История моих предков

Генеалогическая таблица N1 (материнская линия)
Генеалогическая таблица N2 
Генеалогическая таблица N3 (отцовская линия)
Генеалогическая таблица N4

История моих предков

                                    Дни человека, как трава;
                                    или как цвет полевой, так он цветет.
                                    Пройдет над ним ветер, и нет его,
                                    и место его уже не узнает его...
                                                         (псалом 102:15)
     Моя мать Татьяна. Ее мать была Валентина. А ее мать - Надежда, которую родила Степанида. А отца Степаниды звали Андрей Куйлаков. О его родителе сведения очень смутные и недостоверные. Бабушка моя, Валентина, со слов которой мне и известны все сведения о ее предках, сказала, что его звали Андрей, пскольку ее прадедушка был Андрей Андреевич, однако позже она этого не подтверждала, хотя и не опровергала. Поэтому достаточно условно назовем его Андрей Андреевич. Он происходил из деревни Никулино, Тверской губернии, расположенной в 50 километрах на ВЮВ от Вышнего Волочка.(*) << На карте 1930 г. она обозначена как деревня от 500 до 1000 жителей. В 10 км к С от нее - М.Козлово, в 11 км. на юг - Гнездово, в 39 км. от нее на ЮЮЗ - Лихославль. На демографической карте 1930 г. эти места обозначены как заселенные карелами.>>
      Был он потомком тех карелов, которых Иоанн Третий переселил из Карелии в те места. В то время это была государственная политика: завоеванных тверичан и новгородцев гнали в московские земли, московский люд в тверские и новгородские земли, русских в Карелию, карелов - в среднюю Русь. Насколько карелы успели смешаться с русским за 300 лет, я не знаю. Вероятно не сильно, поскольку моя бабушка Валентина, которая родилась в том же селе на 115 лет позже Андрея, в раннем детстве говорила и по-русски и по-карельски, называя этот язык финским. Во взрослом возрасте она уже не помнила карельских слов. Мой пра-пра-прадед дожил до 103 лет, скончавшись в 1898 году. Значит дата его рождения - 1795 год. Против такой датировки говорит тот факт, что его последний сын родился в 1862 году, то есть Андрею должно было быть 67 лет. Такой возраст отцовства случается, хотя и очень редко. В другой раз моя бабушка называла 1909 год как год смерти, но такая датировка кажется мне недостоверной, так как не согласуется с другими сведениями о нем: пожар Москвы, рекрутство, рождение старшей дочери. Говорят, что этот Андрей видел пожар Москвы в 1812 году. Находясь на дрорге где-то между Тверью и Москвой он видел зарево. Впрочем, насколько это достоверно судить не берусь. Со слов моей бабушки, он рассказывал это сам Степаниде. Он был рекрутом. Первая дочь родилась у него в 1838 году, значит его забрили около 1812 года, когда ему было 17 лет. Можно предположить его участие в Отечественной войне. Тогда получается, что во время пожара он как раз ехал в армию. Но это лишь предположения. Уже будучи древним старцем он приезжал к своим дочерям Лукерье и Степаниде, переселившимся в Москву, гостил у них. Они давали ему часть заработанных денег и он отправлялся назад. Похоронен он там же, на родине.
     Его женой была Евфросинья, по прозвищу "Андрошиха". Дело в том, что в той мнстности замужних женщин не звали по собственным именам, а по именам мужей: Петрошиха, Ваняшиха и т. д. Было у них двенидцать детей. Нинила родилась в 1838 год, потом Лукерья (1840-1923), третий, Василий, погиб на войне. На какой именно не называлось, но вероятно в Болгарии около 1877 года, так как он погиб еще молодым. Ефим, Александра, Илья, Михаил, Прасковья, Степанида (1860-1943) и последний Александр (р.1862 г.) Измученная непосильным трудом и постоянными родами Евфросинья умерла, когда младшему сыну было несколька недель. Андрей сел и долго выл от такого горя. Александра выкормливали всем селом. Старшая, Нинила, уже вышла тогда замуж, поэтому вторая сестра, Лукерья, пожертвовала собой и осталась в семье вместо матери. Она так никогда и не вышла замуж, хотя была красива как мадонна, как рассказывалм моя бабушка. Красоту она сохранила до старости и даже умерла не седой.
     Мне известны потомки от четырех детей Андрея. От Михаила родились Иван, Гавриил, Алексей и Александра. Иван был яркий блондин и потому получил от барина фамилию Беляков, а не Куйлаков как братья. Он тоже переселился в Москву, был сапожником на Сретенке. Прасковья от мужа Владимира имела троих детей: Анну, Ивана и Анастасию. От кого-то из них, терерь уже не помню, родилась Анна (Нюра), бабушкина троюродная сестра. Она жила возле церкви Покрова на Нерли, их дом стоял метрах в пятидесяти от нее. Сохранилась фотография бабушки с ней.
     У Александра был сын Семен. Этот Семен не ходил до семи лет, только сидел. И вот однажды он играл во дворе и увидел как на него несутся лошади. И от страха он встал и побежал. И тогда все сказали: "знали бы, давно бы пустили лошадей". Но и после этого он был лежебока. В поле он выезжал после обеда, когда все уже возвращались. После он работал на торфоразработках где-то между Ленинградом и Москвой. От жены Насти он имел троих сыновей: Николая, Михаила и Ивана. С женой он расстался, когда она забеременела от своего хозяина, или начальника. Николай, сын Семена учился уже в Москве, в превилегированной школе, где учились дети Молотова, Маленкова и других. Там он был секретарем комсомольской организации. Потом он учился в институте, том тоже занимал руководящие должности. Потом он стал быстро терять зрение и не закончил институт. Кроме того, он хорошо играл в шахматы, участвовал в турнирах. И вот на одном из таких мероприятий он поссорился с сыночком какого-то начальника, обозвал его дураком. Тот пожаловался папаше. В результате его выперли и из комсомола и из шахмат. Вскоре началась война и он пропал без вести в 1942 году. Он был правнуком Андрея. А Степанида, дочь Андрея - моя пра-пра-бабка. Ее годы жизни: 1860-1943. Остался рассказ о том, как она в четыре года помогала семье, мотала шпульки. Позже она перебралась в Москву, где сошлась с Сергеем, от которого родила единственную дочь Надежду. Это случилось в 1895 году, когда ей было уже 35 лет. Они оставались невенчанными. В 1897 году она овдовела, оставшуюся жизнь прожила рядом с сестрой Лукерьей, "Луки", как она ее звала. В революцию они слышали звуки боев на Пресне, Лукерья крестилась на Восток. Это было в 1905 году. Незадолго да 1941 года Степанида предсказывала скорую войну. Она пережила мужа на 46 лет, умерев в 1943 году. Они жили в Сокольниках, на Богородской улице, рядом с синагогой, которой уже нет, как и их дома. Перпендикулярно Богородской улице находилась Иноземная улица, ранее она называлась Немецкой. На ней они и жили. Дом N9. Моя мать показывала мне это место. Это соседний двор к С от детсада N1299. На этом месте сейчас гаражи. Позже там жила Надежда. В начале семидесятых дом снесли. И Лукерья и Степанида прожили по 83 года. Старшая умерла в 1923 году. Похоронены они на Богородском кладбище под фамилией Андреевы. На самом же деле одна из них Куйлакова, а другая должна была носить фамилию мужа.(*)
    <<Вопрос с фамилиями довольно темен. Поскольку Степанида и Сергей были не венчаны Степанида не носила его фамилию, а была Андреева, как и Лукерья. Надежда тоже не была венчана. Поэтому и она и ее дочь Валентина, моя бабушка тоже были Андреевы. Сохранилась квитанция за 1915 год о том, что "Госпожа Андреева Надежда Васильевна купила у представителя фирмы "Зингер" швейную машинку". Видимо при переезде из с.Никулино в Москву им каким-то образом переменили фамилию. По рождению они Куйлаковы. Сохранился рассказ о том, что после революции, когда меняли документы, бабушке, как незаконнорожденной, хотели присвоить отчество Антоновна. Бабушка закричала: "Не хочу быть Антоновной!" И чиновнику дали взятку, чтобы он записал отчество Васильевна по отцу, а не по крестному. Надежда, как тоже незаконнорожденная, носила отчество Васильевна, вместо Сергеевна, но было ли это с рождения или его заменили после революции, не знаю. >>
    Если идти по кладбищу от ворот к часовне, а от часовни повернуть под прямым углом налево, то их могилы во втором ряду от забора. Но сейчас не осталост даже холмиков. Степаниду хоронили мой дядя Юрий, моя бабушка Валентина и прабабушка Надежда. Была зима, горб везли на саночках. Когда заказывали гроб, то указали длину вместе с подушкой. Гробовщик тоже прибавил на подушку и гроб получился слишком длинный, не вмещался в могилу. Пришлось могилу подкапывать снизу, а гроб опускать в наклонном положении. От этого покойница съехала вниз. Надежду это событие очень мучило, она думала, что мать лежит перевернувшись, и уже собиралась раскапывать могилу. И тогда ей было видение. Она сидела дома, когда услышала хлопнувшую дверь и увидела, как кто-то идет по коридору. Прм этом был ветер, как бы сквозняк. Она узнала свою умершую мать. Та была в погребальных одеждах. Она сказала: "За меня не беспокойся, я лежу хорошо, только одна рука сползла с другой руки вниз". После этого она ушла и больше никогда не появлялась. Надежда говорила, что не спала и что явление было настолько реально, что сном быть не могло. От Степаниды сохранилось две фотографии, где она изображена в старости.
     Степанида была второй женой Сергея. Его звали "Серый" за курчавые волосы с сединой. Из всех моих предков лишь этот Сергей, да еще Александр Орлов, бабушкины деды были коренными москвичами. От первого брака Сергей имел дочь Капитолину, "тетя Капа", как ее звала моя бабушка. Она жила с 1888 по 1974 год. Проживала она на 2-й Гражданской улице. Похоронена на Преображенском кладбище вместе с мужем Петром Артемьевым. У них были дети: Галина (ум.1974), Сергей и Ольга. С ними связана вот какая история. У моей бабушки, которая им приходится двоюродной сестрой, первый муж был михаил Неведомский. А у него был брат. И этот брат одно время сватался к этой Ольге. Свадьбой это не кончилось, она потом вышла за другого, у нее был сын Игорь. А тогда этот брат Михаила пришел к ним в гости. Брат Ольги Сергей очень хорошо играл в шахматы и решил их этим удивить или задеть. Но не тут-то было. Он партию проиграл. Оказалось, что брат Михаила тоже очень хороший шахматист. Сергей погиб на войне в 1943 году.
      Матерью моей бабушки Валентины была Надежда, а отцом - Василий Александрович Орлов (1885-1915). О его родителях - Александре и Аксинье не известно ничего, кроме того, что они были москвичами и умерли то ли до рождения Валентины, то ли когда она была еще маленькой. Она их не помнила. Но Александр умер раньше. Их сын Василий сошелся с Надеждой когда той только что исполнилось 14 лет, она родилась 25.09.1895 года, а ее дочь - 31.01.1910. Надежда считалась второй красавицей на всей Богородской улице, первой была какая-то Любка. Василий работал у немца-хозяина , фамилию которого я забыл, он наносил рисунок на женские платки с помощью особого штампа. Сохранились его фотографии. Суховатый, с закрученными вверх усами. Человек он был решительный, охотно лез в драки. Во время одной из забастовок он, видимо, оказал сопротивление жандармам и его сослали в Сибирь. Там он умер от тифа в 1915 году.
      Надежда Васильевна (Сергеевна) родилась в Москве. Поскольку ее родители были не венчаны, ей дали отчество по крестному. Став вдовой в 20 лет, она жила вместе с матерью, теткой и дочерью. Во время Первой Мировой войны она работала на дому белошвейкой, шила белье для солдат. Машинка "Зингер", оставшаяся от тех времен до сих пор исправно работает. Позже она работала на заводе "Богатырь", вышла замуж за Владимира Васильевича Лешкова, с которым прожила до его смерти в 1960 году. Работая на заводе с вредным производством (резиновые изделия), она попадала в отравления. Говорили о вредительстве, но на самом деле была просто плохая техника. Из-за этого у них рождались мертвые дети. И тогда кто-то им сказал, что если детей назвать именами родителей, то они будут более живучи. Вот почему их детей звали Надежда (р.1925) и Владимир (р. 12.04.1928). Моя мать хорошо знала свою бабушку, старшего Владимира считала за деда. Он называл ее "Садовой ягодкой". А бабушка почти каждую неделю покупала ей баночку черной икры. Надежда скончалась 26 июля 1969 года. Ее похоронили на Преображенском кладбище под фамилией Лешкова. Кроме швейной машинки от нее да сего времени сохранилось большое зеркало, которое ей подарили на свадьбу в 1909 году (*), то что сейчас на даче. <<Так рассказывала бабушка. Поскольку свадьбы быть не могло, то вероятно зеркало было подарено к рождению дочери.>>
      Сын ее Владимир еще в раннем детстве попал под автомобиль, ударился головой и повредился разумом. Кроме того, у него было сильное косоглазие. Если его посылали в булочную, то он мог на все деньги купить несколько десятков булочек. С годами у него развилась жадность. Он спекулировал всякой всячиной и даже собственной матери продавал клеенку втридорога. Перед смертью Надежда просила мою бабушку Валентину присматривать за ним, но она не выполнила просьбы по причинам, которые я сейчас укажу. Она часто печалилась об этом, на говорила, что если бы она осталась с братом, то прожила бы намного меньше. Слишком уж с ним было тяжело. Еще в детстве он бросился на нее и прокусил ей щеку зубами. И через много лет у нее развилась в этой щеке невралгия тройничного нерва. Ее до самой смерти мучили страшные боли, которые начинались как только она начинала нервничать. Иногда Владимир шутил. Приходил домой и говорил: "А дед Василий помер". Все бежали к тому домой, а он жив. Так он делал не однажды. Но когда тот действительно помер в 1943 году, то он уже объявил это совсем по-другому. Он весь трясся и сквозь рыдания произнес: "А дедушка-то, дедушка... приказал долго жить..."
      У Владимира и Валентины была сестра Надежда, которую все звали Динкой. Эта Динка была жадной и хитрой. Еще при жизни матери она воровала или выклянчивала у той деньги. А когда мать умерла, то оставила дом и все имущество своему ненормальному сыну. Кроме того, у него было много денег, которые он накопил на спекуляциях. Динка сумела убедить Владимира, что сестра Валя хочет завладеть его имуществом и убедила его не общаться с ней. Потом она поместила его в психбольницу, да так, что никто не знал, где он находится. Через какое-то время Владимир переписал на Динку все деньги и дом. Сам он остаток дней прожил в больнице, скончался в 1984 году. Бабушка так и не видела его до конца жизни. Похоронен он вместе с отцом и бабушкой на Пятницком кладбище, 6 участок, слева, 5 ряд, 9 могила слева направо.
     Динка, как я уже сказал, враждовала с моей бабушкой, но нельзя сказать, что она была однозначно плохой человек. У нее не было своих детей. Когда родился ребенок она его заспала. Урок ей впрок не пошел. Второй ребенок умер от воспаления легких. Она воспитывала падчерицу Людмилу от мужа Михаила. И надо сказать, что она вылила на нее всю силу своей неизрасходованной любви. Умерла она вскоре после мужа в 1991 году, 63 лет. Похоронена рядом с мужем и матерью на Преображенском кладбище (*)
<<Надпись на плите: Антифеева Надежда Владимировна 18.03.1925-25.02.1991 Антифеев Владимир Александрович 1920-31.07.1989>>
      Моим дедом по матери является Константин. Его мать - Агафья, а ее родители - Ефим (1810-1913) и Агафья (Старшая) (1828-1921). Они были молдаване, так что по этой линии мы прямые потомки древних римлян. Они жили в городе Дубоссары в Бессарабии. Ефим был рекрутом, прослужил 20 или 25 лет, участвовал в войнах, за что имел кресты. В каких именно войнах, точно не известно, но он мог попасть на турецкую войну 1828 года. Был ли он под Севастополем в 1855 году, не знаю. С 1834 года забирали на 20 лет, но сокращался ли срок тем, кого призывали на 25 лет, сказать не берусь. Если его забрали после 1830 года, то он мог попасть под Севастополь. Во всяком случае, он был не на одной войне. Когда он вернулся домой около 1850-1855 гг., то женился на Агафье. У них было 12 детей. Одиннадцать из них умерли от мора в течение трех месяцев. Из всей семьи остались только родители и младшая дочь Агафья. Во время мора местность была под карантином, никого не выпускали, и Ефим положил младшую дочь в повозку с сеном и так она спаслась. Впрочем подобные рассказы часто оказываются легендами. Теперь уже этого не узнать. Младшая Агафья вышла замуж очень поздно, и когда вышла, не обрадовалась. Это случилось в 1906 году. Если даже Агафья старшая родила ее в 1873 году, то есть в возрасте 45 лет, а в более старшем возрасте родить трудно, то в 1906 году ей было 33 года. А если она родилась раньше, то и еще больше. Вот как она выходила замуж. Рядом с ними остановился какой-то приезжий и их сосватали. Она была единственной наследницей и за ней дали хорошее приданое. Сыграли свадьбу, уложили вещи на телегу и отправили Агафью с мужем. А через пару дней она вернулась без всего. Муж ее прогнал, а вещи забрал. Был ли это обман задуманный с самого начала, или в пути появились какие-то причины, можно только гадать. Но через положенный срок Агафья родила сына Константина. Как звали его отца, как была его фамилия, кто он был по национальности - ничего не известно. Агафья бросила ребенка на родителей, а сама загуляла. Через какое-то время она вышла замуж вторично за Дениса Жантована. Потом эту фамилию стали писать как Желтован. У Константина в 1910 году родился брат Ефим, и Константин стал носить фамилию и отчество отчима.
     Старый Ефим умер в 1913 году, 103 лет от роду. Константину было тогда пять лет от роду, но он помнил как все происходило. Когда дед почуял близость смерти, то сказал, что хочет умереть стоя, как солдат. Его вывели во двор, прислонили к дубу. Одной рукой он держал палку, которая его подпирала, чтобы он не упал. В другой руке он держал свечу. И тогда он сказал чтобы все ушли. А Константин смотрел на него сквозь щель в заборе. И вот, когда он умер, упала свеча и послышался собачий вой. Этот пес потом лапами разрывал его могилу, да так и издох на ней от горя. Его похоронили с хозяином за его верность. А старая Агафья умерла в 1921 году, 93 лет от роду.
     Младшая Агафья всю жизнь прожила на родине. В 1958 году, когда она умерла, ей было далеко за восемьдесят. Константин не любил свою мать еще с детства, общался с ней крайне неохотно. Она слала письма своей снохе Валентине полные угроз и оскорблений. Правда, потом Валентина посылала такие же матери своего зятя. Вероятно, научилась у свекрови. Константин письма матери рвал не распечатывая. Один раз в 30-е годы она приезжала в Москву. От этой встречи сохранилась семейная фотография. Встретили ее довольно прохладно. Тогда же она подарила Константину серебряную ложку своего отца, которая сохранилась доныне. Сзади на ней стоит год: 1836. Весь перед у нее съеден за более чем столетнее пользование.
     Братья Константин и Ефим недолго оставались в Молдавии. Ефим уехал на Дальний Восток по военной службе. После войны он жил в Москве возле метро Красносельская, там где сейчас построили высокий кирпичный дом, за выходом из метро. Жену его звали Мария. У них было пятеро детей: сын Николай и четыре дочери. Об их дальнейшей судьбе известно мало. Ефим умер на родине. Там же живут его потомки. Имена двух дочерей - Лариса и Тамара. Внучка, кажется, Марина.
     И вот время рассказать о моем деде Константине Денисовиче Желтоване (8.01.1908-09.02.1970). После смерти своего деда он остался вдвоем с бабкой и ему пришлось работать. Выглядел он много старше своих лет и его взяли охранять какие-то склады, ему тогда было лет 8. Потом свершилась революция и он связался с местными активистами. Они ездили на экспроприации хлеба. Ему тогда было 14 лет. Однажды они ехали с отобранным хлебом через лес. Уже было темно. Его сани ехали сзади. И вот его ударили дубиной. К счастью, ударили не насмерть, сломали ключицу. В это же время, около 1921 года, умерла старая Агафья. Он похоронил ее и перебрался в Москву. Работал электриком на электроламповом заводе, где и познакомился в начале 30-х с моей бабушкой Валентиной. Она была тогда уже в разводе. Расписались они только в начале 1945 года, после рождения моей матери. Жили они до 1942 года на Краснобогатырской улице вместе с Надеждой, потом на Лосиноостровской улице, дом 3, в дореволюционном деревянном доме. Вселились они туда в 42 году, после того как дед вернулся с войны. Этот дом простоял до 1979 года, когда по всей округе ломали деревянные дома. Сейчас на этом месте красивая поляна, живы еще их яблони, березы, что росли перед окном, дуб рядом с остановкой 75 автобуса. Это место находится напротив через дорогу от какого-то техникума фиолетового цвета. С первых дней войны деда призвали в армию. Формировалась их часть где-то в районе Волоколамска. Моя бабушка ездила туда, чтобы повидаться с ним. Линия фронта приближалась, в октябре 1941 бабушка вместе со всем городом поехала копать противотанковые рвы, а дед тогда уже был на линии фронта. Он участвовал в тех страшных боях подо Ржевом, где наши части 22 и 29 армий отступали под угрозой окружения. Им противостояли 9 армия группы армий "Центр" и 3 танковая группа. Я отношу деда к 29 армии, так как она сформирована в Московском военном округе, а 22-я - в Уральском. Командующим фронтом был в то время Г.К.Жуков, командующим 29А - И.И.Масленников. Линия фронта остановилась у г.Селижарово, недалеко от тех мест, где родилась бабушка. Он рассказывал как переплывал Волгу. Одежду он связал узлом и привязал к голове. И так, держа еще и автомат, он плыл. Это происходило где-то между 10 и 16 октября 1941 года. Во время этого отступления он сжег коктейлем Молотова два немецких танка. Еще долго потом во время припадков ему виделась эта картина. Немцы визжали в танках как поросята, да так и сгорели. Ему удалась выйти из окружения. И он говорил, что им повезло: их вышло сразу человек 10. НКВД-шники их отпустили. А тех, кто выходил поодиночке отправляли в лагеря. В этих боях ему отстрелило пулей безымянный палец на правой руке. Он держал руку на автомате и пуля попала в него. Этот случай подтверждает ту мысль, что маленькое событие во времени может иметь очень большие последствия. Подними тот немец свой автомат выше на какой-нибудь миллиметр, и ты бы не читал эти строки, ибо не было бы ни деда, ни матери, ни меня, ни моей дочери. В своей шинели он нашел несколько дырок от осколков, но и тут смерть прошла мимо. Война для него закончилась вот каким образом. Они ехали на грузовике и подорвались на мине. Из всех, кто там находился, а было их около десятка, выжил только мой дед и какой-то лейтенант. Деда выбросило из машины. Как он говорил, "летел как архангел". Пролетев метров 20-30, он упал на берег реки и от удара у него раскололся череп. Получилась трещина в форме буквы "Г" со множеством мелких осколков на коре головного мозга. Тут я остановлюсь, чтобы задать вот какой вопрос. Если речь идет об отступлении октября 1941 (Калининская оборонительная операция), то армия отступала по своей территории. Тогда получается, что они подорвались на своей мине. Либо это произошло позже, после 5 декабря, когда проходила наступательная операция, одновременная с битвой за Москву. С другой стороны, моя мать рассказывала, что на фронте он пробыл всего 2-3 месяца. Если это так, то он был ранен в октябре 1941 года. Кантузия и повреждения черепа были столь серьезны, что он несколько месяцев был без памяти. Его перевезли куда-то на Урал в госпиталь, где он пробыл полгода. Моя бабушка ничего о нем не знала, только молила Богородицу, чтобы она вернула ей мужа живым. И вот ей приснился сон. Она увидела икону Богородицы. Она сказала ей: "Твой Костя жив и скоро вернется. Не забудь же свои обещания". И она увидела, как рука Богородицы отделилась от доски в подтверждение этих слов. И вот вскоре во дворе ее дома появились три солдата: двое вели третьего. Она посмотрела и не узнала. Подумала только: "Мужик какой-то". Был он тощий и заросший. И только когда он осклабился, изобразив подобие улыбки, она поняла, что это был он. Прошло некоторое время и ей снова приснилась Богородица. Она спросила с укором: "Что же ты не поставила мне свечу, как обещала?" Бабушка не спала остаток ночи и рано утром пошла в церковь ставить свечу. Деда тогда мучила эпилепсия. Случалось с ним по 15 припадков в день. Он всегда чувствовал их приближение за несколько секунд до начала и давал об этом знать. В эти моменты в нем появлялась огромная сила, он опрокидывал столы, удержать его было невозможно. Дядя Юра все время ходил за ним и во время припадков ложился ему под голову, обхватывал ее руками, пока тот бился. Во время таких припадков он часто кричал громовым голосом: "Бей гадов! Бросай гранаты!" И чуть позже: "Что, пищите, сволочи?" Это ему виделись горящие немецкие танки. Припадки случались от малейшего прикосновения. Ему нельзя было даже бриться и он ходил с рыжей бородой.
     На одной из послевоенных фотографий, к сожалению украденной вместе с сумочкой, у него видны две медали. Одна из низ "За отвагу". Вторая либо "За боевые заслуги", либо "За победу над Германией". Мама говорит, что они потом давали ему право на "Орден Отечественной войны" второй, вероятно, степени.
     Некоторое время спустя они с бабушкой стали ездить на поездах в глубинку, куда-то к родственникам, в Великие Луки. Там они меняли гребешки, мыло и прочую мелочь на картошку. Иногда их ссаживали с поездов, забирали в милицию, но отпускали после того, как он начинал кричать свои обычные при припадках фразы. Ему предлагали трепанацию черепа, но он отказался. С годами припадки становились все реже и реже, пока не прекратились полностью. Была у него и язва желудка. Ее он тоже не стал оперировать, а вылечил ее по совету одного целителя, запивая водку подсолнечным маслом. Тогда же он бросил курить. Выкурил последнюю сигарету, бросил ее и сказал: "Все!" И больше никогда не курил.
     В 1944 году у Константина и Валентины родилась дочь Татьяна - моя мать. Когда он узнал, что у бабушки будет ребенок, то задал вопрос, который задают почти все мужчины, даже когда абсолютно уверены в честности жены. Он спросил: "От кого ребенок?" В ответ бабушка отхлестала его по щекам. Ответ видимо так ему понравился, что он больше не задавал подобных вопросов. После войны он работал электриком на ул. 25 октября (ныне Никольская), где-то там, где аптека N1. Позже был электриком на строительстве ВДНХ. Несмотря на свое простонародное происхождение у него была тяга к знаниям, красоте, искусству. После войны он стал много читать, стал собирать библиотеку, классику, искусство. Большая часть книг 50-х годов издания нашей библиотеки собрал он. До войны он книг не держал вообще. Я обнаружил только одну довоенную книгу из принадлежавших ему - "Витязь в тигровой шкуре". Она украдена из библиотеки (не им, разумеется) скорее всего после войны. Его книги: Скотт, Лондон, Купер, Библиотека приключений, Верн, Гюго, 1001 ночь, Ибсен, Франс, Тагор, Шиллер, Бальзак, Диккенс, О Генри, Фильдинг, БСЭ, Достоевский, Чехов, Куприн, Лесков, Роллан, Рид, Драйзер, Уэллс, Твен, Цвейг, Теккерей, Мопассан, Сервантес, Дюма, История русского искусства, Всемирная история искусств, Всемирная история и еще десятка три-четыре отдельных томов, в том числе Стендаль и Шекспир.
     Обладая хорошим голосом он сначала пел в клубе железнодорожников, там, где Казанский вокзал, где Киса Воробьянинов взрезал двенадцатый стул, а потом стал солистом Ансамбля песни и пляски Советской Армии (им. Александрова). Занятия у них проходили в ЦДСА. Уроки пения он брал у драматической актрисы малого театра Розановой, которая начинала свою карьеру как оперная певица. Она же привила ему некоторую долю хороших манер. С ансамблем он побывал во многих странах: Чехословакии, Болгарии, ГДР, Китае, Польше, Венгрии. Ото всюду он привозил всякие красивые вещи, большую часть которых бабушка продала в 70-е годы. Из того, что осталось доныне - китайская шляпа, в каких крестьяне работают в поле, шкатулка черного лака, к сожалению покусанная собакой, китайская ручка с золотым пером, значок с изображением будды, немецкие маленькие счеты, машинка для стрижки волос, ч/б альбом с видами Праги, книга "Новый Китай", китайские пластинки, немецкие солонка, перечница, мальчик с гусем, девочка с гусем, лежащая овчарка, раскрывающиеся картонные корабли Колумба. Китайский болванчик с качающейся головой и красная китайская вазочка - тамбовского происхождения. Еще сохранились трофейные немецкие ковры в неоготическом стиле, разве что без свастик, и пианино "BRANDT", кажется дореволюционное. Эти трофейные пианино раздавали участникам ансамбля. Дед взял с собой знающего человека и поехал с ним на склад. Там было свалено их несколько десятков. И этот товарищ указал ему наиболее ценное пианино и к тому же не слишком сломанное. В конце жизни он что-то сочинял, вел записи, но ничего не сохранилось, кроме тетради с цитатами из классиков. В детстве, когда он жил в Бессарабии, то дружил с еврейскими детьми и то них научился говорить и даже писать по-еврейски.
     Женат он был трижды. От первой жены Клавдии у него сын Владислав, родившийся около 1930 года. Он поддерживал с ним отношения. После смерти отца Владислав участвовал в дележе наследства и с тех пор о нем ничего не известно. У Владислава были дочери имена которых я не знаю. Второй женой была моя бабушка Валентина. Прожив вместе более 30 лет, они разошлись в конце 60-х годов. Видимо , решающую роль сыграл тяжелый характер бабушки. Он говорил тогда своей дочери:"Ты еще поймешь когда-нибудь какой это злобный человек". Такого же мнения о ней был и ее сын Юрий. Но и я и моя мать можем свидетельствовать, что это далеко не вся правда. Злой человек это не тот, кто кричит или хлопает дверью. Даже перед самой смертью, спустя десятилетия, она часто доставала фотографии сына и мужа, смотрела, показывала мне. Она продолжала их любить и говорила, что они хорошие, но их окрутили коварные женщины. "Мужчины как телята, - печально говорила она, - кто возьмет повод, за тем и идут".
     Уходя от бабушки, дед передал моей матери библиотеку, сказав, что это ее собственность и никто кроме нее не имеет права ей распоряжаться. При разделе дачи он поделил ее в отсутствие бабушки, забрав себе лучшую половину: колодец, сарай, крыльцо, лестница на второй этаж, туалет, калитка, печка, инструменты - все осталось у него. Да и площадь у него была больше, большая часть яблонь тоже осталась там. Бабушка как всегда гордо хлопнула дверью и оставила все как есть. Ненависть делает людей значительно хуже, чем они есть на самом деле. Дед был добрый человек. Об этом говорит хотя бы такой факт: когда строили дачу в 1952-1954 годах, вырыли ямы под столбы и фундамент. И дед каждое утро ходил с мотыгой и доставал из ям упавших туда лягушек и пауков. Третьей женой в последние три года его жизни была Зоя Ивановна, принявшая его фамилию. Они жили на Бойцовой улице. Ее дача была на той же улице, что и наша, но в конце. Она пережила деда на двадцать восемь лет, умерла 01.05.1998 года. Похоронена в одной могиле с дедом. Такого было ее желание. Могила их находится в южной части 6 участка Лианозовского кладбища. А Константин умер от сердца 09.02.1970, 62 лет. У Зои мой дед был третьим или четвертым мужем. Все предыдущие умирали. Его предупреждали, чтобы он не женился, что у нее мужья долго не живут. Но он конечно не послушал, ведь он ее любил. Через полтора месяца он полез в душ и выйдя оттуда умер от инфаркта. Его жена никому не сообщила о его смерти, даже детям, скрывала место погребения деда. Бабушка говорила, что его смерть скрывали, чтобы истек срок предъявления прав на наследство и все досталось жене. Но мне думается, что здесь прибавилась и обычная злоба, которую она распространила не только на бывшую жену, но и на детей, которых он продолжал любить. Теперь трудно сказать, почему она так поступила. Возможно, у нее не было адреса, чтобы позвать на похороны хотя бы дочь. Возможно, дед сам восстановил ее против своей бывшей жены и она перенесла злобу на всех остальных родственников. Ее сын Григорий рассказывал мне спустя 28 лет, что они очень любили друг друга, были прекрасной парой и она помнила о нем до самой смерти. Григорий и сам отзывался о нем как об очень хорошем, интеллигентном человеке.
     Моя бабушка Валентина Васильевна (31.01.1910-22.06.1995) родилась в упоминавшемся уже селе Никулино в тот день, когда Лев Толстой шел, обвязав спину платком на открытие школы в Ясной Поляне. Сохранилась фотография этого дня в книге о Толстом.(*) По старому стилю это было бы 18.01.1910. Но она отмечала только именины, 23 февраля. <<В.В.Булгаков. Лев Толстой в последний год его жизни.>>
     По отцу она была Орлова. Но эту фамилию она никогда не носила, по причинам о которых говорилось выше.
     В детстве она плела венки в церкви. Во время голода в Гражданскую войну они все поехали в город Аткарск Саратовской губернии и там работали на хозяев за еду и кров. Как раз в это время мой прадед по отцовской линии воевал в тех местах, что и будет рассказано в соответствующем месте. Она помнила, как ела горстями очищенные подсолнечные семечки. Когда умер Ленин она с матерью ночью стояла в очереди, грелась у костров, чтобы попрощаться с ним.
     Первый раз она вышла замуж в 17 лет за Михаила Неведомского. Фамилия мужа осталась у нее да конца жизни. Венчались они в Богородской церкви, где венчались, крестились и отпевались и она сама, и ее мать, и ее бабушки, и ее дети. В 18 лет она родила сына Юрия (02.04.1928). Но вскоре она с мужем разошлась. Был он польского происхождения. Будучи инженером на заводе, производящем авиабомбы, он их испытывал на полигоне. Во время войны в результате одного из налетов немецкой авиации бомба попала в завод и он погиб.
     На электроламповом заводе на котором бабушка работала, она познакомилась с моим дедом. После она работала экспедитором, развозила продуктовые пайки. Очень часто посещала "дом на набережной", где жили члены правительства. Она помнила Кагановича и, кажется, Молотова. Каганович произвел на нее хорошее впечатление, был вежлив, дал чаевые.
     Маму она родила 29.12.1941 года, в 2 часа дня. Когда ей утром стало плохо, она пешком пошла от Лосиноостровской через лес, мимо завода "Богатырь" к роддому. Ее сопровождал только сын Юрий, ему было 16 лет. В больнице холод, белья не меняли, надо было иметь свое. Еда - крупяные супы и жидкие каши. Дочь родилась слабенькая, вес 2805 г. И сама она ослабла, бабушка Надежда пришла с санками, чтобы везти ее, а ей было стыдно взрослой сесть на санки. Дед ходил в телогрейке, в бутсах, в штанах с заплатанными коленями. Так и пришел за ними. Пальто для малютки сшили из шинели в которой он воевал.
     В послевоенное время у бабушки под влиянием деда появилась тяга к просвещению. Она немного разбиралась в опере, знала у кого из певцов какой голос, имела свое о них мнение. Она, например, очень любила Лемешева, а Козловского нет. Читала книги преимущественно по истории. От нее осталось большое количество достаточно поздних записей по истории и географии, по-детски наивных, примерно в таком стиле: "Антарктиду пытались открыть многие путешественники из других государств, но не доходили до назначенного места, погибали в пути, мерзли, заболевали и умирали, либо не хватало снаряжения и приходилось возвращаться. Все это происходило идя по льду..." и т. д. Написано это было медленным, размеренным почерком с разъяснениями как бы воображаемому собеседнику. В более молодом возрасте ее ум был, я полагаю, несколько острее. Я его застал в уже угасающем состоянии.
     Еще до войны она увлеклась театром. Она знала не только киноактеров, которых знали, кажется, все, но и чисто театральных актеров. Знала их по голосам, кто в каком театре играет. Любила Бабанову, Марецкую, Нифонтову, Астангова, Царева, всех МХАТовцев. С подругой Тасей даже караулили артистов у театров. За Абрикосовым ходили по пятам.
     Многие вещи и в старости заставляли ее плакать. Уже за 80 она плакала над фильмом "Овод", очень жалела о смерти Высоцкого, хотя никогда им не увлекалась. После 50-60 лет большую часть времени и сил она тратила на дачу, огород. Много читала на эту тему. Одно время она выращивала огромное количество цветов - гладиолусов, пионов, флоксов и др. Потом переключилась на овощи. В старости ее знания на эту тему приобрели навязчивый характер. Бесконечные пересаживания кустов, чрезмерные обрезания ветвей. В последние годы ее посещали совершенно бредовые идеи. Она, например, пыталась удобрять землю мелко нарезанной алюминиевой фольгой.
     Еще в молодости хиромантка предсказывала ей судьбу. Многое сбылось. Она предсказала, что в старости она будет болеть так, что все будут уверены в ее скорой смерти, но она выживет, а умрет она через 22 года после мужа, когда рядом никого не будет. К смерти она готовилась заранее. Лет за 15 до нее она уже сшила смертную одежду, дала распоряжение о похоронах. На стене в ее комнате висели номера телефонов похоронных агентств. Но пришел 1992 год, которого она так боялась, а смерть не наступала. За год до смерти ее разум совсем помутился. Она уже не различала, где сны, а где действительность. Она была уверена, что президентом является Жириновский, что я развелся и у меня новая жена, "такая же маленькая и черненькая". То ей мерещились в комнате собаки, то мимо нее шли врачи в белых халатах. То она спрашивала, куда девались те толстые колбасы, которые лежали перед ней. Взгляд ее был уже совсем мутный. Умерла она от рака мочевого пузыря, очень мучилась. Она боялась смерти, хотела жить и веря в остатки предсказания боялась оставаться одна. За день до смерти я приходил к ней. Она сказала: "Спасибо, что пришел попрощаться". Просила пойти к мэру, чтобы тот дал мне квартиру как молодому ученому. Она к тому времени совсем потеряла чувство реальности. Помню, что кожа на ее руке была совсем прозрачная и как бы хрустящая, негнущаяся. Умерла она утром 22 июня 1995, на три года позже предсказанного срока. Сознание ее уже покинуло. Перед смертью ее дыхание успокоилось, боли отпустили. Она сделала последний вдох, выдохнула и умерла. В квартире на Ольховской она прожила последние 10 лет. Дом 33, квартира 24, первая комната налево. Отпевали ее в церкви Николая Чудотворца в Хамовниках, что рядом с метро "Парк культуры", в южном приделе. Священник долго не начинал отпевание, ждали еще одного покойника. Я три раза зажигал и гасил свечи, но земной ее путь медлил закончиться. И вот принесли маленький гробик, в котором лежал мальчик Ваня, которому было 18 дней. Так их вместе и отпевали - 85-летнюю старуху и младенца, не успевшего даже понять, что он жил. Последнее, что они увидели был расписной потолок над ними. Ее похоронили 24 июня на Домодедовском кладбище, в топком месте на, на неприлично малой глубине. Могилу закидали серой болотной землей как мне показалось, секунд за 20. В тот день рядом с ней похоронили еще около 20 человек. Это 94 участок. Похоронена она под фамилией Неведомская, по первому мужу. Она не меняла фамилии ради сына. Знала ли она 24 июня 1945 года, в тот день, когда немецкие знамена падали к подножию мавзолея, что ровно через 50 лет, день в день ее предадут земле. Видимо нам даются в течение жизни некие знаки, но мы их не замечаем или не можем понять. Парадом отмечено и другое событие в моей семье - мой отец родился 08.11.1941 года, после знаменитого парада. В последний год жизни бабушки я предсказал смерть соседки, исчезновение соседа и за несколько месяцев до смерти, и тому свидетель Ольга, я сказал, что ее племянница родится в тот день, когда умрет моя бабушка. Она родилась менее, чем через сутки после ее кончины. Видимо это были все же предвидения, а не предсказания. После бабушки осталось тысяч 15 рублей, которые она откладывала для меня по 2-3 тысячи каждый месяц. Ей эта сумма казалась большой. Я купил на них в память о ней книгу философа - императора Марка Аврелия.
     Мы, люди, не проходим жизнь ровно. У нас есть минуты взлетов и минуты, когда мы низки, ничтожны, отвратительны. И очень важно, в каком виде нас встретила смерть. Человек может прожить праведную, героическую жизнь, но приняв смерть недостойно, он навсегда таким и останется. Другой же проживет беспутную жизнь, но приняв прекрасную смерть он оправдает себя в глазах потомков. Момент рождения у всех одинаков, но смерть у каждого своя. И хотя время героев и прекрасных смертей прошло, и хотя мы знаем почти наверняка кто и как сделает свой последний вздох, лишь этот момент ставит последнюю точку. Вот почему я пишу только о тех, чей путь уже завершен. Подходя к концу рассказа о предках и родственниках со стороны матери, мне остается лишь перечислить тех, кто еще с нами. От брака бабушки Валентины и Михаила Неведомского родился сын Юрий, а от брака с Константином Желтованом - моя мать Татьяна. Юрий также был женат дважды. От первой жены Александры, ныне уже покойной, у него дочь Наталья (р.1954). Она замужем за Геннадием Кузнецовым, у них сын Кирилл. Второй ребенок Юрия и Александры - Михаил (ок.1956-ок.1971) погиб вот каким образом. Они с товарищем зажимали пальцами сонную артерию и теряли сознание. Им нравились своеобразные ощущения После одного из таких обмороков Михаил так и не проснулся. От второго брака с Валентиной родились близнецы - Сергей и Максим (09.12.1068). У Максима от брака с Александрой, урожденной Пакетовой родились Анастасия (1988) и Виктория (199?). У Сергея от брака с Виолетой родился сын Никита (1992). Оба брата сейчас уже в разводе.

Генеалогическая таблица N3 (отцовская линия)
Генеалогическая таблица N4

     Теперь время описать моих предков со стороны отца. Мой отец Петр, бабушка - Раиса, прабабушка - Татьяна, пра-прадедушка - Андрей, пра- пра-прадедушка - Алексей, а пра- пра- пра- прадедушка - Максим. Он родился примерно в 80-е годы XVIII века в селе Тулиновка, что в 13 км. к С-В от Тамбова. Известно, что этот Максим во 2 или 3 колене потомок одного из тех беглый каторжников, которым заводчик Яков Тулин в1754 году присвоил фамилии и устроил на свой завод. Моему предку досталась фамилия Забавников. Имя его мне не известно. На Тулиновском кладбище, да и на тамбовских, фамилия Забавниковых встречается нередко. Все они родственники, но слишком дальние, чтобы установить родство. На бабушкином удостоверении об окончании 4-летки в Тулиновке из четырех подписей трое: зав. школой, секретарь и один из членов школьного совета - Забавниковы (З, В, Н). Н. - это Николай Николаевич, троюродный брат бабушки Раи.
     Сын Максима Забавникова, Алексей Максимович (1815-1900) был сапожником. Его женой была Татьяна Игнатьевна (1817-1902). Она и ее сестра Матрена по отцу происходили из деревни Хопер (Старый Хопер) Саратовской губернии, Балашовского уезда. По другой версии из Хопра происходил Иван Григорьевич Кудинов, отец Марии Ивановны, жены Андрея Алексеевича.
     У Алексея и Татьяны было шестеро детей: Андрей, Григорий, Николай, Константин, Евгений и Мария, умершая бездетной (ум.1925). Вот их потомки. Толи от Константина, то ли от другого брата (бабушка Рая уже не могла вспомнить) была дочь Александра. Она была замужем за немцем, которого репрессировали. У них дочь Лидия. Бабушка Рая поддерживала с ней отношения, хотя она ей только троюродная сестра. У Лидии дети Валерий и Надежда. Сын известен тем, что вылечил рак предстательной железы с помощью настоек на красном мухоморе. К матери он относился плохо, отсудил у нее после смерти отца аж 1/9 часть дома. Дочь надежда тоже не давала матери жить спокойно. Устроилась работать кондуктором в автобусе и промотала выручку. Ей грозила тюрьма. Мать заплатила за нее, а та через какое-то время опять прогуляла все деньги. И матери пришлось платить. У Надежды два сына от первого мужа, один из них глухонемой и две дочери от второго. В довершение всех бед у Лидии было два пожара. Эта ветвь Забавниковых живет в Тулиновке.
     Другой сын Алексея Максимовича, Николай, был врач. От жены Марии у них был сын Александр, умерший в 1956 году. Александр был женат на тоже Марии (ум.1954). Оба похоронены на Воздвиженском кладбище в Тамбове. Недавно ко мне перешли некоторые старинные документы, оставшиеся после смерти Николая Александровича. Мне передал их В.С.Цибин, так как сын и внук Н.А. собирались их выкидывать за полной ненадобностью: диплом Александра Николаевича за 1912 год об окончании им Медицинского факультета Харьковского Университета. Здесь же сообщается дата его рождения - 11.08.1885, а так же то, что он окончил Тамбовскую духовную семинарию; Два прошения от 29.01.1908 и 26.09.1908 от Николая Николаевича и Александра Николаевича Забавниковых в Стипендиальную комиссию Медицинского факультета об освобождении их от платы за обучение. Они описывают свое бедственное положение, что отец им не может помогать, что их одежда близка к распаду, что они питаются один раз, берут блюдо за 11 копеек, что платят за постой 4 рубля в месяц, книги и учебники имеют только общие. Попутно сообщается, что все три брата учились в семинарии, Евгений ее не окончил, так как ему нечем было платить, что отец их женат вторично; Прошение в Сердобскую Уездную земскую Управу от А.Н.Забавникова об определении его фельдшером на какое-нибудь место. Указывается место жительства отца, где тот работал фельдшером: село Чубаровка, Сердобского уезда; Телеграмма от 22.04.1929 года А.Н.Забавникову о том, что он избран по конкурсу на должность второго ординатора гинекологического отделения Окр.сов.больницы в г.Тамбове. Отец Александра Николаевича, Николай Алексеевич до старости проработал фельдшером в Барнауле(?). Когда он состарился и не мог жить один, то Андрей Алексеевич послал свою дочь Татьяну Андреевну за ним. Она его привезла в Тулиновку. А родной его сын Александр и невестка Мария не желали его брать к себе, хотя жили рядом, в Тамбове. Поэтому он стал жить у брата. У него были какие-то сбережения и он начал строить себе дом. Но успел поставить только сруб и умер. Только тогда объявились сын с женой, чтобы забрать наследство. Впрочем судьба иногда проявляет справедливость. Сын их, Николай тоже особенно не заботился о родителях, после их смерти могилы посещал редко, перекладывая заботы на мою бабушку Раю. Но и когда умер сам Николай Александрович, то на его могилу никто не ходил, ни сын, ни внук. Мои родители и бабушка были у него на следующую годовщину смерти: было видно, что там никто не побывал со дня похорон.
     У Александра и Марии сын Николай Александрович, который перебрался в Москву, специалист по гусеничной технике, в войну дошел да Берлина в танковых войсках (техническая обслуга танков), преподавал в МВТУ им. Баумана. Довольно долгое время он был деканом одного из факультетов. Его специальность - теория гусеничных машин, он автор учебника на эту тему. Он занимался также воздушной подушкой, планетохдами. Прекрасный лектор и педагог. Характер имел жесткий, был ворчлив, страшно консервативен, до самой кончины читал только "Правду", постоянно отчитывал всех окружающих, в том числе и малознакомых людей. Умер он на сороковой день после смерти дочери, 28.05.1997 года от инфаркта. Прекрасная смерть. Похоронили его на Новейшем Хованском кладбище рядом с женой. Его жена - Наталья Васильевна, урожденная Курдюмова (ум. в октябре 1996) - скрипачка, хорошо знала многих знаменитых музыкантов, например, старшего Когана. Дети Николая и Натальи пошли: Юлия - в отца, преподаватель в МВТУ, а сын - в мать, скрипач. Юлия была бездетная, хотя и трижды была замужем. Только третий брак был удачным. Она скончалась 18.04.1997 года после трех операций по удалению желчного пузыря, в возрасте 56 лет. Ее пепел захоронен на Немецком кладбище, там где через год похоронили и ее мужа Цибина Валерия Сергеевича. Они прожили вместе 20 лет. Таким образом менее, чем за два года в их семье умерло четыре человека. Николай Николаевич, ее брат (р.1938) женат на Нике, дочери известной пианистки Марии Гринберг. Николай Александрович не любил свою невестку за то, что она еврейка. Николай Александрович возводил на нее нелепые обвинения. Например, у Николая Николаевича был очень дорогой смычок, который стоил чуть ли не несколько тысяч тогдашних рублей. От нужды они его продали какому-то знакомому, еврею по национальности. И Николай Александрович говорил, что Ника заодно с сионистами, которые выкачивают деньги из русских, и пускают их на свои сионистские дела. У нее была возможность уехать за границу, но она осталась с мужем, который ехать не хотел. У Николая и Ники сын Станислав. Он тоже музыкант, пытался работать в Америке, но вернулся, теперь играет и в классическом оркестре и в ночном ресторане. Он женат на Юлии Кузнецовой, скрипачке оркестра Большого театра, ее преподавательницей была Наталья Васильевна Забавникова. А отец Станислава, Николай Николаевич, имел очень хороший талант, играл в Квартете Бетховена, моя мама его несколько раз видела по телевизору; но потом два партнера умерли один за другим, квартет распался. Так его талант и не раскрылся до конца, потом он начал пить. Сейчас он преподаватель в консерватории.
     У Николая Алексеевича Забавникова кроме Александра было еще два сына - Евгений и Николай, у Евгения - сын. О них сведения смутные. Они каким-то образом до войны оказались в Германии. Что они там делали - неизвестно, но во время войны один из них посетил Москву, пришел к Николаю Александровичу (своему племяннику). Тот очень испугался, выгнал его и больше о них никогда речи не было. Была ли здесь замешана разведка, или это какие-то эмигрантские дела, история молчит.
     Еще одна ветвь Забавниковых происходит от Григория, сына Алексея и Татьяны. У Григория сын Николай, у того сын тоже Николай, педагог Тулиновской школы. Его подпись на упомянутом бабушкином удостоверении. Его дочь Евгения позже стала директором той же школы.
     Еще одним сыном Алексея и Татьяны, от которого происходит моя прабабушка был Андрей Алексеевич Забавников (1862-1956). Он большую часть жизни прожил в Тулиновке и лишь глубоким старцем переехал к дочерям в Тамбов. Он работал на Тулиновской фабрике шорником, сшивал ремни у станков, был, кроме того, сапожником. После революции к нему пришли местные идиоты-активисты и конфисковали у него сапожную колодку и молоток (шла национализация промышленности). Вряд ли ее потом вернули, но он еще сапожничал, работал извозчиком. На своей телеге возил из Тулиновки в Тамбов. Был он человек очень уважаемый, религиозный. Графы Тулины его уважали. После революции старая графиня посещала Татьяну Андреевну в Тамбове и та ее кормила. Так Забавниковы через много поколений отплатили добром Тулиным за милость, оказанную Яковом Тулиным беглому каторжнику.
     На пасху, когда священник обходил дома всех селян, Андрей Алексеевич всегда сажал его за стол и угощал чаем с пирогами. Когда в 1928 году умерла от туберкулеза его жена, он переехал в Тамбов. Мария Ивановна похоронена в Тулиновке (бабушка Рая иногда посещала ее могилу). Сам Андрей Алексеевич похоронен в Тамбове не Петропавловском кладбище вместе с сестрой жены Пелагеей (ум.1940) и детьми Александром (ум.1947), Елизаветой (ум.1979), и Клавдией (ум.1983). Сохранились две его фотографии в старости, одна с женой, другая с сестрой жены Анной, сделанная между 1928 и 1931 годом. Его женой была Мария Ивановна (1868-1928), дочь Ивана Григорьевича Кудинова, о котором ничего не известно, кроме того, что у него была четверо детей: сын и три дочери. Как звали сына неизвестно. От него три внучки: Варвара Павловна (ум.1990), Александра Павловна Сапожникова и Мария Павловна Желтова (?) Мария Павловна жила с мужем на Камчатке, теперь в Астрахани. Дед этих трех сестер погиб вот при каких обстоятельствах. После того, как он залез с печную трубу, которую чинил или чистил, кто-то разжег в печи огонь и он сгорел. Он был еще молодым. Старшая из сестер, Пелагея (1855-1940) пережила и брата и Анну с Марией, но потомства не оставила. Она была замужем за владельцем лесных складов, купцом не из крупных. Он умер еще до революции. Оставил после себя много долгов и те три дома, владельцем которых он являлся, должны были пойти в уплату долгов. Один дом находился на углу Базарной улицы (ныне ул. Горького), два других - деревянные, на нынешней Комсомольской улице. Но кто-то из купцов вступился за вдову Пелагею и ей решили оставить один деревянный дом и обстановку. Поскольку у Пелагеи с мужем не было своих детей они взяли к себе на воспитание Клавдию Андреевну, племянницу Пелагеи. В доме на Комсомольской улице она (Клавдия) и прожила вплоть до своей смерти в 1983 году. Дорогая мебель (*), барометр, китайский болванчик, китайская вазочка, маленькая вазочка в виде цветка водосбора, хрустальные солонки, большое блюдо Кузнецовского завода, а также чашка с блюдцем XVIII(?) века, статуэтка "Женщина на свидании" происходят из дома Пелагеи.
<<Прекрасный резной буфет сделан тулиновским мастером Василием Ивановичем Пушкиным>>
     Вторая из сестер - Анна Ивановна (1856-1931) и умерла второй. Она была замужем за писарем Иваном Широковым, умершим молодым, 32 лет. У них дочь Анна и внуки Лидия и Виктор. У Лидии от мужа Владимира Быковского три сына - Алексей, Александр и Владимир. Бабушка Рая поддерживала с ними отношения. Ныне они живут в Москве на ул. Донелайтиса в грязной хрущевке. Семейство больное, спившееся и опустившееся. Виктор танцор балета, по слухам, голубой, потому женат не был, детей тоже нет. Лидия умерла в июне 1999 года, похоронена на Химкинском кладбище.
     Сохранилась фотография, где все три сестры вместе. Даже на фото видно, что у Пелагеи руки белые, не изуродованные трудом.
     У Андрея Алексеевича и Марии Ивановны было шестеро детей, из которых потомство оставила только старшая Татьяна (1892-1988), которая и пережила их всех. Елизавета (1896-1979), Александр (ок.1897-1947), Клавдия(1899-1983), Ольга(1906-1984) и Зинаида, которая умерла девочкой лет 15. У них у всех была несчастливая судьба. Старшая Татьяна овдовела в 28 лет и больше замуж не выходила. Она пережила мужа на 68 лет. Остальные дети в брака не состояли. У Ольги был роман на фронте, но после войны он не продолжался. Осталась фронтовая ее фотография в форме лейтенанта медицинской службы. Она работала на поезде, перевозившем раненых, как в известном фильме. Сохранилась ее медаль "За доблестный труд в Великой отечественной войне". Клавдия Андреевна работала бухгалтером. От нее остались настольные часы с дарственной надписью ей от коллектива. Эти часы интересны тем, что они с боевого самолета. Когда самолеты разбирали, часы снимали и оформляли в оргстекло. От нее же осталась двойная мраморная чернильница (*). <<По другой версии это чернильница Петра Георгиевича>>
    Елизавета Андреевна после перенесенной в детстве болезни почти оглохла, потому образования у нее было всего три класса. Она работала уборщицей в ТВРЗ. Александр Андреевич тоже был глуховат. Работал сначала в Тулиновке на суконной фабрике, а когда она сгорела в 1933 году (*)перебрался в Тамбов, работал на ТВРЗ. Ольга, Клавдия и Елизавета все умерли от рака.
  <<Заново фабрику отстроили уже как игольную, но выпускала она не иглы, а гранаты. После войны стали выпускать знаменитые тарелки-репродукторы. Ныне выпускаются торговые весы, также широко известные.>>
     Татьяна Андреевна родилась в Тулиновке, после приехала в Тамбов, училась в институте на педагога. Там познакомилась со своим будущим мужем, Дмитрием Кузьмичем Сертаковым (*) . После они уехали на его родину в Бахирево, где у них родилась дочь Раиса (в 1917). В соседнем селе Пановы Кусты была школа. Там они <<фамилия скорее всего греческого происхождения.>> учительствовали пока Дмитрия Кузьмича не убили в 1920 году. После этого Татьяна с дочерью вернулась в Тулиновку, там она работала в книжном магазине, позже они перебрались в Тамбов, где Клавдия и Пелагея имели дом, работала табельщицей на ТВРЗ (Тамбовский Вагоноремонтный завод), последние десятилетия прожила вместе с дочерью в квартире по Новостремянной ул., дом 3, кв.7. Умерла она в 96 лет. Она всегда знала, что проживет столько же, сколько и отец. Моя мать говорила ей: "Бабушка, вы проживете до 100 лет и о вас напишут в тамбовской газете". А она отвечала: "Нет, я умру как и мой отец в 96 лет". В последние годы разум ее угасал, она, когда задавали вопросы, долго не могла вспомнить имя матери, но потом вспомнила и дедушек и бабушку. Умирать она не хотела, боялась смерти. В бога не верила. Похоронили ее на Петропавловском кладбище в семейной могиле Дегтяревых, где похоронена также ее сестра Ольга (ум.1984). На том же кладбище через дорогу находится семейная могила Забавниковых: Пелагея Ивановна (ум.1940), Андрей Алексеевич (ум.1958), Елизавета Андреевна (ум.1979), рядом Александр Андреевич (ум.1947) и Клавдия Андреевна (ум.1983). Зинаида и Мария Ивановна лежат в Тулиновке.
     А вот что известно о семье Дмитрия Кузимича (1888-1920). Родители его - Кузьма Денисович и Анна Яковлевна происходили из упоминавшегося села Бахирево. О них известно то, что они умерли от тифа. Он - в январе 1920 года, она - в мае 1920. У них семь детей. Степан, так же как и Дмитрий, убит бандитами в Гражданскую войну. Татьяна умерла бездетной. Ефим, Евфросинья, Устинья и Михаил. У Устиньи сын Валентин. Он утонул в реке. Был подвыпивши, поехал на рыбалку, лодка перевернулась. Это случилось около 1968 года. Похоронен на Петропавловском кладбище. От жены Зинаиды у него остались двое детей - Александр и Ольга. У Ольги сын Алексей. У Александра два сына - Максим и еще один. Александр женат трижды. Первая была распутная и он с ней развелся. Вторая была хорошая, погибла в автомобильной катастрофе. За рулем сидел он. Сейчас у него третья жена. Еще один брат Дмитрия Кузьмича, Михаил, разыскал Татьяну Андреевну и Раису в 1934 году во время голода и позвал их к себе. Там они прожили год. Михаил был писарь. От него происходит большое потомство. От дочери Валентины (ум.1996) внуки Владимир и Наталья. Все трое жили или живут в Томилино, Московской области. От сына Василия, дяди Васи (ум.1998), у него шесть внуков: Александра и Михаил живут в подмосковном селе, колхозники. Наталья - в Москве, Нина - медсестра в Тамбове, Татьяна - в Москве, Елизавета живет в Калмыкии, то ли учитель, то ли врач.
   Сам Дмитрий Кузьмич погиб вот при каких обстоятельствах. Он, как уже сказано, преподавал в сельской школе. И вот в январе 1920 года, во время Антоновщины к его дому подъехали всадники. Во дворе была моя прабабушка Татьяна. Они сказали ей: "Позови Дмитрия". Когда он вышел, они выстрелили в упор и ускакали. Татьяна выбежала из дома и увидев мертвого мужа, закричала. Кто они были: красные, белые, антоновцы - неизвестно. Могли убить красные за то, что интеллигент, могли убить белые за то, что учит холопов грамоте. Или были личные мотивы. Бабушку Раю спустя годы не сразу приняли в комсомол. Допытывались: может убили красные? Но поскольку никаких предположений не было, ее все-таки приняли.
      Как уже сказано, у Дмитрия и Татьяны была единственная дочь Раиса (р.23.08.1917),  которая в 1937 году вышла замуж за Петра Петровича Дегтярева (1915-1947), моего деда. Первого сына Владимира она родила в 21 год, в 1938 году, второго в 24 (08.11.1941), овдовела в 30 лет и больше замужем не была. Проработала всю жизнь на ТВРЗ, была многократно депутатом горсовета, дважды секретарем партийной организации завода, занимала другие общественные должности, хотя по складу характера она не была активисткой или пронырой. Никаких привилегий не имела, пользовалась всеобщим уважением как добрый, отзывчивый человек. Имела массу подруг, водилась со всеми, даже очень дальними родственниками, вплоть до четырехродных братьев и сестер. Награждена медалью "За трудовую доблесть".

     Теперь я перейду к родственникам со стороны деда, Петра Петровича Дегтярева.
     Его мать - Анна, а ее отец - Тимофей, дед - Евстигней Малков (мой пра-пра- прадед). Известен он вот чем. Евстигней родился в деревне Михайловка Тамбовской губернии в конце 30-х годов XIX века. Рядом с Михайловкой расположены еще два села - Воронцовка и Знаменка. Последняя первоначально называлась Кариан, как и река на которой стоит село, а в конце XVIII и в XIX веке - Кариан-Загряжское. Села хотя и находились рядом, принадлежали к разным владениям. Воронцовка, в которой находилась дворянская усадьба, и Михайловка принадлежали Воронцовым, позже Воронцовым-Дашковым. В конце XIX столетия Воронцовка принадлежала уже некоему А.Болдыреву. Знаменка с Екатерининских времен принадлежала Загряжским, потом генералу Ксавье де Местру, потом, вплоть до революции графам Строгановым. Усадьба и церковь в Знаменке, в отличие от Воронцовки, сохранилась до нашего времени.
     В 1779 году селами Шаховка, Артемьевка, Ларионовка, Михайловка, Липовицы, Воронцово (Воронцовка?) и Сява владел и постоянно там проживал Иван Илларионович Воронцов (1709-1789). У него было 696 крепостных крестьян в Тамбовской губернии. Он был родным братом канцлера при Елизавете, Петре III и недолго при Екатерине II Михаила Илларионовича Воронцова (1714-1767). Их сестра была любовницей Петра III, а племянница от третьего брата - знаменитая Екатерина Романовна Дашкова. Еще один племянник, Александр Романович Воронцов (1741-1805) был канцлером в 1802-1804 гг., покровителем Радищева в последние годы его жизни. Еще один Воронцов - Михаил Семенович (1782-1856), "полумилорд-полуподлец, полуглупец-полуневежда... но есть надежда, что будет полным, наконец", наместник Кавказа в 1845-1853 гг., описанный в повести "Хаджи-Мурат". Под его началом Пушкин имел несчастье служить в Бессарибии. И с его женой Елизаветой Ксаверьевной он крутил роман. Этот Воронцов, если не ошибаюсь, в тамбовских селах никогда не был. Когда в 1807 году род Дашковых пресекся, то их богатейшие владения перешли к внуку И.И.Воронцова, его полному тезке Ивану Илларионовичу. С этого времени у них стала двойная фамилия Воронцовы-Дашковы. Последним из этого рода был Илларион Иванович Воронцов-Дашков (1837-1916), тоже наместник Кавказа в 1905-1915 гг. Он и его два сына, Роман и Иван похоронены в другом тамбовском имении - в селе Новотомниково, возле церкви. Но вернемся к веку XVIII. Сам Иван Илларионович был женат на родной дочери несчастного Артемия Волынского, кабинет-секретаря Анны Иоанновны, казненного по навету Бирона. Его сын, Артемий Иванович Воронцов (1748-1800) был крестным отцом А.С.Пушкина. Жена Артемия, П.Ф.Квашнина-Самарина была двоюродной сестрой М.А.Ганнибал, бабушки поэта. Она и попросила его быть воспреемником внука. В Михайловке не было церкви и крестьяне ходили в Знаменку (тогда Кариан-Загряжское),  где с 1754 была каменная церковь. Естественно, михайловские девушки выходили замуж в Загряжское, загряжские за михайловских. Поэтому  предки Малковых принадлежали и тем и другим владениям.  Еще с екатерининских времен село Кариан стало принадлежать двум братьям Загряжским, Ивану Александровичу и Николаю Александровичу (ум.1824).  Иван, генерал-поручик, был известен своей непримиримой враждой с Г.Р.Державиным, который был два года тамбовским губернатором, и был смещен в результате интриг Загряжского. Николай был женат на Наталье Кирилловне, урожденной Разумовской (1747-1837), дочери последнего гетмана Украины, Кирилла Григорьевича. Ее родной дядя Алексей был фаворитом Елизаветы Петровны. Таким образом, императрица ей приходилась теткой, а несчастная княжна Августа Тараканова - двоюродной сестрой. Загряжская была фрейлиной при Елизавете и при Екатерине, приближенной Потемкина. Наталья Николаевна Гончарова приходилась ей внучатой племянницей по своей матери, Наталье Ивановне. Поэтому во время нашествия Наполеона, когда вся московская аристократия хлынула в провинция Гончаровы с детьми оказались в Знаменке. Сюда же из Петербурга приехала и княгиня Наталья Кирилловна.
      Н.Н.Гончарова родилась в Знаменке 27.08.1812  года, через два дня после Бородинской битвы. Николай Афанасьевич Гончаров вскоре уехал спасать свое имущество в Калужской губернии, а жена с детьми Дмитрием, Иваном, Александром и Натальей оставались в Знаменке до лета 1813 года. Уехала и Загряжская, чтобы никогда уже не вернуться в свои тамбовские имения. А.С.Пушкин побывал на родине жены когда ехал в Оренбург собирать материалы для "Истории Пугачева" в 1833 году. По другим сведениям он никогда в этих местах не был. Пушкин познакомился со старой княгиней в период своего сватовства к Наталье Николаевне. И часто приезжал к ней слушать ее рассказы о былых временах. Девять таких рассказов вошло в его сборник "0Застольные беседы". Говорят, что судьбу Пиковой Дамы он позаимствовал у Н.П.Голициной, а характер и внешний вид писал с Загряжской. После ее смерти владения перешли к Софье Ивановне Загряжской, племяннице по брату мужа. Софья была теткой Натальи Николаевны. Замужем она была за испанским дворянином генералом Ксавье де Местром (1763-1852).  Он бежал от войск Наполеона из Савойи и в 1800 с армией Суворова прибыл в Россию. Участвовал в Отечественной войне 1812 года, автор работ по физике и химии, писал романтические повести, перевел Крылова на французский. Единственный сохранившийся портрет матери Пушкина выполнен им. Он же изобразил брата поэта, Льва Сергеевича. Ксавье владел имением после смерти жены, то есть с 1837 по 1852 год. После его смерти, а по другим источникам, только с 1864 года владения перешли к двоюродному племяннику С.И.Загряжской-де-Местр, графу Сергею Григорьевичу Строганову (1794-1882), основателю Строгановского училища, попечителю Московского учебного округа в 1835-1847 годах. Графам Кориан-Строгановым, как их тут называли эти имения принадлежали вплоть до 1917 года. У них и работали поварами мои предки Евстигней и Тимофей.  Их предки принадлежали  Воронцовым, но как уже было объяснено, весьма вероятно и Загряжским.  С 1861 года все крестьяне стали свободны. Евстигней был дворовым человеком, поваром у  Кариан-Строгановых  после  отмены  крепостного права. Когда они перешли к Строгановым,  и были ли они поварами до 1861 года также и у Воронцовых,  неизвестно.  Во всяком случае где-то они должны были научиться поварской профессии.
     Анна, моя прабабушка, переняла от отца своего, Тимофея Евстигнеевича множество  рецептов, которые сейчас уже не сохранились. От графов Строгановых ей остались то ли подаренные, то ли украденные после революции граненые подставки под варенье на ножках. Они хранятся у нас и  до сего времени. Но не только этим известен Евстигней. В соседней Знаменке была церковь. И когда Наталья Николаевна Пушкина в 1844 году выходила вторично замуж за Ланского, то они венчались в этой церкви и Евстигней в качестве дворового мальчика присутствовал на этой свадьбе, о чем потом рассказывал.(*) <<По другим источникам Н.Н. никогда после 1813 года на тамбовщине не была и венчалась где-то в другом месте.>>  Вот каким образом наша семья через него и Н.Н. соприкоснулась с нашим великим поэтом, хотя и не в самый радостный для него момент.
     Сын Евстигнея был Тимофей (ум.1948), живший тоже в Михайловке. Его жена - Мария Ивановна (ум.1920). Во время Гражданской войны Тимофей воевал на стороне красных. И когда в село ворвались белые, то они стали убивать родственников красноармейцев. Мария прыгнула в колодец и просидела там в ледяной воде сутки. Ее не нашли, но она получила воспаление легких и через несколько дней умерла. У них осталось девять детей: старшая Анна,  моя прабабка, ненавидела отца за то, что он спал с двумя своими снохами. Кроме Анны были Петр, Федор, Николай, Александр, Семен, Таисья, Любовь и еще одна Анна, которую звали всегда Нюрой. Петр, Федор, Семен, Александр, а также, вероятно, и Николай воевали в Великую Отечественную войну. Александр Тимофеевич погиб в 1945 году. От него осталась фронтовая фотография с надписью, полной грамматических ошибок: "На долгую, долгую память родному семейству. Отправка второго раза на фронт из Казани от Малкова Александра Тимофеевича.15/4. 42 год". Федор Тимофеевич был также в сухопутных войсках. Сохранились фотографии от 22 июля 1942 года, где он в форме старшего лейтенанта и от 6 апреля 1943 года, где он лежит в госпитале. Семен Тимофеевич служил в Черноморском флоте (фото 1943 года, старшина 1 статьи). Петр Тимофеевич (умер в начале 60-х), второй ребенок в семье, воевал в десантных войсках, был денщиком у какого-то начальника. За то, что он спас ему жизнь, его наградили орденом "Славы III степени", причем этот орден ему вручили только в конце 50-х годов. Жил он в Михайловке, был самогонщик, пьяница, матершинник. Его жена Клавдия, у них четверо детей:  Юрий (старший), потом Анна, Николай и Вера. Вера по каким-то причинам убежала от родителей в Тамбов и стала жить у тетки, Анны Тимофеевны. Та награждала ее работой, относилась к ней плохо. В конце концов к ней посватался молодой человек, который тряс головой, да и вообще ей не нравился. Анна Тимофеевна заставляла ее выйти за него или "ноги твоей чтоб тут не было". И тогда Вера убежала и от них. Семен Тимофеевич также жил в Михайловке, у него сын Валерий. Там же жил и Николай. У него была пасека. Его дочь - Элла. Александр потомства не оставил. Остальные Тимофеевичи жили в Тамбове. У Федора дочь Майя и внучка-инвалид, бездетная. Таисья Тимофеевна (ум.1990) была замужем за Михаилом Александровым. У них двон детей - Маргарита и Владимир. Владимир геолог. Любовь Тимофеевна была замужем дважды. Первый муж - Михаил Шафеев, татарин из Казани. У них сын Валерий. Муж ей изменял и она развелась. Второй муж - Николай. Работала она на железной дороге, сохранилась ее фотография в форме лейтенанта железнодорожных войск. Младшая сестра (ум.1995) так же как и старшая звалась Анной потому, что поп настоял на этом имени. В замужестве Сбитнева (муж Алексей Сбитнев), у них сын Игорь.
     Тамбовские Малковы (Таисья, Любовь и Нюра) запятнали себя вот какой мерзкой историей. Когда в 1968 году умерла Анна Тимофеевна, моя прабабушка, в доме никого не осталось: и муж и все дети были уже мертвы, сноха не имела доступа в дом по причине вражды со свекровью, поэтому наследники - мой отец и дядя Володя, им было по 27 и 30 лет сразу же вызвали сестер покойницы на организацию похорон. Все взяла на себя Таисья. И тут начался открытый грабеж. Пока наследники отсутствовали они утащили из дома все, что только можно было утащить: иконы, похоронные деньги, большое золотое кольцо, перетаскали кур из сарая, взломали сундук, где она хранила деньги, разные ценности, в том числе и золото. Не побрезговали даже снять с умершей пуховой платок. Моя мать Татьяна привезла еще денег на похороны и по незнанию отдала все Таисье. Несмотря на явную уголовность дела, братья безропотно снесли такую обиду, даже не пытались требовать украденного, что и их характерезует с отвратительной стороны, ибо мерзость совершает и тот, кто притесняет и тот, кто это терпит.
     Оставляя рассказ об Анне Тимофеевне, моей прабабушке, до рассказа о Петре Георгиевиче, ее муже, я перехожу к рассказу о его предках, которые и передали мне свою фамилию - Дегтяревы.
     Отец Петра Георгиевича был Георгий, а дед - Григорий. Происходил Григорий из Рязанской губернии (ныне территория Тамбовской области), Ранненбургского уезда, Старокленской волости, села Старокленское, что в 12 километрах от Ранненбурга. Был он сначали крестьянин, позже столяр вагонных мастерских в г.Козлове (ныне Мичуринск), а с 1898 года его перевели в вагонные мастерские г.Тамбова. Умер он после 1915 года, когда именно - неизвестно. Из его детей есть сведения о двоих. Георгий Григорьевич - грузчик при станции Козлов, умер в 1898 году, когда Петру было два года. Он оставил после себя троих детей. Его жена была Нина Ефимовна, урожденная Петрова. Ее имя известно не вполне точно. Дело в том, что в одном из писем сыну на фронт она подписалась: "мать Н.Е.Д.", а в другом письме: "твоя мать Петрова". Больше ее имя нигде не упоминается, но среди личных вещей Петра Георгиевича сохранился том Шекспира 1880 года издания с надписью на титуле: "Нина Ефимова", то есть "Ефимовна". Возможно эта книга принадлежала матери Петра Георгиевича, хотя доказательств этому нет. В то же время учтем и тот факт, что среди распространенных женских имен лишь три начинаются на букву "Н": Нина, Наталья и Надежда. А среди мужских имен есть лишь два распространенных имени на букву "Е": Ефим и Евгений. Прибавим сюда и тот факт, что Анна Георгиевна, сестра Петра Георгиевича, назвала свою дочь Ниной, вероятно в честь матери. Поэтому такая идентификация имени кажется мне достаточно обоснованной, хотя и не доказанной. Сохранилась фотография, где изображены Георгий и Нина. Эту фотографию никто не мог опознать, она хранилась как безымянная, пока я не заметил на обороте едва заметную надпись: "папа и мама". По характерной букве "а" я определил почерк как принадлежащий Петру Георгиевичу. Подкрепляется моя догадка и тем, что фото сделано в Ранненбурге. Существует еще одна безымянная фотография из архива Петра Георгиевича. На ней изображены стоящая девушка и сидящая женщина в трауре. Определить с уверенностью кто эти люди невозможно, но есть определенные догадки. Татьяна Андреевна и бабушка Рая изображенных не опознали. Поэтому это, несомненно, родственники или Петра Георгиевича или Анны Тимофеевны. Фотография легко датируется периодом между 1912 годом (сообщение о дипломе фотографу на обороте) и 1918 (новая азбука). Пожилая женщина похожа, только постаревшая, На Нину Ефимовну. Тогда стоящая девушка - Клавдия, ее дочь (мой отец, который знал другую сестру, Анну, сказал, что она на нее не похожа). Есть еще одна фотография 1917 года, где раненый в плечо Петр Георгиевич сидит рядом с сестрой милосердия. Эта сестра милосердия очень похожа на девушку с предыдущей фотографии. В письмах Петра Георгиевича упоминается, что Клавдия и Анна работали в Тамбовском военном госпитале в это время. И Петр Георгиевич в нем лечился (*).
  <<Против этой версии говорит тот факт, что на фотографии Петр Георгиевич одет по-зимнему, в шинели, то есть, это март 1917-го, тогда как в Тамбовском госпитале он лечился летом 1917. Возможно был и более ранний приезд в Тамбов, не отраженный в письмах и воспоминаниях.>> Кроме того, я измерил расстояния между глазами и между зрачком и подбородком. Их отношения совпадают у Нины Ефимовны и женщины в трауре, и у девушки и сестры милосердия. Остается невыясненным, по ком женщина носит траур. Быть может по свекру, Григорию Дегтяреву. Если это так, то он умер между 1915 и 1918 годами. Но возможно, по кому-либо еще (родителям), либо это вообще не траур.
     На той фотографии, где Нина Ефимовна изображена молодой, поражает ее лицо, красивое и интеллигентное, хотя она была прачка, кухарка, работала по найму. После смерти мужа ее поддерживал свекр. Умерла она после 1916 года, которым датируется ее последнее письмо. Где похоронена - неизвестно.
     У Георгия Григорьевича был еще брат Дмитрий. Вероятно, он остался крестьянствовать в Старокленском после ухода отца в столяры, так как в своем письме от 20.09.1915 года пишет, хотел уехать в Тамбов лечить глаза, но дома еще не убраны хлеба. Там же упоминается его сын Тихон Дмитриевич, который на войне второй раз. Первый раз его ранили, вылечили и отправили снова. Третьего сентября в бою с австрийцами их роту разбили и он пропал. С ним пропали и еще шесть человек из Старокленского. Здесь же упоминается зять Дмитрия Григорьевича, Андрей Шураев , который предполагает, что они в плену. Чем кончилась эта история, вернулся ли Тихон живым, далее нигде не упоминается. Еще упоминается Митя, вероятно сын Дмитрия Григорьевича, так как он боится, что его заберут на войну.
     У Петра Георгиевича было две сестры: Анна и Клавдия. Клавдия известна только по письмам на фронт (1915-1916 гг.), умерла , вероятно, в двадцатые или в начале тридцатых годов, так как уже бабушка Рая, вошедшая в их семью в 1937 году, ничего о ней не знала. А вот Анна Георгиевна ей была известна, она умерла в ... , похоронена на Петропавловском кладбище, через аллею, напротив и наискосок от Петра Георгиевича. О ней известно то, что ее мужа репрессировали и у них осталась дочь Нина.
     Теперь я перехожу к рассказу о Петре Георгиевиче и Анне Тимофеевне, моим прадеду и прабабке.
     Родился он 02.01.1896 года в селе Старокленское. В метрике за 1918 год на рождение сына Николая он (П.Г.) записан как крестьянин села Старокленское, хотя его отец и даже дед были рабочими. Вероятно, его отец Георгий все же крестьянствовал в Молодости. Осиротев в два года, Петр переехал с дедом, матерью и сестрами в Тамбов. В 1904 году его вместе с младшей сестрой Анной помещают в сиротский приют. В 1907 году перевели в ремесленное училище, которое он окончил в 1913 году, получив профессию столяра-краснодеревщика. От этого времени осталась наградная книга "М.В.Ломоносов". Надпись на форзаце сообщает, что ею награжден ученик IV класса Тамбовского Ремесленного Училища Дегтярев Петр за примерное поведение и отличные успехи. 28 июня 1912 года.
     С 1913 по январь 1915 года он работает вместе с дедушкой в столярных мастерских. Тогда же, в 1914, женится на Анне Тимофеевне Малковой. Как только ему исполнилось 19 лет, его забрали на фронт. С января 1915 года он служит в 236 пехотном Борисоглебском полку 59 дивизии в команде пеших разведчиков. К ноябрю 1915 года у него уже были Георгиевские кресты III и IV степени. К сожалению он избавился от них в 30-е годы, когда хранить царские награды было небезопасно. Он проявил себя таким хорошим солдатом, что был послан в Москву во 2-ю школу прапорщиков, которую закончил через три месяца, в феврале 1916 года. В ночь с 1 на 2 октября 1915 года у него родился старший сын Петр, мой дедушка. Анна Тимофеевна забеременела перед самым его уходом на фронт, в конце января 1915. Тимофей Малков, тесть, пишет ему поздравления и просит приехать: "Тебе можно с утренним <поездом> в воскресенье приехать, а с дневным вернуться". Ясно, что речь идет о поезде из Москвы. От этого времени осталась фотография с надписью от 06.12.1915 года. Сестры Петра, Анна и Клавдия в это время стали работать сестрами милосердия в Тамбовском госпитале.
     После окончания училища в звании прапорщика его направили в Тамбов в 61 запасной пехотный полк. Здесь он познакомился с большевиком Иваном Ивановичем Медковым, который и привил ему свои политические взгляды. В это время Анна Тимофеевна забеременела снова, второй сын, Георгий, родился 20.10.1916 года. Она тогда жила у отца в Михайловке и когда она на пару дней отправилась в Тамбов, родился ребенок.
     В июне 1916 года Петр уже принял маршевую роту и отбыл на фронт в 668 Тысменицкий пехотный полк 82 дивизии (по свидетельству о ранении). По другим сведениям в ту же 59 дивизию.(*) <<Сохранилась открытка от 16.07.1917 года из Полоцка. Как он там оказался, неясно. Ведь он воевал на Юго-Западном фронте.>> 26.10.1916 года он сообщает о переводе на Румынский фронт. Но, похоже, он остался на Юго-Западном фронте. Воевал он в Восточных, или Лесистых, Карпатах. Упоминаются такие географические названия, как деревня Бело-Березко, Шепот-Камеране (82 км на ЗЮЗ от г.Черновцы, возле самой границы с Румынией (БСЭ, т.47, с.172), Черная Гора. В сентябре 1916 его повысили до чина подпоручика. Теперь у него был даже денщик. В январе 1917 он пишет, что их скоро отзовут с линии фронта на переформирование полка. 01.03.1917 года, через пять дней после начала Февральской революции Петра Георгиевича ранило на высоте 1098 м. у реки Черный Черемош (20 км. к З. от Шепота, 100 км. от Черновиц). Пуля попала в двуглавую мышцу правого плеча, не задев кость. После ранения он остался в действующей армии. В это время на фронтах разворачивались события политического характера. Был избран полковой комитет, где Петр Георгиевич был избран сперва членом, а потом и председателем. В июньское 1917 года наступление 59 дивизия идти отказалась. Прорыв на Калущ производила в основном 8 армия генерала Корнилова. 59 дивизия принадлежала 9 армии, которая дислоцировалась в 100 км к ЮВ от места прорыва и должна была участвовать в наступлении. После отказа наступать Дикая дивизия не рискнула разоружать войска. Солдаты были уже полностью распропагандированы большевиками.
     Существует свидетельство о ранении от 29.06.1917 года из Тамбовского окружного эвакуационного пункта. В нем сообщается, что в мышце скопился болезненный инфильтрат, инкапсулирующаяся пуля еще не извлечена. Другое свидетельство датировано 26 июля 1917 года уже из Московского окружного военно-санитарного управления, где сообщается о выдаче пособия в 175 рублей. Остался и отдельный листок с надписью: "Москва. Лефортово. Генеральный госпиталь Императора Петра Великого. Офицерское отделение". Он может относиться к этому времени. От времени его офицерской службы остались две реликвии: серебряные карманные часы фирмы Анкера, которые вручали всем офицерам и серебряный с чернением портсигар с изображением тройки.
     В начале октября 1917 года полк организованно погрузился на поезд в Черновцах и отправился домой, захватив с собой 1500 винтовок, 6 пулеметов, 3 орудия, 75 мин, тяжелый гранатомет, бомболет. По дороге их несколько раз пытались разоружить, но им это не удалось, и эшелон благополучно прибыл в Тамбов, где все оружие было сдано Исполкому Тамбовских вагонных мастерских.
     На общем собрании рабочих вагонных мастерских Петр Георгиевич выступил и предложил создать отряд Красной Гвардии. В отряд записалось 600 человек. 15.12.1917 года Петра Георгиевича избрали командиром отряда, Погонялина - комиссаром, Прокофьева - начальником штаба.
     Первой крупной операцией отряда было разоружение в январе 1918 года чехословацких эшелонов, пытавшихся прорваться в Москву. Почти 45 тысяч чешских солдат были разбросаны по эшелонам от Владивостока до Тамбова. Это была самая западная точка, до которой они смогли дойти. Из Москвы пришел приказ за подписью Ленина: не пропускать эшелоны через Тамбов. Если первые два эшелона разоружились практически добровольно, то третий эшелон отказался это сделать. Вот как описывает эти события сам Петр Георгиевич:
     "Ранним зимним утром я сидел с комиссаром товарищем Погонялиным Владимиром в штабе отряда Красной Гвардии. Штаб помещался при вокзале, в бывших царских комнатах. Большинство красногвардейцев спало кто где мог, кто примостился на столах, кто на стульях, кто на подоконниках, а большинство спали на полу. Иные играли в шашки. Напротив входных дверей "спали" покрытые брезентовыми чехлами и "максимы". Пулеметчики соревновались на быструю разборку и сборку замка. Зазвонил телефон и испуганный голос дежурного по телеграфу сообщил, что со станции Рада <около 15 км. от Тамбова> вышел на Тамбов чехословацкий эшелон, все солдаты хорошо вооружены, на крышах вагонов установлены пулеметы, на платформах орудия со снятыми чехлами. Поезд движется двойной тягой, то есть два поровоза, машинистами - люди, одетые в чехословацкую форму. По составу поезда протянуты телефонные провода от будки машиниста до хвоста поезда. В середине состава пассажирский вагон, в котором помещаются офицеры. В один миг люди выстроились в полном вооружении. Часть из них осталась при штабе с ручными гранатами наготове, а большая часть бойцов были расположены с двумя пулеметами на втором этаже станции Тамбов. Поезд подходит к перрону медленно. Он был принят на первый путь. На платформе и в вокзале ни души, кроме дежурного по станции и телеграфистов. Мы сидим с комиссаром в штабе и ждем, что будет дальше. О прибытии эшелона знали и в городе. Я с комиссаром получил приказ фракции большевиков Совета и председателя губисполкома тов. Чичканова: "Эшелон разоружить и дальше Тамбова не пропускать, несмотря ни на какие попытки это сделать со стороны чехословаков". "Есть не пропускать" - был наш ответ.
     Вдруг открывается дверь и к нам в штаб вошли два чехословацких офицера. Остановились недалеко от стола, за которым я сидел с комиссаром, офицеры вежливо взяли под козырек. Мы с комиссаром встали, тоже "козырнули". Один из пришедших офицеров обратился ко мне с вопросом:
    - А кто здесь старший начальник?
Я ему ответил:
    - А мы вот оба старшие - я командир, а он комиссар, а что вам угодно?, - спрашиваю я в свою очередь чехословацкого офицера.
    - А нам угодно, - отвечает офицер, - чтобы получить немедленно топливо для паровозов и получить разрешение на дальнейшее наше продвижение в сторону Москвы. Задаю ему следующий вопрос:
    - А скажите, господин лейтенант, зачем вам надо ехать именно в Москву, тогда, как я хорошо знаю, что наше советское правительство разрешило вам ехать на родину только и исключительно через Владивосток? Вероятно, кто-то по ошибке направил вас не в ту сторону. Вам придется вернуться обратно, ехать до станции Ртищево, там вы повернете на Пензу, и далее прямо приедете во Владивосток, там вас посадят на пароходы и вы вернетесь на свою цветущую родину. Желаю вам счастливо доехать, уголька мы вам дадим, дадим и свой паровоз, так как ваши, по всей вероятности, требуют ремонта. Вы обязательно сдадите нам оружие и благополучно поедите по указанному мною маршруту. Вот все, что я имел честь вам сказать и что должно во избежание всех недоразумений быть немедленно выполнено.
     В это время, когда я говорил, лицо лейтенанта сначала краснело, а к концу моей речи совсем сделалось багровым. Он редко отчеканивая слова ответил мне:
     - Если вы немедленно не дадите мне разрешение на дальнейший путь в сторону Москвы, то я вынужден буду двигаться без вашего разрешения и силой буду прокладывать путь. На это я ему ответил, что   "дальше Тамбова вы не поедете, на вашу силу мы ответим силой и за все последствия отвечаете вы. До свидания". Офицеры откозыряли и вышли.
      В этот напряженный момент у меня блеснула мысль - осуществить разоружение чехословаков хитростью. Возник план, который я изложил комиссару. Комиссар и бойцы внимательно выслушали мой план и одобрили. Немедленно по телефону я доложил свой план председателю губкома тов. Васильеву и пред.губисполкома тов.Чичканову, они его одобрили, но еще раз подтвердили, что я и комиссар отвечаем своими головами, если чехословаки прорвутся на Москву.
     А мой план состоял в следующем: я беру с собой 250-300 бойцов, три пулемета и одно орудие и немедленно отправляюсь на перегон Тамбов - Пушкари до переезда, где проходит Татарский вал. Бойцов и пулеметы располагаю на обочинах глубокой выемки, по которой проходит железнодорожный путь, орудие и часть стрелков прячу до определенного момента за валом, а когда наступит момент, орудие выкатываю на переезд на железнодорожный путь и направляю в лоб эшелона, предварительно разобрав около переезда путь. Как только эшелон будет подходить к месту разобранного пути он должен быть остановлен выставленными красными сигналами. Как только поезд будет остановлен, бойцы по моему сигналу выкатывают орудие и пулемет на переезд, а бойцы, расположенные на гребне выемки, дают залп поверх вагонов, а пулеметы выпускают по две очереди, после чего ждут дальнейших моих приказаний. Если же из эшелонов будет открыта стрельба, открыть залповый огонь по вагонам и забрасывать ручными гранатами. А в то время, как эшелон проследует переезд возле д.Ласки и скроется за поворотом, другая часть отряда во главе с комиссаром разбирает путь, дабы эшелон не мог вернуться обратно, а бойцы с тремя пулеметами и двумя орудиями располагаются на гребне, где начинается выемка. Надо сказать, что от переезда у д.Ласки до Татарского вала идет со стороны Тамбова крутой подъем и профиль пути имеет большое закругление. Этот подъем протяженностью 4 километра имеет глубокую выемку от 5 до 8 метров высоты. Если принять во внимание зимнее время, то выбраться из выемки на ее гребни затруднительно по причине глубокого рыхлого снега, поэтому позиция, занятая нами была во всех отношениях выгодная.
     Еще не начало светать, как отряд двинулся в путь занимать указанное место. Теперь задача заключалась в том, чтобы выгадать время как можно дольше задержать чехословаков на станции, дав этим возможность отряду добраться до намеченного пункта, а времени на это требовалось минимум полтора часа.
     Не успел отряд выйти из города, как в штаб вошли опять те два чехословацких офицера, председатель совета бывший офицер эсер Кучаровский, они опять стали просить, но уж только до Козлова, откуда они повернут на юг, доедут до станции Грязи, а оттуда выберутся на Сибирскую магистраль. Их горячо поддерживал эсер Кучаровский, они давали "честное слово", что только до Козлова, мы им ответили, что требует час времени на размышление. Они "козырнули" и ушли улыбающиеся и довольные, и обещали ровно через 60 минут придти за ответом. Когда они ушли, мы хохотали до слез, так удачно шло выполнение нашего плана. Мы боялись только одного, как бы кто не открыл им того, что часть отряда ушла из города. Но эти опасения были напрасны. Ровно через час те же офицеры пришли опять за ответом. Мы, придав нашим лицам серьезные мины, на их вопрос о разрешении ответили, что хорошо, мы согласны и верим их "честному слову", что они поедут только до Козлова, а там повернут на Грязи. После этого они попросили для паровозов угля. Мы разрешили. Пока они отцепляли паровоз, пока заехали на угольный склад, пока нагрузили и опять прицепили к составу - прошло два с половиной часа. Я же, как только офицеры вышли после полученного разрешения на дальнейшее следование, попрощался с комиссаром и бойцами и на рысаке укатил к отряду. Настал день. Бойцы, увидя меня, очень обрадовались, спрашивали, скоро ли будет дело, а то холодно. Мороз действительно был крепкий. Я им сказал, что ждать "гостей" недолго. Еще раз подробно объяснил задачу, кому и как действовать.
     Действительно, ждать пришлось недолго. Через час показался дым от двух паровозов, тяжело взбиравшихся на подъем. Бойцы замерли в снежных окопах. Я с бойцами расположился за путевой будкой. Как только паровозы вышли из-за закругления и увидев красные сигналы стали давать свистки, а не доехав до места, где были разобраны пути метров 100 - остановились. Я взмахнул красным флажком. В морозном воздухе раздался залп и застрочили пулеметы, я видел как с крыш вагонов начали прыгать в снег чехословацкие солдаты сидевшие у пулеметов. Из классонного вагона выбежал офицер, размахивая белым платком. Я, взяв с собой одного красногвардейца тов. Широкова Ал. на штык повесил белый платок и направился к офицеру, шедшему мне навстречу в сопровождении солдата. Я еще издали узнал в парламентере "своего старого знакомого". Мы остановились в двух шагах друг от друга и козырнули. Я с места в карьер заявил:
     - Я, командир Красной Гвардии, от имени советской власти требую немедленно сдать все оружие. Даю на размышление пять минут, если в этот срок не получу ответа, немедленно открываю огонь. Я козырнул, повернулся и пошел, то же сделал и офицер. Я твердо подал команду: приготовиться к открытию огня. Сигнал - три взмаха красным флажком. До окончания ультиматума оставалась одна минута. Я поднял красный флажок. Артиллеристы, пулеметчики, стрелки, гранатометчики приготовились к бою. От волнения стучали зубы. Пять минут истекло. Я взмахнул один раз флажком, поднял флажок для второго взмаха и в это время из вагона на клинке офицерской сабли взметнулся белый флаг. Из вагона один за другим вышли шесть чехословацких офицеров и направились к месту, где я стоял. Я в окружении красногвардейцев, с винтовками наизготове, направился к ним навстречу. Остановились в десяти шагах друг от друга, офицер, "мой старый знакомый" заявил, что они сдаются, я предложил офицерам первыми сдать оружие.
     Все офицеры сдали оружие. После этого я предложил выстроить солдат без оружия. Через две минуты по полотну железной дороги стоял строй чехословацких солдат без оружия, безукоризненно выровненный. Я предложил офицеру повернуть их налево и отвести на 200 шагов от эшелона вдоль линии, по направлению к Тамбову. Как только они отошли на указанное мной расстояние, взяв с собой 150 человек красногвардейцев, во-первых поставили охрану на паровозы, так как машинистов они сняли, во-вторых, я приказал все оружие снести в пассажирский вагон.
     Когда все вагоны были тщательно обысканы и из них изъято все оружие, мы подсчитали свои трофеи: 3 орудия 75 мм., 800 винтовок, 2000 ручных гранат, 6 пулеметов Льюиса, 300000 патронов, один вагон с обмундированием, несколько ящиков коньяку <!>.
      Когда это было готово, я по телефону связался с комиссаром, заявив, что операция проведена блестяще, просил его скорее чинить путь и о готовности пути поставить меня в известность. Через час путь был готов. Рассадив чехословацких солдат и офицеров по вагонам, со своим машинистом тов. Голиковым поезд стал осаживать назад. Весть о блестяще выполненной операции быстро разнеслась по городу и когда мы подъезжали к перрону станции, нас встречали: член губкома тов. Васильев, председатель губисполкома тов. Чичканов и фракция Совета. Они поздравили нас с победой, в единодушном порыве все запели "Интернационал". Обезоруженных чехословаков со своим паровозом, под охраной небольшого отряда благополучно доставили на ст. Ртищево, а оттуда спровадили дальше".
      Вот как описаны эти события в воспоминаниях Петра Георгиевича. От себя добавлю, что ему в это время было всего 22 года. А чехи, после того как попали в Сибирь, подняли мятеж, и, вновь вооруженные, поддерживали то Комуч, то Колчака, разогнавшего Комуч. Потом они арестовали Колчака и передали Советской власти. Покинули Владивосток они только в сентябре 1920.
      Следующей крупной операцией было свержение в ночь с 30 на 31 января 1918 г. власти меньшевиков и эсеров. Лично Петр Георгиевич с частью отряда Красной Гвардии занимал здание городского Совета. Он же разоружал офицерский "батальон смерти" в доме владельца ренскового склада поручика Фокина. 18 человек офицеров отправили в тюрьму. При этом был захвачен арсенал оружия.
     Третья операция была проведена в июне 1918 г. 18 числа в г.Тамбове по указанию из центра руководимого Борисом Савинковым вспыхнуло восстание эсеров и офицеров. Восставшие захватили казармы I-ого Тамбовского революционного полка пока красноармейцы были на обеде. Руководил восстанием генерал Богданович. Были арестованы многие руководители Советской власти (Чичканов, Васильев). Штаб восставших разместился в дворянском собрании (ныне театр им.Луначарского). В ночь с 18 на 19 июня здесь был организован бал, на котором веселилась вся бывшая знать Тамбова. Офицеры были в царской форме, при погонах. На подавление восстания был брошен отряд Кр. Гвардии под руководством Петра Георгиевича и латышская кавалерийская часть. Лично П.Г. освобождал тюрьму, где сидели арестованные большевики, латышские стрелки освобождали Дворянское собрание. Восстание было подавлено своими силами в течение 42 часов. Снятый с фронта отряд В.Киквидзе прибыл в город, когда все уже было кончено. Главари восстания были расстреляны, остальные остались заложниками.
      22 июня 1918 отряд Кр.Гвардии Тамбовского железнодорожного узла был распущен. На его место заступила рабоче-крестьянская милиция. Был сформирован железнодорожный партизанский отряд. Возглавил отряд численностью в 700 человек тов. Бойко А.Н. Петр Георгиевич был командиром разведки.
     Уже в начале августа 1918 отряд выехал на первое крупное задание. На станции Татищево (40 км. от Саратова) при содействии начальника станции были разграблены два вагона с оружием и боеприпасами. Восстание было подавлено. Начальник станции расстрелян.
     До этого момента все операции Тамбовского отряда носили местный характер. Теперь отряду предстояло выехать на линию фронта для освобождения города Вольска от белогвардейских и чехословацких войск, которые планировали удар на юг, на г.Аткарск с тем, чтобы перерезать жел.дор. ветку на Саратов, тем самым оставив Москву и Петроград без хлеба. В Саратов на место сбора кроме тамбовского прибыли отряды из Козлова, Ртищево и Аткарска. Погрузившись в эшелоны, отряды поехали через Аткарск, повернули на ветку к Петровску-Саранскому и доехали до станции Куриловка, где и начались боевые действия. Противником была Поволжская группа белочехов и "Народная армия" Комуча (Комитета Учредительного Собрания). Днем 27 августа 1918 г. село Куриловка было освобождено. Было захвачено 15 человек пленных (чехов и белогвардейцев, среди них одна женщина), а также поп и его племянник, которые установили на колокольне пулемет. Кроме этого поймали двух дезертиров. Все эти лица были расстреляны. Белогвардейцы тоже расстреливали всех попавших к ним в плен.
      Вечером, на объединенном совещании командиров всех красных отрядов было принято решение о создании единого командования. Командиром избрали Петра Георгиевича. Численность отряда доходила до 2000 человек. Этот отряд совместно с подошедшей интернациональной бригадой на рассвете 28 августа 1918 года двинулся вдоль железной дороги по направлению к Вольску, овладел станциями Причерновская и Привольская, вступил в г.Вольск. Белогвардейские части оказались в окружении, так как по Волге на пароходах также подошли красные части. К полудню все белогвардейские части были уничтожены. В этот же день Петр Георгиевич был принят в ряды РКП(б).
      В первых числах сентября 1918 г. Петр Георгиевич был направлен на работу в жел.дор. ЧК, где он занимал должности члена коллегии и военного руководителя, уполномоченного комиссара. В УТЧК он проработал с перерывами до начала 1920 г.
     В начале октября 1918 вспыхнуло крестьянское восстание в селе Покрово-Марфино. Местный комиссар вопреки предписанию стал отбирать лошадей для армии не только у кулаков, но и у бедняков, у тех, у кого была только одна лошадь. Вспыхнуло восстание, разгромили волисполком, арестовали местных активистов и двинулись поднимать на восстание соседнюю волость. Восстание было быстро подавлено, толпы крестьян рассеяны. Комиссар Канунников, спровоцировавший восстание и еще 17 кулаков были расстреляны возле ограды церкви.
     14 марта 1919 года Петр Георгиевич был перемещен на ст. Сабурово комиссаром, но пробыл в должности недолго. В конце марта по распоряжению комиссара Рязано-Уральской железной дороги тов. Ерасова, Тамбовский жел.дор. узел должен был сформировать отряд в 500 человек и выехать на Уральский фронт в состав чапаевской дивизии для охраны железной дороги Ершов - Уральск (200 км. на В. от Саратова) и водохранилищ, снабжавших водой паровозы, от колчаковцев. Когда отряд был сформирован, то красноармейцы потребовали назначить командиром Петра Георгиевича. На утверждение в должности он должен был выехать в Москву в ВЧК. Там он присутствовал на митинге, посвященном отправке иваново-вознесенских ткачей на фронт. На митинге он видел В.И.Ленина. Там же присутствовали тов. Подвойский и главком Сергей Сергеевич Каменев. Ленин напутствовал красноармейцев, говорил о том, что ни Колчаку, ни международному империализму не удастся задушить Советскую республику, так как большинство простого народа уже поняли, что они защищают свою рабоче-крестьянскую власть.
     После возвращения Петра Георгиевича из Москвы отряд двинулся в г.Покровская Слобода (ныне г.Энгельс), где располагался штаб фронта. Оттуда перебрались к месту дислокации на ст.Чалыкла (между Ершовым и Уральском). Здесь вокруг станции и водокачки были отрыты окопы и из 2000 борон сделали заграждения против конницы. В середине апреля 1919 года от начдива 25 дивизии тов.Чапаева прибыло распоряжение, что отряд переходит к нему в подчинение. Так Петр Георгиевич познакомился с Чапаевым и Фурмановым. До гибели Василия Ивановича оставалось пять месяцев (он погиб 5.09.1919 г.)
     28 апреля на ст.Чалыкла напали казаки. Но все атаки были отбиты. Отряд Петра Георгиевича потерял 20 человек убитыми и пленными. Боеприпасы почти кончились. У бойцов осталось по три патрона, пулеметных лент не осталось. Отряд спас бронепоезд, подоспевший на подмогу. На поле боя осталось около 700 трупов лошадей, которые пришлось закапывать. В этом бою Петр Георгиевич был ранен в ногу. Через некоторое время отряд был возвращен в Тамбов. 2 августа 1919 г. в Тамбов с агитпоездом прибыл тов.Калинин. Это была не последняя встреча с ним Петра Георгиевича. Вторая произойдет в 1943 году в Кремле.
   15 августа 1919 г. 4-й Донской кавалерийский корпус ген. Мамонтова прорвал фронт 8 армии в районе Новохоперска и через Бурнак (Жердевку) с Сампур двинулся на Тамбов, где располагались крупные базы. Началась эвакуация в сторону Козлова (Мичуринска) и Кирсанова. Петр Георгиевич на бронелетучке выехал на ст.Сампур, где узнал, что следующая станция Чакино уже захвачена белыми. В это время наблюдатель с водонапорной башни сообщил, что вражеская конница движется на станции Знаменка и Кариан-Строганово. Пришлось срочно возвращаться, чтобы не быть отрезанными. Не доезжая 1-2 км. от Кариан-Строганово они увидели, что им наперерез скачет конница человек 150-200. Подпустив казаков на 400 шагов, не сбавляя скорости, они открыли огонь. Петр Георгиевич сидел за пулеметом. Несколько человек упали с лошадей, остальные повернули обратно.
     Вернувшись в Тамбов Петр Георгиевич тут же получил новое задание. Надо было выехать на станцию Кандауровка, что на юг от Тамбова, где уже была перестрелка и вывезти со станции два вагона с динамитом, так как при взрыве вагонов взорвался бы и пороховой завод, расположенный на этой станции. Въехав на паровозе на станцию, где вовсю шел бой, П.Г. быстро прицепил вагоны, дал знак машинисту и они поехали назад до станции Пушкари, где сдали вагоны на склад трофейного оружия.
     На рассвете 19 августа 1919 г. казаки заняли Тамбов. Все коммунисты были эвакуированы на восток на ст.Рада и на ст.Платоновка. Мамонтовцы не остались в городе, пошли на запад и 21 августа красные вернулись в Тамбов. Все паровозы, вагоны, пакгаузы были сожжены, пути и стрелки взорваны.
     Надо еще отметить, что с октября 1919 по апрель 1920 председателем Тамбовского Губисполкома был Антонов-Овсеенко, тот, что объявил Временному правительству о его низложении. Так что и с ним Петр Георгиевич был знаком.
     20 марта 1920 г. Петра Георгиевича призвали в ряды Красной Армии, где он занимал должности от командира роты до командира полка. В этой должности он был демобилизован в июне 1922 г. Подробности этого периода его службы мне почти неизвестны, знаю только, что он сражался с Деникиным, Махно, Врангелем.
       В конце 1920 г. на Тамбовщине разгорелось восстание крестьян (Антоновщина). Своими силами подавить его не удавалось, и за несколько месяцев численность банд возросла от 1,5 до 5 тысяч человек. Гарнизон Тамбова пришлось увеличить до 40 тысяч человек. Командующим войсками был назначен М.Н.Тухачевский. Заместителями у него были В.А.Антонов-Овсеенко и И.П.Уборевич. Здесь же действовала бригада Г.И.Котовского. А в 14 отдельной кавалерийский бригаде служил молодой Г.К.Жуков. Но с ним Петр Георгиевич знаком, конечно, не был. Тамбовский отряд также принимал участие в боевых действиях, но играл скорее вспомогательную роль. Восстание было подавлено в конце лета 1921 года. Антонов почти год скрывался. 24 июня 1922 г. в селе Нижний Шибряй (Борисоглебский уезд) при аресте Антонов был убит. Петра Георгиевича возили в это село на опознание трупа. Дело в том, что в конце 1917 - начале 1918 года существовал недолгий союз большевиков и левых эсеров. Эсеры занимали многие руководящие должности в органах власти. Антонов в то время был членом Тамбовского губернского комитета партии эсеров, был помощником начальника Тамбовской милиции, то есть был замом Петра Георгиевича. Позже состоял в должности начальника Кирсановской милиции.
     От времен Гражданской войны сохранились две большие фотографии отрядов красноармейцев.
     10 июня 1922 г. Петр Георгиевич вернулся на ТВРЗ столяром. Вскоре его избрали председателем завкома, каковым он пробыл до декабря 1927 г., когда он занял посты заместителя председателя горсовета и заведующего горкомхоза.
     В 1923 году он был председателем комиссии по чистке органов милиции.
     В 1929-1930 (в декабре - марте) в составе органов ОГПУ он проводил раскулачивание и выселение кулаков в Пичаевском и в уже упоминавшемся Покрово-Марфинском районах.
     В марте 1930 назначен зам.директора ТВРЗ, а в сентябре уехал на учебу в Москву, на курсы среднего комсостава жел.- дор. транспорта при Московском институте Инженеров Транспорта. Вернувшись в Тамбов в апреле 1932 был назначен начальником сборочного цеха.
     Сохранился приказ по заводу от 13.11.1933 г., где сообщается о том, что ТВРЗ выполняет план на 39%, что П.Г. уволили за то, что он отказался отступать в ремонте вагонов от установленных стандартов, что руководство завода организовало травлю добросовестных специалистов Уварова и Дегтярева. В приказе сообщается, что руководство завода снимается с должностей, а П.Г.Дегтярев восстанавливается в должности начальника цеха, каковым он и оставался до 1939 г. В октябре 1939 приказом наркома путей сообщения СССР тов. Л.М.Кагановича П.Г. был назначен начальником Тамбовского вагонного участка, где проработал до октября 1947 г.
     В июле 1941 года Петр Георгиевич был назначен командиром народного ополчения Тамбовского железнодорожного узла. Тут я снова передаю слово самому Петру Георгиевичу:
     "В 1942 году, в октябре, когда немецко-фашистские громилы заняли Воронеж и их разведка появилась уже в Токаревском районе, я был вызван в обком ВКП(б) и мне предложили в случае приближения немецко-фашистских войск к г.Тамбову возглавить партизанский отряд, к организации которого я должен был приступить немедленно. Мне отвели место дислокации отряда и трех баз, вручили карту. Я немедленно приступил к выполнению этого боевого почетного задания, причем это проводилось в строжайшей конспирации. Для организации баз были посланы проверенные и надежные товарищи под видом лесозаготовителей. В ноябре базы были готовы. Мы получили много оружия: автоматы, гранаты, патроны, взрывчатку, пулеметы Дегтярева, продовольствие (консервы). Муку укрыли в р.Цне около 200 тонн. <...> Когда члены Комитета Обороны тов.Логинов (первый секретарь обкома) и генерал тов. Хозин прибыли проверить как подготовлены базы, то они бродили по месту дислокации баз около часа, облазали все кусты, но так ничего и не обнаружили и решили, что мы ничего еще не сделали и собирались меня распеч всерьез, но я им показал базы. Они были очень довольны."
     В январе 1943, после Сталинградской битвы угроза захвата Тамбова исчезла и отряды были расформированы.
     Все это время Петр Георгиевич еще и работал как обычный токарь. К станку встали все, вплоть до директора завода. В "Тамбовской Правде" от 8 мая 1943 г. опубликована заметка и фотография П.Г., где он делится опытом работы. Сообщается, что в некоторые дни они вырабатывали до семи норм, причем продукция вся высококачественная.
     В июле 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР П.Г. был награжден Орденом Ленина за выполнение специальных заданий правительства и командования. Сохранилась фотография августа 1942, где Петр Георгиевич среди других награжденных в Кремле. Рядом с ним М.И.Калинин (это их вторая встреча). Рассказывали, что Калинин звал его к себе в Москву на работу в свой аппарат, но Анна Тимофеевна, зная о репрессиях, отговорила мужа и он остался в Тамбове.
     А орден Ленина после смерти Петра Георгиевича сразу же пришли и забрали в краеведческий музей, так как тогда еще орден Ленина делался из золота и платины.
     Кроме того, у него был знак "Почетный железнодорожник" за стахановско-кривоносовскую работу. Его ему вручил в 1936 году лично Л.М.Каганович. Этот знак сохранился. В 1950 году он получил орден "Трудового Красного Знамени". Он пропал неизвестно куда. И медаль "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945". Она сохранилась.
     У Петра Георгиевича и Анны Тимофеевны было пятеро сыновей. Никто из них не пережил родителей. Первый сын Петр (01.10.1915-20.07.1947). Второй сын - Георгий (20.10.1916-ок.1918). Он утонул в кадке или бочке с водой с двухлетнем возрасте. Упал в воду с лавки и захлебнулся. Третий сын - Николай (09.02.1918-21.10.19332). Умер от воспаления брюшины. Четвертый сын Владимир по прозвищу "Сидня" (24.07.1919-06.03.1933), умер вслед за братом от брюшного тифа. Пятый сын, мой полный тезка, Александр Петрович Дегтярев, прожил два года (1921-04.09.1923). Умер от детского поноса. Похоронен на ныне несуществующем Успенском кладбище. Вероятно, там же лежит и Георгий. Николай и Владимир похоронены скорее всего на Петропавловском кладбище, так как бабушка Рая говорила, что когда хоронили Петра Петровича, там уже были могилы его братьев. Сохранились свидетельства о рождении Николая и Владимира и свидетельство о смерти Александра, Николая и Владимира, а также заводское удостоверение личности Николая с фотографией, отдельные фотографии Николая и Владимира.
     Дольше других братьев прожил Петр, мой дедушка. Он дожил до 32 лет и успел оставить двух сыновей - Владимира и Петра. Он так же как и его отец работал на ТВРЗ, был токарем высокой квалификации. Из-за этого ему дали бронь во время войны и на фронте он не был. До войны он служил в артиллерийских войсках в 1938-1940 гг. Когда родился его старший сын Владимир он был в войсках и не видел его до возвращения. А когда вошел в дом, сын принес ему тапочки и сразу признал его. Младший сын, мой отец, родился 08.11.1941 года. Когда бабушка Роя почувствовала, что время пришло, она отправилась в больницу пешком. И в это время начался авианалет. Она слышала взрывы бомб. Это был единственный налет на Тамбов за всю войну.
     Летом 1947 Петр Петрович с товарищем пошли купаться на Цну. Была жара, они выпили водочки и поплыли на другую сторону. Когда его товарищ доплыл до другого берега и посмотрел назад, его уже не было. Он стал нырять, но все было тщетно. Этот товарищ вернулся в город с одеждой Петра. Взяли еще людей и стали спинингами закидывать в реку крюки и так его вытащили. Врач, делавший вскрытие, сказал, что у него было очень больное сердце и он все равно прожил бы очень недолго. Его похоронили, как уже сказано, там же, где его братьев Владимира и Николая. С одной стороны лежат: Петр Петрович (ум.1947), выше Николай (ум.1966), муж Любы Малковой, его похоронили без их ведома, зимой. Зачем было хоронить в чужой могиле, непонятно. Человек, который копал могилу, их знакомый, сказал, что открывал гроб Петра. Тело и через 20 лет хорошо сохранилось, одежда не истлела, но все было покрыто как бы пеплом. Еще выше лежит Анна Тимофеевна (ум.1968). Рядом лежат: Петр Георгиевич (ум.1961) и Татьяна Андреевна (ум.1988), мать бабушки Раи. В третьем ряду лежат две безродные старухи, которых из жалости похоронила Анна Тимофеевна, а выше - Ольга Андреевна Забавникова (ум.1984). Когда умер Петр, Анна Тимофеевна сказала снохе:
     - Мой сын умер, а тебе тут делать нечего. И пришлось ей уходить к матери в полуразвалившийся дом. Петр Георгиевич втайне, чтобы не узнала жена, покупал доски, кирпич и приходил чинить ей дом.
     Анна Тимофеевна и мужа держала в черном теле. Бабушка Рая, которая работала на ТВРЗ, там же, где и Петр Георгиевич, увидела его на каком-то собрании, он сидел в президиуме. Придя к Анне Тимофеевне, она сказала:
     - Что же Петр Георгиевич ходит в такой рваной одежде, на собрании он был одет хуже всех.
     - А не будут всякие бляди липнуть, - ответила та. А ему было уже за пятьдесят. Когда он умер, она не стала звать на похороны своих братьев из Михайловки, сказав:
     - Приедут только жрать.
   Но когда к ней в другой раз приехал брат Петр, прошагав 18 километров, под вечер, она сразу заставила его работать, а чтобы покормить его, послала бабушку Раю в погреб:
     - Выбери селедку поменьше.
     Молоко она детям не давала, все несла на рынок. Фартук носила наизнанку, карманами внутрь, чтобы деньги не украли. Женщина она была властная. Но и остальные Малковы ей не уступали. Добрых отношений в их семье не наблюдалось. Во всяком случае, их дети не знаются совсем.
     Тем не менее Петр Георгиевич очень любил свою жену. Остались их письма времен Первой Мировой войны и письма пятидесятых годов. И те и другие преисполнены нежности. Письма Анны Тимофеевны отличаются безграмотностью. Еще с фронта он просил ее:
     - Пиши без ошибок, а то перед офицерами совестно. Но и через сорок лет в ее письмах в среднем по три ошибки на строку.
     Очень она любила и баловала только своих внуков.
     Петр Георгиевич умер 27.06.1961 года. Анна Тимофеевна пережила его на семь лет, умерла ........1968 г.
     В 1985 году улицу Казачью в Тамбове, на которой жили П.Г. и А.Т. переименовали в улицу Петра Дегтярева, на дом повесили мраморную мемориальную доску. Их сын Петр был женат на Раисе, у них двое детей - Владимир (1938-1990) и Петр (р.1941), мой отец, женат на Татьяне (р.29.12.1944), моей матери, а я, Александр (р.16.12.1969) их единственный сын. У меня от теперь уже бывшей жены Ольги (р.17.07.1971) дочь Екатерина (р.31.03.1993).
     У другого брата, Владимира от жены Надежды единственная дочь Татьяна (р.18.08.1970). Сам Владимир умер в июле 1990 г. от сердца. По-видимому, у него был инфаркт, который он перенес на ногах, к врачу не обращался. Он был крайне замкнутый человек, был все время где-то в себе, общался в основном с книгами. Выпивал. Жена и дочь его не любили и не уважали. Заботиться о нем было некому. Женился он по настоянию матери на женщине, которой почти не знал. Она тоже любви к нему не испытывала, но им обоим было под 30, ей надо было замуж, на него давила мать и бабушкины сестры. Жена с ним практически не жила. Его попрекали, что он много кладет сахара в чай, что его обеды на работе дорого стоят. И он безропотно себя ограничивал. На работе на нем тоже ездили все, кто только мог. Его постоянно посылали в командировки, у остальных якобы было плохое здоровье. Но когда появлялись путевки за границу, то ехали как раз эти самые, больные. Он жаловался только моему отцу и моей матери. Незадолго до смерти он собрался развестись, но жена и мать так на него надавили, что он как всегда отступился. Как раз подходила очередь на квартиру. Когда она была получена, его снова вышвырнули за полной ненадобностью. Когда он умер, это стало горем только для его матери и брата. Бабушка долгое время ездила на его могилу почти каждый день и завещала похоронить себя рядом с ним.

.......................................................................................

   Вот и все, что мне известно о моих родственниках. А если кому есть что прибавить к вышесказанному, или оспорить, то ему, как говорится, и карты в руки. Мой же рассказ окончен...

21.04.1997-26.01.2000