Вернуться на основную страницу: http://go.to/epifany

 

Д И А Л О Г

С

А П О С Т О Л О М  Л Ю Б В И

 

Мы попытались прочитать ПЕРВОЕ СОБОРНОЕ ПОСЛАНИЕ Святого Апостола Иоанна Богослова от строки к строке, очень медленно, в усилии расслышать, через 19 веков, радостную весть, которая сможет воздействовать на нашу жизнь. Это не комментарий, не истолкование, не экзегеза. Просто человек наших дней, берет в руки текст и чувствует, как отзывается его сердце. Священный текст, словно написанный на одном дыхании, позволяет приникнуть не только в то, что пишет старец, но и предположить, о чем он думает - это не научное богословие, это увещание от сердца к сердцу. Богодухновенность Писания подтверждается тем, что с каждым Оно говорит языком своим, каждым может быть прочитанным по-новому. Важно не заглушить этот голос, а для этого не спешить, дать Писанию откликнуться в нас. От стиха к стиху нарастает удивление тем, что возможен именно диалог. В процессе размышления над строками, возникали недоумения и случалось так, что первые же слова следующего стиха, приводили к ясности. Казалось, что это было живое собеседование, потому что на каждый фрагмент было что ответить, было о чем задуматься, что пересмотреть в своей жизни. В первую очередь казалось важным поделиться с читателем не тем, что мы хотели получить от Богодухновенного текста, но что сам Апостол, счел возможным донести до нас. Священное Писание, живущее в Церкви, неисчерпаемо и кому-то голос Святого Духа откроет новые, более глубокие истины.

Выбор именно этого Новозаветного послания определялся адресатом готовилась книга для молодых людей, испытавших интерес к Православию. Личность Апостола, его жизненный путь, абсолютно живой и искренний стиль изложения, значимость того, о чем он пишет для молодежи - это стало критерием решения, помимо особого, необьяснимого желания - сделать это.

КРАТКИЕ ЖИТИЙНЫЕ СВЕДЕНИЯ:

Св. апостол и евангелист Иоанн Богослов был сын Зеведея и Саломии, дочери Иосифа, который был Обручником Матери Господа нашего Иисуса Христа. Так детство Иоанна могло проходить на глазах Иисуса. Иоанн, был, по свидетельству бл.Иеронима, совсем еще юношей, когда со своим братом, Иаковом, был призван Спасителем, в то время как помогал отцу своему, Зеведею чинить рыболовные сети. Прозвище "Воанергес" - "Сын грома" он получил из уст Спасителя потому, что будучи чистым, добрым, незлобивым и доверчивым, он в то же время был полон сильной ревности о славе Божией.

Он был в числе трех ближайших учеников Христа, которым много раз Господь открывал Божественные тайны. Любовь Учителя к нему проявилась особенно в последние дни земной жизни Спасителя. Во время Тайной Вечери, он возлежал на груди Иисуса. Когда другие ученики бежали в испуге, он вместе с Пречистой Девой Марией, рыдая стоял у Креста и был усыновлен от Господа Пречистой Деве и служил Ей, как матери своей. После успения Пресвятой Богородицы, св. Иоанн неустанно проповедывал Христа, исцелял больных, изгонял бесов, творил чудеса.

В то время Домициан, император Римский, воздвиг на христиан большое гонение. Доставленный связанный в Рим, за исповедание Христово, Иоанн прежде претерпел побои, затем должен был выпить яд, но подняв чашу со словами "аще и что смертное испиют, не вредит им"(Мк.16:18), выпил и не получил вреда, после чего был ввергнут в котел с кипящим маслом, но и оттуда вышел невредим. И вопиял народ: "Велик Бог христианский". Кесарь, же не дерзая больше мучить Иоанна, счел его бессмертным и осудил на изгнание на остров Патмос. Там, в пустынной пещере, после 10-дневного поста, он пережил Откровение, которое было записано учеником его Прохором. После смерти Домициана, Иоанн отправился в родной город Эфес, проходя же продолжал наставлять учеников.

В одном городе ему встретилась богатая и красивая вдова, по имени Проклиания. Имея сына Сосипатра, красивого лицом, она,по бесовскому наваждению прониклась к нему плотской любовью. Сын, возненавидев мать за безумную страсть, убежал от нее. Иоанн, встретив его наедине, поучал его почитать мать, но не слушаться в беззаконном деле и никому не говорить, скрывая грех своей матери. Проклиания наклеветала на сына властям и игемон, поверив ей, повелел утопить и Сосипатра и ап.Иоанна, зашив их в мешок со змеями. Помолился святой и отсохла рука у игемона и обе руки у Проклиании. Умолил тогда судья Иоанна исцелить его и крестил его Иоанн, а Проклиания убежала, неся в себе Божие наказание. Не хотел Сосипатр идти к матери, но Иоанн учил его незлобию. Когда же они вошли в дом, Проклиания тотчас упала к ногам апостола, сознаваясь и каясь в грехах. Исцелив ее от болезни и научив вере, апостол крестил ее со всем домом. Ставши целомудренною, Проклиания проводила дни свои в великом покаянии.

Когда в Азии апостол проходил города, то увидел юношу, душой расположенного к доброму делу и научил, и крестил его. Уходя же поручил юношу епископу того города. Епископ, однако, предоставил того своей воле и отрок начал вести дурную жизнь, упиваться вином и красть. Наконец, он свел дружбу с разбойниками и ушел с ними. Вернувшись, через некоторое время, Иоанн сказал епископу: "Возврати мне то сокровище, которое я вручил тебе в руки, чтобы научил ты его страху Божию". А епископ с плачем ответил: "Погиб тот юноша, душою - умер, а телом - разбойничает по дорогам". Тогда Иоанн пошел к разбойникам, просил их отвести к предводителю своему. Юноша же, увидев святого Иоанна, устыдился и стремглав бросился бежать в горы. Забыв свою старость, Иоанн погнался за ним и кричал: "Чадо! Зачем ты так изнуряешь своего отца, остановись, сжалься надо мной, немощным старцем. Сам Господь послал меня, чтобы объявить прощение грехов. Не отчаивайся в падении своем, я сам за тебя пострадаю, пусть с меня взыщется кровь, которую ты пролил и я сам понесу бремя грехов твоих". Юноша бросил оружие, пал с рыданием к ногам Богослова. Иоанн взял его с собой и привел в город, радуясь, что обрел погибшую овцу.

Последние годы своей жизни апостол Иоанн проводил в аскетических подвигах. Евангелие написано им было уже в глубокой старости, в конце 1 века. Тогда же он получил название Богослов, потому что в своем Евангелии, в отличие от трех Евангелистов, он излагает не события, а возвышенные и глубокие речи о Боге. На иконах он изображается с орлом, в церковных песнопениях ублажается цевницею небесной, тайнописцем, богосказанными устами. Такие же духовные мысли излагает Иоанн и в трех своих посланиях, написанных в городе Эфесе.

Когда от старости он не имел уже сил проповедовать слово Божие, а многие искали случая увидеть единственного апостола - самовидца Господа, то он ограничивал свои беседы непрестанным повторением: "Детки, любите друг друга". Когда ученики спросили, зачем же повторять одно и то же, Иоанн ответил: "Сия есть заповедь Господня, и если ее соблюдете, то и довольно".

Существует предание, что похоронив апостола, ученики раскрыв могилу через несколько дней не нашли в ней тела. В христианском мире, после разделения церквей, властный ап. Петр считается покровителем католического Рима, мудрый книжник, ап.Павел, несмотря на неприятие ими святых, особо чтим протестантами, а Православие ублажает апостола любви Иоанна, как своего небесного заступника.

Тепло и просто, как о близком знакомом, написал об Апостоле известный духоносный старец: "В наш грешный мир Господь милосердный посылает иногда нам людей с особой нравственной организацией, с особым обаянием, привлекающим к ним всех. Эти личности, везде, где только появляются, вносят мир, теплоту и любовь. Они ходят среди опасностей, и опасности и тяжкие скорби как бы опасаются коснуться их. ... Иоанн Богослов - любимый из учеников Христа возлежал на персях Господа, но это не возбуждает ни в ком из учеников к нему ненависти. Когда Христа взяли, Апостол Петр отрекся от Него, а остальные из боязни разбежались. Иоанн же Богослов безбоязненно присутствует во дворе архиерейском и стоит при Кресте Христовом. Все апостолы умирают мученической смертью, а Иоанн Богослов умирает естественной смертью. Причина всего этого в любви, которой преисполнен был Иоанн Богослов, и которая привлекала к нему всех". /о.Алексий Мечев "Письма к духовным чадам"/.

 

ПЕРВОЕ СОБОРНОЕ ПОСЛАНИЕ ап. и евангелиста ИОАННА БОГОСЛОВА

(в синодальном переводе)

 

Глава 1

 1-2. О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими  очами, что рассматривали, и что осязали руки наши, о Слове жизни, - ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную  жизнь, которая была у Отца и явилась нам, -

Послание Апостола является соборным. Это значит оно адресовано всем. Старец, как называет себя апостол, хочет успеть поделиться своей радостью со всеми, кто готов его слышать. По преданию, он был самым молодым из Двенадцати, едва ли 17-ти лет. Тогда он был порывист, полон энергии, порой бьющей через край. Именно он, в запале ревности, предложил Спасителю, когда не приняли их в одном селении: "Господи! хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их"(Лк.9:54). Ответ Христа он запомнил на всю жизнь:"Сын Человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать"(Лк.9:56). И теперь, на склоне лет, он стремится донести Благую Весть о спасении. Как в молодости, он не любит недоговоренности, он стремится скорее перейти к главному, и в первых же строках Послания он говорит о самом важном для него - ему, обыкновенному парню рыбаку, довелось видеть, слышать, даже дотрагиваться до Бога.

 3. О том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели  общение с нами; а наше общение с Отцем и Сыном Его Иисусом Христом.

Апостол хочет, чтобы те, кто будут читать эти строки, смогли стать сопричастными его вдохновению, чтобы они скорее поверили - да, это было, и он очевидец и свидетель центра человеческой истории - явления миру живого Бога, посланного Отцом. Бог прошел через смерть, как предстоит всем нам и смерть уже не страшна, потому что Бог не удалился, Он остается с нами. Весь опыт долгих лет жизни апостола подтверждает это. Бл.Августину, одному из великих святых, знакомо это чувство - "Мы (христиане) не боимся умирать, потому что имеем доброго Бога".

 4. И сие пишем вам, чтобы радость ваша была совершенна.

Из Псалтири мы знаем, что "страшно впасть в руки Бога живого", из Притчей Соломона о том, что "начало премудрости - страх Господень", но благовестие Нового Завета в том, что общение с Богом - это радость. Иоанн надеется, что мы поверим ему, испытавшему этот восторг, которым дышит Послание; что мы также сможем соприкоснуться с радостью встречи с Любимым. Нас ждет не избавление от страданий, не удовлетворение потребностей и даже не исполнение желаний, а полная, всеобъемлющая радость. Почему?

5. И вот благовестие, которое мы слышали от Него и возвещаем вам:  Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы.

Языческому миру, бесчисленным духовным учителям и философам, пока они стремились хоть как то объяснить происходящее с человечеством, приходилось справляться с трудной реальностью - существованием зла. Они либо объявляли зло иллюзией, либо, одновременно и чаще приходили к выводу о том, что зло необходимый атрибут добра в природе, а запредельный Абсолют не добр и не зол. И апостол действительно торжествует, что может открыть людям - в Боге нет ничего от темного начала, Бог - источник и начало света. И у нас, мятущихся в ежедневном выборе, появляется единственно верный критерий доброго и злого - Бог света.

 6-7. Если мы говорим, что имеем общение с Ним, а ходим во тьме, то мы  лжем и не поступаем по истине; если же ходим во свете, подобно как Он во  свете, то имеем общение друг с другом и Кровь Иисуса Христа, Сына Его,  очищает нас от всякого греха.

Апостол прежде всего хочет искренности от нас. Он увлекает нас призывом жить не по заниженным мирским оценкам положительного и отрицательного, но в категориях света и тьмы. Он призывает к дерзновенному прорыву - от обыденного сознания, где смешались мелочные привычки само-извинения, откладывания на потом, суетливой тревожности - к принятию нашего призвания. Мы призваны "от небытия к бытию" и это призвание - вызов. Не вызов на дуэль, не приглашение на казнь, не флиртующий намек - это призвание к Встрече с Истиной. И стоит ли боязливо фальшивить, если по-настоящему жить в этом мире - "ходить во свете" - общаться друг с другом, соединяться в Причастии со Христом, возможно лишь только тогда, когда мы сможем открыться навстречу истине и признать, что...

 8-9. Если говорим, что не имеем греха, - обманываем самих себя, и  истины нет в нас. Если исповедуем грехи наши, то Он, будучи верен и  праведен, простит нам грехи наши и очистит нас от всякой неправды.

Признать себя грешником - значит почувствовать свою зависимость от Бога. Он создал нас, и если душа наша правильно устроена, то сам факт нашего земного бытия вызывает у нас чувство благодарности, с одновременным ощущением своего недостоинства по отношению к Богу. Мы никогда не можем сказать, что сделали все, что Он ждал от нас. Великие святые, после десятилетий аскезы: постов, подвигов и молитв, умирая говорили - "я только еще начинаю быть христианином" или "не знаю, положил ли я начало своему покаянию". И это не для красивой фразы, ведь перед смертью не лгут. Наше осознание собственной греховной природы совсем не отрицает нашей радости и не омрачает надежды. Ведь Церковь учит, что нет и нельзя представить себе такого греха, который будучи раскаян перед Богом, не был бы сразу же прощен.

 10. Если говорим, что мы не согрешили, то представляем Его лживым, и  слова Его нет в нас.

А что если в нас нет этого чувства собственного греха? Тогда либо в нас неверный образ Бога - и Христос не умирал на кресте за наши грехи; либо мы просто не решаемся проверить свою совесть в свете Евангелия. Иными словами, либо нами прочно овладела гордость - у нас не было Творца и нам не нужен Спаситель; либо в нас поселилась трусость трезво взглянуть на самих себя и мы суетимся в попытках избежать ответственности, как ответа. Но здесь мы обречены на всегдашнее тревожное беспокойство. "В смятении сердце наше, пока не успокоится в Тебе" - выстрадал собственным опытом бл.Августин.

 

Глава 2

1-2. Дети мои! сие пишу вам, чтобы вы не согрешали; а если бы кто согрешил, то мы имеем Ходатая пред Отцем, Иисуса Христа, Праведника: Он есть умилостивление за грехи наши, и не только наши, но и за грехи всего мира.

Можно ли быть совершенным в нашем мире? Даже искренне стремясь к этому, падения неизбежны. В описаниях раннего монашества - Патериках - есть дивно утешительный рассказ об одном духоносном старце, к которому приходил ученик и говорил: "Отче я снова пал" - "Чтож, вставай" - говорил опытный подвижник. "Сколько же раз вот так - падать, каяться, вставать?" - "До самой смерти" - отвечал старец. В этом надежда, потому что в Христианстве открывается Бог, Который был Человеком, Бог, знающий мир не с запредельной стороны, Бог, любящий нас в этой жизни, не обещающий нам перевоплощений для постепенного заглаживания несовершенства, а призывающий к решительному отсечению греха здесь и теперь.

Это не деспот, повелевающий рабское подчинение. Это не прощающий автомат "нажми на кнопку - получишь результат". Личность Богочеловека, "Божиего агнца, взявшего на Себя грехи мира", претерпевшего за нас "вольную страсть", обладает силой, правом и стремлением прощать грехи как одной личности, так и всего человечества.

3-4. А что мы познали Его, узнаем из того, что соблюдаем Его заповеди. Кто говорит "я познал его", но заповедей Его не соблюдает, тот лжец и нет в нем истины.

Апостол открывает нам новую сторону богопознания - вместо "прямого телефона в Небеса", вместо эзотерических мистерий, вместо копания в древних и современных фолиантах - прямое послушание. Ведь это настолько естественно - прислушаться к Тому, Кого любишь, Кому веришь, для того, чтобы знать и, зная, воплотить - дать жизнь воле Того, Кто есть свет.

5-6. А кто соблюдает слово Его, в том истинно любовь Божия совершилась: из сего узнаем, что мы в Нем. Кто говорит, что пребывает в Нем, тот должен поступать так, как Он поступал.

Можно подумать, что речь идет о соблюдении Его возвышенного учения. В первом Евангелии от Матфея, в Нагорной Проповеди мы встречаем "заповеди блаженства" и начинаем понимать, насколько Новый Завет отличается от Ветхого. В последнем Евангелии от Иоанна читаем "Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас" (Ин.15:12). Некоторые богословы говорят, что в проповеди Христа не было ничего, что нельзя было бы найти у других духовных учителей человечества. Действительно, главное не в том, что Иисус Христос говорил слова о милосердии и любви. Суть в том, что Слово Он Сам. Поэтому апостол, говоря здесь о знании Бога, призывает не только слушать, и даже не только исполнять, но быть в Слове. Говорят, здесь происходит отличие между западной и православной мистической традицией. Так классической духовной книгой в католицизме является "Подражание Христу", а дневник святого русского пастыря, прав. Иоанна Кронштадского называется "Моя жизнь в о Х р и с т е". В известной "Повести об Антихристе" В.С.Соловьева, где автор описывает возможную модель "конца мира", читателю становится предельно ясным, что главное в Христианстве - это Сам Христос. А поступать как Он просто, об этом бл.Августин пишет: "Люби Бога и делай, что хочешь".

7-8. Возлюбленные! пишу вам не новую заповедь, но заповедь древнюю, которую вы имели от начала: заповедь древняя есть слово, которое вы слышали от начала. Но притом и новую заповедь пишу вам, что есть истинно и в Нем и в вас: потому что тьма проходит и истинный свет уже светит.

Здесь, ранее словно летевший, Иоанн медлит. Он называет нас "возлюбленными", подчеркивая этим свою уверенность в полном духовном единстве. Он надеется, что мы понимаем его - да, мы уже слышали о Боге, но мы должны сделать шаг. Апостол взывает к полному вниманию, ведь то, что он скажет, необыкновенно важно, может быть ради этого написано Послание.

9-10-11. Кто любит брата своего, тот пребывает во свете, и нет в нем соблазна; а кто ненавидит брата своего, тот находится во тьме, и во тьме ходит, и не знает, куда идет, потому что тьма ослепила ему глаза.

Уфф. Надо перевести дух. Впервые нам с такой прямотой говорится о том, что свет - это любовь. Быть во свете - значит любить. Освещенное видится ясным. Свет - это ясность и бесконечность. Чтобы узнать человека надо его полюбить. Святые говорят, что любить - это прозревать человека таким, каким его задумал Бог. В совершенном свете не остается места ничему иному, кроме любви. В традиционной православной иконе не изображаются тени. И наоборот: ненависть - это слепота. Это безвыходность одиночества, бессмысленность, безрадостность. Это, в каком-то смысле, не-бытие.

12. Пишу вам, дети, потому что прощены вам грехи ради имени Его.

Теперь, открыв тайну любви, апостол обращается к детям, к настоящим детям. Дети - это божий дар супругам, любящим друг друга. Символически зачатие происходит на вершине выражения телесной любви. Дети - хотя и несут в себе общий человечеству элемент первородного греха, Церковью воспринимаются как безгрешные. Так, до 7 лет, ребенок причащается без Исповеди. Это не значит, что у детей не может быть ошибок или неправильного поведения, это значит буквально, что пишет апостол - им прощены грехи. К обретению детской простоты, незлобия, удивления, благодарности и упованию на То, что выше их, стремятся святые.

13-14. Пишу вам, отцы, потому что вы познали Сущего от начала. Пишу вам, юноши, потому что вы победили лукавого. Пишу вам, отроки, потому что вы познали Отца. Я написал вам, отцы, потому что вы познали Безначального. Я написал вам, юноши, потому что вы сильны и слово Божие пребывает в вас, и вы победили лукаваго.

Апостол пишет о разных степенях духовного возрастания человека, описывает этапы достижения духовной зрелости. В совершенном возрасте открывается уверенное, осмысленное, освящаяющее все стороны жизни, знание Высшего. На этой ступени знание о Боге становится знанием Бога. Это момент раскрытия сущности человека, его готовности к диалогу с Творцом. Это окончательное определение своего призвания от Вечности.

В молодости человеку предстоит сражение. Лукавым противником здесь могут быть как и непосредственн адские сущности, так и уловки мира, заманивающие сильную, но недостаточно устойчивую личность в лабиринты, уводящие от Тайны, к Которой необходимо пробиться. А мир, вместо этого настойчиво предлагает свои "секреты", притягивая либо сладостью недозволенного, либо .... впрочем крючков много и наживки разнообразны. Современное общество изобилует мифами, в центре каждого из которых находится идол. Идол может носить имя - Первенство, Власть, Успех, Карьера, Кайф. Обычно в этом истукане угадываются черты нашего искаженного "Я". Если лукавому удается нас обмануть, то мы рискуем упереться в духовный труп самого себя, высохший и одинокий. Без помощи Свыше молодой человек обречен - на стороне сил зла многотысячелетний опыт обольщения. Победить лукавого, по словам апостола, можно лишь согласившись на то, чтобы "слово Божие пребывало" внутри нас.

А в отрочестве, еще до битвы с лукавым, достаточно отдать себя под защиту Отца и более опытных воинов. Здесь требуется доверие и послушание. Важно, чтобы доверие было искренним, а послушание желанным.

15. Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей;

Взятый отдельно, этот стих воспринимается мрачным, угрожающим. Бывает, что на него любят ссылаться громоносно упрекающие проповедники. Но вдумаемся, апостол пишет это предложение после слов о победе над лукавым. Именно лукавый мир он подразумевает здесь. Мир, в котором отвергается факт сотворенности, мир, в котором люди глухи к промыслу Божьему, мир, который в испуге закрывается от Отчей любви. Такой унылый, мертвый мир конечно не стоил бы того, чтобы в него пришел Спаситель. Наш Господь любовался иным, но тоже земным миром - где цветут прекрасные полевые лилии (Мф.6:28), где люди строят свои дома на камне (Мф.7:24), где женщина зажигает свечу и подметает комнату (Лк.15:8), где люди, радуясь на сводьбе, пьют вино (Ин.2:1-10). Спаситель учил, исцелял, творил чудеса всего три года, а большую часть своей жизни плотничал в Назарете, "преуспевал в премудрости и в возрасте и в любви у Бога и человеков"(Лк.2:52). Так можно ли себе представить, что...

16. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира (сего).

Да. Все, что не соответствует воле Бога и Отца нашего в этом мире, творится по нашему хотению. Получается - похоть. Понятие мира, в отрицательном своем значении есть то, что уводит нас от Бога. При этом одно и то же явление мира, по разному воспринимается людьми различного духовного устроения. Св. авва (монашеский наставник) Дорофей пишет: "Ночью мимо стоящего проходят три человека. Один думает: он ждет кого-то с кем сотворить блуд; другой предполагает: должно быть это вор; а третий думает: он ждет соседа, чтобы вместе пойти на молитву". Или еще, например: "Взгляд на женщину в невоздержном возбуждает непотребную страсть, а целомудренного располагает к прославлению Бога" (преп. Нил Синайский). А когда наша похоть - падшая воля доходит до предела, нам вовсе становится ненужным Божий мир, нам интересны только мы сами, в своей жалкой плоти, в своем "убожестве души" (преп.Иоанн Лествичник). Надменно возносясь, мы сами отлучаем себя от Источника жизни. Прославленный подвижник авва Пимен сказал, что только "воля наша есть медная (а для кого золотая, для кого rock - каменная, или дымно-наркотическая, или шелково-эротическая. С.Б.) стена между человеком и Богом". А современный автор о.О`Догерти в книге "Священник и психическое здоровье" пишет: "Даже самый одержимый психопат может подняться до нравственных высот, осознав, что кроме его воли ничто не стоит между ним и прощающей любовью Христа".

17-18. И мир проходит и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек. Дети! последнее время. И как вы слышали, что придет антихрист, и теперь появилось много антихристов, то мы и познаем из того, что последнее время.

Здесь и радость и предчувствие неотвратимой беды. Что для апостола "последнее время"? Да разве каждая наша минута не может оказаться последней? И разве мало тех, кто стремится отвлечь нас от трезвого осознавания нашего конца? Проходящий мимо мир ловит нас, стараясь прельстить, увлечь за собой, поймать в силки, как раненую птицу. Антихристом может быть любой, кто хочет противостоять Христу, заменив собой Христа. С первых дней Христианства и до последних его дней - а будут и они, восстают "обезьяны бога", как в старом латинском изречении именуется дьявол. Не стоит его бояться панически, пусть все знамения времени и указывают нам на то, что близится нечто небывалое по размаху соблазна, но мы, как христиане верим обещанию Спасителя: "кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее"(Мк.8:35).

19-20. Они вышли от нас, но не были наши; ибо если бы они были наши, то остались бы с нами; но они вышли и чрез то открылось, что не все наши. Впрочем, вы имеете помазание от Святого и знаете все.

"От нас, наши" - пишет апостол. Дорога для него община верующих, дорог каждый, кто принадлежит к ней. Горестно, больно и страшно, когда кто-то уходит - тайно, в ночь как Иуда, или громко хлопнув за собой дверь, "сжигая все, чему поклонялся". Апостол не ищет врагов, подозрительно всматриваясь в лица - "не ты ли?" Он верит, что Церкви Духом Святым будет открыто, кто отделил себя от Пречистого Ее Тела, кто был ослеплен и малодушно не выдержал сияющей истины, кто попятился, кто трусливо и льстиво манил других в огоньки болотной трясины.

21. Я написал вам не потому, чтобы вы не знали истины, но потому что вы знаете ее, равно как и то, что всякая ложь не от истины.

Мало знать об истине, мало знать истину, апостол зовет нас жить истиной. Повторяя, казалось бы банальную фразу о том, что ложь не имеет ничего общего с истиной, он стремится довести до нашего сознания необходимость решимости. Кто-то сказал, что обычный человек отличается от святого лишь степенью решительности следовать добру. Может быть главное, что недостает нашему веку, это отваги и смелости. Как то случилось, что смелость стала редким явлением. Только из робости мы проходим, не помогая ближнему, только из боязни мы убиваем неродившихся детей. Как то часто мы слишком осторожны и в вере, и в жизни, и в искреннем желании следовать за Христом. Тогда начинает действовать излюбленная уловка сил зла - перепутать понятия. Бывает, что агрессивность, свойственная иным неофитам, выдаваемая за бескомпромиссность, есть лишь глубоко загнанная внутрь неуверенность в собственной вере. Бывает, что в недоверии Промыслу - Божией заботе о нас мы ищем убежище в обрядоверии, а то и в "православном магизме". Нередко безвредная примесь, осевшая на вере, вырастает до самодовлеющей "истины" и тогда вся наша духовность становится насквозь фальшивой. Так, порой и сам не замечая подмены, человек впадает в ересь, когда вместо целостностности исповедания, выпячивается отдельная его часть (сектор - секта).

22-23. Кто лжец, если не тот, кто отвергает, что Иисус есть Христос? Это антихрист, отвергающий Отца и Сына. Всякий отвергающий Сына, не имеет и Отца; а исповедающий Сына имеет и Отца.

Апостол пишет это, когда тайна Троицы для Церкви была еще промыслительно прикровенна. Самым важным было решить раз и навсегда, кто Иисус Назаретянин - удивительный учитель, пророк или истинный Сын Божий Христос. Для многих в нашем мире этот выбор не сделан и до сих пор. Человеческому рассудку трудно, может быть невозможно принять воплотившегося Бога, ставшего Человеком. Только сердце может откликнуться и вопреки рациональному интеллекту принять непостижимое: "Я и Отец - одно"(Ин.10:30). Христа за это хотели побить камнями, от Него отходили многие ученики(Ин.6:65), даже апостолы разбежались той темной Гефсиманской ночью. Христианство - трудная религия. Смутное религиозное чувство живет в глубине каждой личности, но одни, принимаются сами, руководствуясь плоским "здравым смыслом" выстраивать мировоззрение, другие ищут пьянящих восторгов, влекомые эротикой и жаждой повелевания стихиями, третьм льстит принадлежность к элитарному эзотеризму. Во всех этих случаях капризное "хочу" подавляет возможность просто прислушаться. Не измышляя своего, не покупаясь на блестки и обертки, не суетясь, остановиться и послушать и продумать открывшееся. Могли ли тысячи мучеников идти на исповедническую смерть ради просто хорошего учителя или вдохновенного пророка? Но они шли и на заре Христианства и несколько десятков лет назад и пойдут вдохновенно вновь, потому что подлинное Христианство всегда будет гонимым, пока будет исповедовать неприемлемую миру тайну любви - "Любовь Отца - распинающая, любовь Сына - распинаемая и любовь Духа Святого - торжествующая силою крестной" (св.Филарет Московский).

24-25. Итак, что вы слышали от начала, то и да пребывает в вас; если пребудет в вас то что вы слышали от начала, то и вы пребудете в Сыне и в Отце. Обетование же которое Он обещал нам, есть жизнь вечная.

Задумаемся здесь о постоянстве в вере, о том, чтобы удержать в себе однажды принятое, о том, чтобы не дать ветрам загасить огонек веры. Наверное у каждого был момент, когда прямо и искренне он почувствовал себя христианином, а потом это чувство то слабело, а то и вовсе исчезало. Св.Иоанн знает переменчивость нашей натуры, уж если его старший друг, апостол Петр, поддавшись малодушию во время паники, отрицал, что знает "сего Человека", то нам дай Бог, хотя бы сохранить надежду. Парадоксально, как и многое другое в Христианстве, но лучшим средством к тому, чтобы в нас пребывало "слышанное", является устроение души, которое святыми названо "ненадеянием на себя". "Не верь себе, пока не ляжешь в гроб" - часто повторял Валаамский старец Никон, а канонизированный на Западе Филип Нерийский просил "Не верь мне Боже, ибо я каждую минуту готов предать Тебя".

Итак в трепете своего ненадеяния, мы отваживаемся надеяться. Надеяться на вечную жизнь, не представляя себе, что это такое. В отличие от последователей Мухаммада, которым он описал рай, похожий на сад с прекрасными, вечно девственными гуриями, в отличие от адептов А.Ч.Бхактиведанты, в сознании Кришны рассчитывающих на обитание на других планетах, мы, христиане, просто вверяем себя Отцу. Даже именуемый Церковью первоверховным, апостол Павел, удостоившийся видения рая слышал лишь "неизреченные слова, которые человеку нельзя передать" (2Кор.12:4). И все. Ни планет, ни деревьев. И в этом нельзя не почувствовать истину действительно, как плоду в утробе описать Солнце и землю. Так чем проще доверяем мы Богу, чем отчетливей наша готовность позволить Ему взять нашу жизнь, и земную и вечную, тем большая "нечаянная радость" уготована нам там, где "обителей много"(Ин.14:2).

26-27. Это я написал вам об обольщающих вас. Впрочем, помазание, которое вы получили от Него, в вас пребывает и вы не имеете нужды, чтобы кто учил вас; но как самое сие помазание учит вас всему, и оно истинно и неложно, то, чему оно научило вас, в том пребывайте.

Существует распространенный миф, согласно которому, ученику для духовного прогресса необходим учитель. Этот идущий от первобытно-племенных архетипов миф особенно укоренен в мистических традициях Востока. Беспрекословная преданность, рабская угодливость ученика входила в ритуал также, как и снисходительная мудрость учителя - сенсея - гуру. Такова уж особенность мифов, что их сценарий остается неизменным при участии других персонажей. Приниженность солдат первого года срочной службы в армии по мере времени сменяется нетерпеливым, почти сладострастным ожиданием нового призыва, по отношению к которому они становятся "дедами". Пиететом обыкновенно окружена архетипическая фигура "крестного отца" в криминальной структуре. Возможно, чем функциональнее отношения в общественной структуре, тем более четко прослеживается диада: учитель-ученик. Абсолютно иные отношения в трансцендентно-ориентированной формации. Спаситель, обличив честолюбие фарисеев, говорит последователям: "а вы не называйтесь учителями" (Мф.23:8). Следует понять, что в историческом пути Церкви, выявлялись и наставники, и богословы, и учителя. Однако практика послушания христианскому авве или старцу, кардинально отличается от восточного архетипа. Здесь старец никогда не воспринимается учеником как выразитель своей воли, он лишь проводник на пути к единственному учителю - Христу. Слушаться старца следует беспрекословно, но лишь до тех пор, пока он не исповедует ереси. Таким образом преодолевается специфически человеческие (душевные) формы ученичества с их обязательным человеческим фактором несовершенства. Критерием истинного духовного роста отныне становится воцерковленность. На Земле только Церковь, под водительством Святого Духа, обладает безошибочностью и непогрешимостью. Вопреки упрощенному пониманию Церкви лишь как собрания (экклезии), что типично для вероучения т.наз. Свидетелей Иеговы, православное воприятие Церкви - "тела Христова" переживается как "живой организм любви" (А.С.Хомяков).

28-29. Итак, дети, пребывайте в Нем, чтобы когда Он явится, иметь нам дерзновение и не постыдиться перед ним в пришествие Его. Если вы знаете, что Он праведник, знайте и то, что делающий правду, рожден от Него.

Формирование духовности в Церкви происходит многообразно. Оно охватывает всю полноту личности. В Церкви освящается и дух, и душа, и тело. Понятиями учения и развития не исчерпывается путь христианина ко спасению. Речь идет о диалоге, Встрече. Тварное начало обретает дерзновение общения с Источником своего бытия. Подлинное общение рождает сопричастность без растворения своего подлинного "Я" в Высшем. Величайшее чудо в Церкви Таинство Евхаристии - дарует нам возможность пребывания в Боге, подобно как Он пребывает в нас. Омытый покаянием, причастный Благодати, услышавший в свой адрес литургийный возглас "Святая - святым" - человек на какое-то мгновение обретает реальную возможность предстать перед Всемогущим без бремени стыда. Начинаясь горьким плачем о своем недостоинстве, Канон ко Святому Причащению, достигает уже клика восторга в словах 8-ой песни: "Оле страшного таинства! Оле благоутробия Божиего! како Божественного Тела и Крове брение причащаюся и нетленен сотворяюся." Так совершается пришествие. Так рожденный становится нетленным. Так сбывается прозрение св. Афанасия Александрийского: "Бог стал Человеком, для того, чтобы человек стал Богом".

Глава 3

1. Смотрите какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими. Мир потому не знает нас, что не познал Его.

Дети - любимое обращение апостола. А теперь он говорит о том, что любовью мы сначала называемся, а потом становимся детьми Божиими. Он отделяет понятия - называться и быть. Наверное, сначала нужно назвать себя христианином. Еще недавно это требовало мужества - грозили пусть небольшие, но преследования. И сейчас понадобиться решимость - назвать себя православным, среди всевозможных лже-учений, которые липнут, порой, на самых благородных устремлений. "Духовный супермаркет" ломится от изобилия подгнивших сластей в ярких упаковках. Строго православным, то есть верным той духовной традиции, которая была питательной и спасительной для Александра Невского, Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Амвросия Оптинского, всех Святых в Земле Российсской просиявших - обьявить себя пожалуй уже и рискованно - к тебе могут утратить интерес те, кто считает, что "широко мыслит". Но как раз духовной всеядностью и проявляется безразличие. Любить всех - значит в сущности быть равнодушным.

Называться и быть. Не казаться, а быть. В чем можно быть уверенным - с миром возникнут проблемы. Мир в каком-то смысле перестанет нас узнавать. Не надо стремиться к этому, так произойдет обязательно. И это стоит брать в расчет. Есть смысл подсчитать "издержки", о которых говорит Спаситель в притче (Лк.14:27-32). Придется чем-то поступаться, от чего-то отступить. В мире все имеет свою цену. Что говорить о цене называться и быть "детьми Божиими"? Она давно известна - жизнь. Когда Бог спасает нас, в нас остается лишь наша истинная суть - то, что уже по факту сотворения нас принадлежит Ему. И если мы сможем приблизиться к своей сути в процессе жизненного пути, приоткрыть тайну нашего пришествия из небытия, тогда мы выполнили свое назначение в мире.

2. Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его как Он есть.

Вот и Страшный Суд. Почему страшный? Во-первых, неизвестный, пока ведь еще мы в Пути, по-человечески тревожно, что нас ждет? Во-вторых, как мы будем подобны Ему? Ведь не горы верой не двигаем, мертвых не вокрешаем, не всемогущи. А будем подобны, - обещает апостол. Будем, если хоть стакан воды дадим жаждущему, если надеемся на милость Отца в минуту отчаяния, если не соблазним никого, если не осыплем проклятиями врагов своих. Но даже, если все это исполним, и потом сопоставим себя с Ним, ведь не почувствуем подобия. И только один мостик перекинут к Нему - "Возлюбленные" обращается к нам апостол - здесь надежда и спасение наше. Любить и быть возлюбленным.

3-4-5. И всякий имеющий сию надежду на Него, очищает себя, так-как Он чист. Всякий, делающий грех, делает и беззаконие; и грех есть беззаконие. И Вы знаете, что Он явился для того, чтобы взять грехи наши, и что в Нем нет греха.

В трех стихах - вся нравственная история человечества. Создан был человек без греха, но и свободным. Пал, не устояв в свободе. Что есть свобода? Быть подлинно собой и радостно сопрягать волю свою с волей Бога о себе. Не получилось это у наших прародителей, а если бы они не согрешили? Тогда Ветхий Завет не был бы полон трагизма, не был чередой отступления богоизбранного народа Израиля от воли Божией, борьбой между беззаконием и Законом. Но явился Тот, кто выше Закона и заключил Новый Завет. Завет включает в себя обещание и договор. Так вот согласно предложенным условиям договора, с нашей стороны требуется немногое и естественное - привести себя в порядок, счистить грех. Грязный человек не может быть свободным.

6. Всякий, пребывающий в Нем, не согрешает; всякий согрешающий не видел Его и не познал Его.

Тут мы можем растеряться. Ведь только что мы решили называться христианами или надеемся, что давно уже есть. Но ведь совесть наша обличает нас, ведь мы грешим. Неужели мы так далеко отброшены, что не можем "пребывать, видеть и познавать Его"?

7. Дети, да не обольщает вас никто. Кто делает правду, тот праведен, подобно как Он праведен.

Тут мы становимся на твердую почву и отвечаем тем, кто хочет сбить нас с Пути: Да, нам случается грешить, да, часто, почти все время. Но мы знаем правду о своем грехе, мы знаем Кто праведен, знаем об обещанном нам подобии. И вновь вчитываемся в слова послания....

8. Кто делает грех, тот от диавола, потому что сначала диавол согрешил. Для сего-то и явился Сын Божий, чтобы разрушить дела диавола.

Удивительно, но ап. Иоанн подбадривает нас, не снимая с нас вины. Ведь первый по времени, осознанно, решительно и нагло отпал от Бога не Адам, а ангел Денница. Мы, род человеческий, потомки не гордого Люцифера, а любимого творения Божиего - трепетного Адама - самонадеянного и наивного, согрешившего и лукавившего, робко просящего и без ропота встречающего Изгнание - противоречивого, но дорогого Богу. И тотчас же Бог обещает избавление, а когда исполняется "полнота времен", приходит Избавитель.

9-10. Всякий, рожденный от Бога не делает греха, потому что семя Его пребывает в нем; и он не может грешить, потому что рожден от Бога. Дети Божии и дети диавола узнаются так: всякий не делающий правды, не есть от Бога, равно как и не любящий брата своего.

Если мы рождены от Бога, то, как учит нас догматическое богословие, не по естеству, а по Благодати. А благодать есть дар Божий. Только силою Свыше мы можем не грешить, только приняв в себя семя веры. А уж от нас зависит на какую почву оно упадет: в высокие буйные травы наших страстей, каменистую пустыню нашего скептицизма или взрыхленную и удобренную нашу готовность принять.

Сыновство от Бога (и от диавола) - особое. Своих земных родителей мы не выбираем, поэтому заповедь по отношению к ним предусматривает почтение, но вовсе не делание того, что делают они, не копирование их пути. Здесь же нам дается возможность выбирать - чьи мы? Если нам дорога правда в смысле Христа, Который есть "Путь, Истина и Жизнь", если мы стараемся любить братьев своих, то успокоем мятущееся сердце наше - пусть мы и, монашеским термином, "удобопреклонны" ко греху, но мы не от дьявола, если не выберем его сами.

Но свобода не отнимается, пути открыты... Не для запугивания, а для честности - чтож, мол раньше не сказали - приведем здесь прозрение древнего монашеского авторитета (Евагрий), в котором описывается будущая участь души, выбравшей "свое": "Находясь в теле, душа получает облегчение от страстей своих и некоторое утешение: тут человек ест, пьет, спит, общается с друзьями. Когда же выйдет из тела, то обьятая страстями, жегома бывает их горением, - и терзается ими до того, что и о Боге вспомнить не может".

11. Ибо таково благовествование, которое вы слышали от начала, чтобы мы любили друг друга.

Важно здесь каждое слово. Благовествование, то есть Евангелие. Добрая весть. Амнистия, возвращающая свободу не грешить. Когда, от какого начала мы услышали Его? От начала Нового Завета, от первой проповеди Христа, от начала этого послания апостола? Нет, от Начала с большой буквы, от Того, Кто призвал нас быть. Мы были созданы по образу Троичного Бога чтобы отобразить в любви к друг другу тайну Троичной Любви. Человек замыслен Богом чтобы любить и быть любимым. Любить друг друга - это любить другого единомышленника или врага. Любить - это сместить собственное "Я" из центра своего существования и поставить другого, если не выше, то хотя бы рядом. И чем больше таких других мы вместим в свое сердце, тем точнее выполним заповедь.

12-13. Не так как Каин, который был от лукавого и убил брата своего. А за что убил его? За то, что дела его были злы, а дела брата его праведны. Не дивитесь, братия мои, если мир ненавидит вас.

Апостол обращается к нам по-разному: дети, возлюбленные, а теперь - братия. Это значит, что предстоит нам пережить, хоть в какой-то мере, что выпало ему самому за проповедь Распятого. Быть братом апостолу - разделить сполна его судьбу.

Почему он вспоминает Каина? Это история первого убийства человека человеком. И как все последующие убийства оно бесчеловечно. Нет справедливых убийств. Не существует таких обстоятельств, когда один человек может отнять Божий дар жизни у другого человека. Каин убил своего брата потому что " сильно огорчился" (Быт.4:5). Чувство вполне человеческое, но дальше все идет по сценарию "лукаваго". Тот всегда готов обмануть, услужливо подсказав мотив. Каким бы понятным, благородным, оправданным не казался такой мотив, убийство всегда происходит из того мира, который противится праведности и не остановится ни перед чем, попирая Божие право на суд и милость.

Что это значит для нас? Нашу судьбу. Быть христианином - значит быть рассеченным мечом - либо тайных и явных гонителей христианства, либо мечом, который принес Господь (Мф.10:34) для того, чтобы удалив уродливые наросты укоренившихся грехов, обнажить в нас Свое подобие.

Быть христианином - значит нести свой крест. Замечательно, что только в русском языке обряд "баптизмо" - погружать в воду - получил наименование Крещения. Иногда говорят, что в Таинстве Крещения мы получаем Ангела хранителя. Да. Но главное, мы сознательно берем на себя крест жизни христианина, со всей его грубой конкретностью - вовсе не изящный и позолоченный крестик, но тяжелую, прибивающую к земле ношу, которую нужно, вслед за Богом, донести до Голгофы.

Быть христианином - значит быть распятым. Быть беззащитным и пригвожденным, мучиться от невыносимой боли и жажды, в горестном осуждении себя понимая, что получаешь по своим грехам. Испытать чувство оставленности близкими и Богом. Умереть... Но...

14-15. Мы знаем, что перешли из смерти в жизнь, потому что любим братьев: не любящий брата пребывает в смерти. Всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца: а вы знаете, что никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нем пребывающей.

Может быть до этого мы представляли себе так: да, любить - это прекрасно, это замечательно, это счастье, когда получается. Но апостол настаивает тверже - где нет любви - там смерть. Только обнаруживая себя в любви, мы можем говорить о том, что пока живы. В слове ненависть, неперестает быть приставкой, это слово целиком строится на отрицании, неприятии, отказе другому в праве быть.

16. Любовь познали мы в том, что Он положил за нас душу Свою: и мы должны полагать души свои за братьев.

Слишком просто было бы принять эти слова за прямое руководство к действию - иди умирай за братьев. Это идеал, вершина любви, удел Святых. Чтож, может быть Господь и нас сподобит этого подвига, но в свое время, когда мы будем готовы. Пока же поймем, что Своей любовью Спаситель вновь дал жизнь обессилевшему миру.

Мы и так умираем ежедневно, становясь другими. Каждый отдельный момент времени, при внешней идентичности, происходит осознанный или подспудный выбор - поступить по любви, по Христу или защититься, окаменеть. Умирание нашего прежнего "Я", происходящее постоянно, может быть либо "отданием души", либо падением в бездну богоотверженности. Пока мы живы, мы всегда в становлении. Смерть и рождение на протяжении земной жизни прослеживаются от клеточного уровня до духовных высот. Конечно, это не так заметно, но скорее, чем мы думаем, к нам становится приложимымыми слова Спасителя "по плодам их узнаете их"(Мф.7:20).

17-18. А кто имеет достаток в мире, но, видя брата своего в нужде, затворяет от него сердце свое - как пребывает в нем любовь Божия? Дети мои! станем любить не словом или языком, но делом и истиною.

Нам открывается здесь еще одна опасность - ловушка фальшивой любви. Для начала на простом примере: исповедая себя христианином, признавая как бы справедливыми требования любви, мы начинаем подсчитывать сколько и кому мы можем дать. Да ведь главным образом не о денежном достатке идет речь. Суть - в закрытии своего сердца и включении своего разума, как калькулятора любви. Иными словами, с трансцендентной категории любви мы переходим к функциональному понятию целесообразности. Нас обличит здесь святитель Игнатий (Брянчанинов): "И слепому, и прокаженному и поврежденному рассудком и грудному младенцу и язычнику окажи почтение как образу Божию. Что тебе за дело до его немощей и недостатков? Наблюдай за собой, чтобы у тебя не было недостатка в любви".

19-20. И вот, по чему узнаем, что мы от истины, и успокоиваем пред Ним сердца наши; Ибо, если сердце наше осуждает нас, то кольми паче Бог, потому что Бог больше сердца нашего и знает все.

Вот предлагается подлинный критерий правильности нашей духовной жизни. Нравственный закон, сердце, совесть, "Царствие Божие внутри нас"() - если мы нелицемерно следуем своему долгу - то мы христиане. Если в нас нет двойной морали, лукавства перед самими собой - то мы на верном узком пути.

Это поистине царский путь, выявляющий внутреннюю цельность личности. Как-то в проповеди, настоятель Антиохийского подворья в Москве, епископ Нифонт сказал непривычно, но очень верно по сути: "Только христианин может позволить себе жить красиво". Что значит красиво? Для многих звучит эстетично роскошно или ухарски расточительно. Но вдумаемся - разве не великолепно жить полноценно, открыто, без мелкой лжи, без разъедающей зависти, без погони за миражами денег и власти? Жить радуясь и даря радость. Истинная красота - в очень простых вещах. Только пресыщенной капризами, пустеющей душе требуется все возрастающая дополнительная стимуляция. А в сущности, наслаждения так естественны: хорошая еда, когда ты действительно голоден, стакан вина, дружеская беседа, смех твоего ребенка и нежность той единственной, с которой бы ты никогда не хотел расставаться.

21-22. Возлюбленные, если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу, и чего ни попросим, получим от Него, потому что мы соблюдаем заповеди Его и делаем благоугодное перед Ним.

Как часто образ Бога, возникающий в нашем воображении, деформирован в некоего Небесного Тюремщика, бдительно следящего за нами тут на земле копошащимися, требующего неуклонного выполнения Устава Тюрьмы и даже получающего удовольствие, когда мы спотыкаемся в строю. Такое восприятие Высшей Силы, сформировавшееся под влиянием жестоких родителей, для многих обусловило личную трагедию неприятия Бога как Отца. Всех богоборцев от древности до наших дней трудно перечислить, но легко их пожалеть. Им не хватило мужества - дерзновения - поверить, что все, что нам действительно нужно, мы обязательно получим. Им не хватило твердости громко постучать и им бы отворилось, по обетованию. Им не хватило таких обыденных вещей, как терпения, стойкости в неудачах, независимости от чужих и льстивых мнений. И главное, боязнь доверия - малодушие - признак мелкой души - они не смогли позволить себе представить всей доброты Бога. Иногда и в церковной среде, встречаются люди, все время озабоченные мстительностью Творца. Это они любят шипеть и одергивать в храмах. Это им хочется могущественной церкви, которая бы не учила, а сурово, непререкаемо диктовала. Как правило, это личная беда - маловерие, т.е. вместо ненадеяния на себя - ненаденеяние на Бога. Два иерарха, Православный и Католик, высказались однажды. Митрополит Антоний Сурожский так озаглавил свое видение Церкви: "Церковь должна быть также бессильна, как Бог". А кардинал Дэвид Хьюм, так иллюстрировал свое понимание Бога: "Если я, застигнутый в недостойном поступке, как мальчишка попавшийся на краже яблок из сада, предстану в ожидании наказания перед Богом, то может быть, Он улыбнется и прощающе ласково скажет - возьми еще".

23-24. А заповедь Его та, чтобы мы веровали во имя Сына Его Иисуса Христа и любили друг друга, как он заповедал нам. И кто сохраняет заповеди Его, тот пребывает в Нем и Он в том. А что он пребывает в нас, узнаем по духу, который Он дал нам.

Что означает верить в Бога? Чем отличается верующий от атеиста? Верить - это не просто предполагать существование Высшего чем ты. Понять свою веру просто - достаточно задать себе вопрос, насколько изменилась бы твоя жизнь, если бы для тебя Бога не было. Так мы приходим к тому, что верить - это жить в соответствии с заповеданным. Заповедь - это не приказание, не рекомендация, не пожелание, не совет. Заповедь - это нечто поведанное тебе для того, чтобы ты стал другим. Заповедь - это знание, которое будучи принятым, изменит твою жизнь. Заповедь - верить в Сына. Принять Сына - значит, словами обряда Крещения - "сочетаться Христу". Мы приняли Его имя, мы христиане. До этого мы были просто людьми. Мы могли оправдываться законом, в частности, не самым худшим предписанием "око за око и зуб за зуб"(Исх.21:24). Нельзя сказать так, что став христианами, мы просто решились приняли более высокие нравственные требования, мы стали другими. Не переставая быть людьми, мы получили доступ к тому, чтобы стать богами. Бог отныне Сам пребывает в нас и явить его миру мы можем только одним - любовью. Если мы чувствуем в своем сердце дух любви - это знак Его присутствия в нас.

Глава 4

1. Возлюбенные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире.

Мы узнаем от апостола простую истину, которую часто забываем в жизни не все духовное от Бога. Не все, что выходит за рамки материального мира имеет светлую природу. Фальшивая духовность - не фокус, а реальность, исходящая от сил зла. Названий этому явлению много, целая тьма. Здесь и оккультизм, и эзотерика, и спиритизм, и "духовность Нового Времени", и сатанизм, прикрытый личиной древних знаний, а то и вовсе бесстыдно глумящийся напоказ. Все эти явления требуют одного - поверьте нам, нам одним. Увлекитесь нами, сначала поиграйте с нами, попробуйте на себе и вам понравится. А что уж откроется вам потом ... Вы заговорите на "иных языках", как в доброе апостольское время - приманивают разномастные харизматы. Пройдя курс обучения, вы будете левитировать, гарантирует Махариши. Вы будете оживлять мертвых, как я - обещает колдун Лонго. Простое колечко, материализованное мною, спасет вас от беды - говорит Саи Баба. "Пейте заряженную воду", "Прикладывайте мою фотографию", "Носите талисман-оберег" - вопят газетные объявления. "Объединимся" - зовет Мун, в "Семью" - добавляет Берг; и перенесемся на Венеру, убив себя на Земле заканчивает "Храм Солнца". Кому же верить, братия?

 

2-3. Духа Божия (и духа заблуждения) узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога; а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, не есть от Бога, но это дух антихриста, о котором вы слышали, что он придет и теперь есть уже в мире.

Этот стих - не инструкция для мистиков-любителей, которые планируют попутешествовать по невидимому миру. Это не указание энтузиастам, высчитывающим приход Антихриста, каких было много во все времена. Это напоминание истины о том, что когда воплотился Бог, "мир Его не познал"(Ин.1:10). Мир, раскалываясь, дал трещину, которая стремительно разверзается под ногами, разделяя порой и самых близких людей (ср.Лк.12:53). Из бездны вылетают духи, примеряя различные личины. Как распознать их под масками, которые те постоянно меняют? Как нам соперничать с духом зла, столь искушенным в обмане - ведь он соблазнил еще Адама и Еву? Очевидно, что это под силу лишь Церкви, которой дано обетование о том, что "врата ада не одолеют ее"(Мф.16:18). Церковь - Тело Христово - исповедует Собою Христа, пришедшего во плоти. Если мы в Церкви - мы уже различаем духов. Опять припомним Таинство вступления в Церковь: нам предлагается "дунуть и плюнуть" на противников Христа. И причудливым духам не так то легко теперь победить нас.

4. Дети! вы от Бога, и победили их; ибо Тот, кто в вас, больше того, кто в мире.

Итак, мы победили. Но что есть победа христианина над миром? Это не нокаут, когда поверженный противник распластался у ног победителя. Это не грохот салютов, не парадное шествие триумфаторов. Это не возможность свысока диктовать слабейшему свои условия.

Это - рождение нового мира, мира, преображенного любовью. Христианство завоевывает мир не оружием, а кровью своих мучеников, которая по словам Тертуллиана, есть "семя христианства". Как мы победили мир? Известно древнее предание об одном случае из жизни монашеского наставника - аввы Пафнутия. Разбойники разграбили его обитель, разогнали монахов. Предводитель разбойников решил покуражиться над известным аскетом и постником и закричал:"- Выпей, несчастный старик, эту чашу вина, а иначе я тебя убью". Великий подвижник вина никогда не пил, стоит ли говорить о том, что и смерти, тем более мученической, он не боялся. Сострадательно посмотрел он на жаждущих крови разбойников и ... выпил вино. Оторопел предводитель и прошептал: - Прости, отче. - Не смущайся, сын мой, отвечал преподобный Пафнутий, - верю, что за эту чашу, преподнесенную тобою, окажет тебе милость Господь и в этой жизни и будущей. Сказание говорит, что разбойник "умилился этими словами, пошел за Пафнутием и спас свою душу, живя в покаянии". Так побеждается мир.

5-6. Они от мира, потому и говорят по-мирски и мир слушает их. Мы от Бога: знающий Бога слушает нас; кто не от Бога, тот не слушает нас. Посему-то узнаем духа истины и духа заблуждения.

Говорить по-мирски значит воспринимать сущности в их конечности. Мирской разговор всегда может быть сведен к ограниченному набору мотивов: престижу, выгоде, наслаждению, власти ... пожалуй и все. Джим Моррисон, лидер рок-группы "Двери", выбрал это название, вдохновленный словами поэта: "Когда раскроются врата восприятия, мы увидим вещи такими, какими они есть - бесконечными". Но метавшийся музыкант не смог найти этих дверей. Дух заблуждения запутал его. Моррисон замечательно пел, но он не умел слушать. Его трагический конец - смерть от передозировки наркотиков в 27 лет символ обреченности тех, кто слушает мир. Порой голос Бога расслышать нелегко, часто мы сами не хотим слышать. Есть пословица: "кто затыкает уши, чтобы не слышать голоса Божия в тишине, тому Бог будет кричать в боли". Так что никто не сможет оправдать себя глухотой, выбор предстоит. В этом и дар и проклятие человеческой свободы.

7-8. Возлюбленные! будем любить друг друга, потому что любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога; кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь.

Нигде, никогда, ни в каких религиях мира, не звучало такое: Бог есть любовь. Это единственное определение сущности Бога. Эти три слова - самые важные из всех слов, произнесенных за всю историю человечества. Нужно понять, что любовь - это не свойство Бога, не Его отношение к нам, это даже не Его воля. Это суть. Остальное - производное. Когда человек прорывается к Богу, он оказывается в царстве Любви. Если он не очистил себя, то к нему приложимо прозрение одного из святых о том, что в аду грешники будут "жегомы огнем Любви". По словам о.П.Флоренского, самое убедительное доказательство бытия Бога это икона преп.Андрея Рублева "Троица" - "тихая беседа в Любви". Но вслед за гордым язычником Пилатом, спросившим "Что есть истина?" у Самой Истины, мы можем спросить у апостола любви: "что есть любовь?" И ответит апостол...

9-10. Любовь Божия к нам открылась в том, что Бог послал в мир единородного Сына Своего, чтобы мы получили жизнь чрез Него. В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши.

Любовь это не сентиментальная чувствительность, не очарованность страстью, тем более не эротическое заигрывание. Для Бога жизнь неотделима от Любви и когда миру грозит опасность гибели, Он посылает Сына для искупления самого страшного, что есть в мире - греха. Умопомрачение мира исцеляется смертью Невинного. И жизнь торжествует. Вовсе не мы полюбили своего Творца. Когда Он, воплощенный приходит в мир, полный несправедливости, насилия и разврата, мир не может перенести Его присутствия. Он чем-то мешает миру и происходит так, что в маленькой римской провинции, толпа начинает кричать: "Распни Его!". Пусть Он исцелял, пусть кормил, учил и утешал людей, но они выбирают своего и на волю выходит обыкновенный убийца Варрава. Даже сейчас, всматриваясь в события двухтысячелетней давности, нельзя найти личного виновника смерти Спасителя. Виноваты все и никто - Пилат умывает руки, первосвященники осознают, что деньги, которые они дали за предательство - это цена крови, даже Иуда по-своему жалеет о содеянном, жалеет страшно. Дьявол? Да разве Люцифер, а не равнодушный римский солдат прибивал к дереву руки, которыми был сотворен мир? Разве бесы глумились у подножия креста, предлагая Распятому уксус? Христос остается непонятым даже в Своих последних словах - "Элои.." кричит Он Отцу, но люди и здесь перепутали - "вот, Илию зовет"(Мк.15:35). Распятый не был героем и хоронили его тайком. Да, не мы возлюбили Бога. Так кому же нужна была Жертва в "умилостивление"? Отцу, Источнику любви для торжества справедливости? Да нам же, нам! Была сделана последняя попытка призыва к милости нашей, нам было позволено убить Бога, чтобы Он воскрес в наших сердцах.

11. Возлюбленные! если так возлюбил нас Бог, то и мы должны любить друг друга.

А как? По монашескому изречению, "пусть любой человек сделается для тебя как бы богом после Бога". Но мы, неразумные, можем обрадоваться тут, да разве это не то, что мы делаем, разве не к этому призывали хиппи "Занимайтесь любовью, а не войной", разве не этим шокировала читателей пророчица "New Age" Ширли Маклейн: "Мое сознание - это моя эрогенная зона"? Нет - звучит трезвый святоотеческий ответ. Давайте прислушаемся к тому, что пишет святитель Игнатий, который пытался вновь растолковать для своих современников в 19-ом веке, то, что было ясно древним аскетам. Итак, "О любви к ближнему": "Естественная любовь наша повреждена падением, ее нужно умертвить - повелевает это Христос - и почерпнуть из Евангелия святую любовь во Христе.(...) Любовь, питаемая Святым Духом - огонь. Этим огнем погашается огонь любви естественной, плотской, поврежденной грехопадением. (...) Тот, кто по естеству способен с горячностью любить ближнего, должен делать себе необыкновенное принуждение, чтобы любить его так, как повелевает любить Евангелие. (...) Евангелие велит молиться за врагов, благословлять клянущих, творить добро ненавидящим, оставлять ближнему все, что бы он ни сделал против нас. (...) Еще предстоит тебе борьба! еще нужно быть мужественным! Взгляни на предметы твоей любви: они тебе очень нравятся? к ним очень привязано твое сердце? - Отрекись от них. Этого требует Господь не с тем, чтобы лишить тебя любви и любимых, но чтобы ты, отвергнув любовь, оскрверненную примесью греха, соделался способным принять любовь духовную, чистую, святую, которая - верховное блаженство. (...) Совершенная любовь к ближнему - в любви к Богу, для которой нет совершенства, для которой нет окончания в преуспеянии. Преуспеяние в любви к Богу - безконечно, потому что любовь есть бесконечный Бог".

12. Бога никто никогда не видел: если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас.

Бывает, что стоит нам сделать первый шаг по дороге любви, как мы словно опьяненные, кидаемся любить, как нам кажется самозабвенно выполняя заповеди, забывая апостольское предупреждение о "невидимости Бога". Тут следует быть осторожным, поверяя пылкость сердца, мудростью другого апостола, Павла, написавшего "Ваша покорность вере всем известна; посему я радуюсь за вас, но желаю, чтобы вы были мудры на добро и просты на зло"(Римл.16:19). В первом приближении это можно понять так: зла не делай ни в коем случае, а добро - с большим разбором. Так и намерение творить дела любви порой оборачивается бедой. Вспоминается случай. Молодая девушка начала интересоваться духовной жизнью. Однажды на улице ей повстречался человек, очевидно несчастный. Он попросил хотя бы выслушать его. Она восприняла это как призыв Свыше реально помочь человеку. Тот долго рассказывал о своих неудачах, она все больше проникалась жалостью. Она понимала, что ничего не может сделать для него, но ей казалось, что стоит хотя бы выслушать и не насторожилась даже тогда, когда у ближайшей палатки, он купил бутылку водки. Она все продолжала слушать и даже выпила немного вместе с ним, чтобы он ощутил ее поддержку. История закончилась трагически: тот выпив всю водку, изнасиловал ее. В изорванном платье, исцарапанная, шатаясь, не сознавая себя, возвращалась она домой и повторяла, неизвестно кому - "Но меня же учили, что надо любить". Не знаю, как потом сложилась судьба этой несчастной девушки.

13-14. Что мы пребываем в Нем и Он в нас, узнаем из того, что Он нам дал от Духа Своего. И мы видели и свидетельствуем, что Отец послал Сына Спасителем миру.

Как учиться любви у Спасителя мира? Взяв на руки Богомладенца, старец Симеон в Иерусалимском храме произнес:"видели очи мои спасение Твое", но затем "сказал Марии, Матери Его (...) Тебе Самой оружие пройдет душу" (Лк.2:30-36). Итак, подлинная христианская любовь неотделима от страдания. Земная любовь - всегда преодоление: преодоление непонимания, препятствий, пространства, времени, боли. Лишь преодоление приводит к преображению. Любовь тиха, пронизана послушанием. Кротости истинной любви будем учиться у Богоматери. Случалось, что народ оттеснял Ее от Сына (Мф.12:46-50), но Она стояла у Креста вместе с любимым учеником (Ин.19:26). Никогда Она не предъявляла особых прав на Сына, будучи Матерью Бога. Хранила чувство смирения, обретенное в Благовещении, ощущение не госпожи, а "рабы Господней". Также обратим внимание на особое чувство дистанции в любви, которое позволяет любимому оставаться собой. Может ли нормальный христианин усомниться в том, что Иисус нежно любил Свою Мать? В то же время, он отвечает на Ее просьбу в Кане Галилейской: "Что Мне и Тебе, Жено?", словно отказывая Ей.(Ин.2:4). В христианской любви всегда должно оставаться некоторое мистическое пространство, в котором действует Благодать. Христианская любовь, как подлинная духовная реальность, парадоксальна. В ней присутствует стремление к слиянию с любимым, но всегда остается последний, тончайший непереходимый предел. Это только в бесовском мире, мире пародии на христианскую любовь, возможно такое торжество: "Поверь, моя любовь к тебе и твоя ко мне, равны как две капли воды. Я всегда жаждал тебя, также как и ты жаждал меня. Я всегда жаждал тебя, а ты спрашиваешь, люблю ли я тебя. Люблю, как и любой лакомый кусочек, от которого у меня прибавится жиру" - и старый бес Баламут пожирает неудачливого чертенка Гнусика (К.Льюис "Письма Баламута").

15-16. Кто исповедует, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге. И мы познали любовь, которую имеет к нам Бог, и уверовали в нее. Бог есть любовь и пребывающий в любви пребывает в Боге и Бог в нем.

Может показаться, что апостол повторяется, как иногда это свойственно старым людям; но не забудем, что это Богодухновенное Писание. Лучше наверное представить, что он любуется каждой гранью бриллианта Божественной истины о любви, высвечивая все новый смысл. А то, что в любящем пребывает Бог, вновь узнаем из того, как поступали святые.

"Св.Павлин, епископ Поланский, охотно раздавал все неимущим, все что имел. В городе говорили, что нет ничего выгоднее, как быть должным епископу. Однажды, к нему явилась вдова, в отчаянии рассказавшая, что ее сын попал в рабство к князю Вандалов. Тогда епископ продал себя в рабство этому князю, чтобы тот отпустил сына. Несколько лет, будучи рабом, он возделывал огород и лишь потом открыл князю, что он епископ. Пораженный князь хотел отпустить его, но епископ согласился уйти только тогда, когда испросил свободу всем пленникам и возвратился домой с радостью и торжеством" (Пролог, 23 янв.).

17. Любовь до того совершенства достигает в нас, что мы имеем дерзновение в день суда, потому, что поступаем в мире сем как Он.

Вот почему мир не проклят. Если мы уподобляемся Богу в мире, то мы имеем дерзновение просить за мир. Христос молился за распинающих его. Первомученик Стефан молился за побивающих его камнями. Ян Гус с кротким сожалением смотрел на сжигающих его: "О, святая простота" сказал он о старушке, подкладывающей вязанку дров в костер. Владыка Антоний Сурожский пишет об одном человеке, проведшем четыре года в немецком концлагере. И тот сказал епископу буквально следующее: " Теперь я потерял покой, потому что день и ночь думаю об этих несчастных людях, которые были так безумны, что нас мучили и пытали. Когда я был их жертвой, я чувстовал, что могу за них молиться, потому что Бог не может не слышать мои молитвы. А теперь моя молитва кажется мне слишком легковесной". И дальше Владыка пишет о другом страдальце, который "сказал своему ученику перед смертью, что только мученик сможет в день Страшного Суда стать перед Судьей защитником своих мучителей и сказать: по Твоему примеру и слову я простил; Тебе больше нечего взыскивать с них"(Митр.Антоний (Блум) "О встрече").

18. В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение; боящийся не совершен в любви.

Впервые в истории человечества, убоялся Адам (Быт.3:10), когда нарушив заповедь, предстал перед Богом. С тех пор страхом была пронизана вся жизнь человека, включая его отношения с Творцом; написано в Ветхом Завете, "Начало премудрости - страх Господень" (Прит.1:7). Мыслители ближайших к нам времен говорят о "веке тревоги" (С.Киркегор). От Адама человек не переставал бояться, потому что он был обречен жить в неизвестности будущего. Мы уже знаем, как жизнь связана с любовью, теперь предстоит сделать еще один шаг и избавиться от парализующего страха. Если мы будем бояться, мы окажемся неспособными к любви. Из медицине мы видим, что 90% случаев импотенции - вызваны боязнью. Как изгоняется страх? Только доверием к Тому, Кто есть Любовь. Почему ребенок не боится отрывающегося ему мира, хотя практически каждый предмет может быть угрозой мучения? Потому, что он прижимается к матери или держится за руку отца. Спаситель нередко указывает на духовность детей, как на образец для совершенных. Главное здесь "умаление" (Мф.18:4). Отвергаясь своей самости, ребеной отдает себя под защиту, в простоте и доверии. Отвержение себя, самоотдача и вера - так преодолевается мучение страха.

19-20-21. Будем любить Его, потому что он прежде возлюбил нас. Кто говорит "я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец; ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит. И мы имеем от Него такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего.

Вновь мы возвращаемся к осмыслению человеческой любви. Нам предстоит рассмотреть, что мешает нам следовать заповеди любить. Как нам не оказаться лжецами перед Богом?

Любить - значит принять на себя ответственность. На себя. Для этого требуется освободиться от того, что в современной науке называется "психологией толпы" или "групповым давлением". Это явление пытается захватить нас на каждом шагу. Оно привлекательно именно тем, что снимает личную ответственность. Здесь тоже две ловушки. Первая - "Будь проще! Тебе, что больше всех надо? Живи и давай жить другим!" Эти распространенные фразы приводят к тому, что люди сбиваются в стада. Личность размывается в толпе, пассивно принимает на веру предлагаемые правила и тем самым, в какой-то мере достигает иллюзии безопасности. При этом теряется возможность любить, так как люди представляются взаимозаменяемыми. Вторая ловушка - элитарная "Присоединяйся к нам. Выделись из стада. В нашем узком кругу ты будешь признан своим. Ты способен на многое и сможешь позволить себе все. Но так произойдет только, если ты будешь нашим. Нам будет принадлежать твоя душа и твое тело. Наши правила будут твоим законом. Остальные недостойны нас." Так покупается человек и вновь жертвует своей личностью во имя сообщества. И в том и в другом случае, человек отказывается от своей личность. Но суть в том, что любить Евангельской любовью может только личность, которая есть "образ и подобие Божие".

Вторым свойством личностной любви является признание ценности другой личности. Это свойство можно назвать уважением. Действительно, это восприятие другого - важным. Важным для себя, важным для мира, важным для Бога. Невозможно любить того, кто ниже тебя: это привязанность, симпатия, жалость, но не Евангельская любовь. Подлинная любовь включает в себя высокую оценку достоинства другой личности и ее право на свободу принятия решений.

Третья характеристика любви - верность. Верность это следствие совершенного выбора. Парадокс выбора в том, что он одновременно обогащает и ограничивает нас. Сделав решительный выбор мы обретаем активность, силы, целеустремленность. В то же время, любой выбор исключает другие варианты. Никто из нас не сможет быть одновременно профессором математики МГУ и танцевать в балете Большого Театра. Нередко трагедией для человека является трудность выбора из-за боязни верности ему. Отваживаясь на любовь, человек делает выбор, который предусматривает верность. Так нарушение верности становится убийством любви.

 

Глава 5

1-2. Всякий верующий, что Иисус есть Христос, от Бога рожден, и всякий, любящий Родившего, любит и рожденного от Него. Что мы любим детей Божиих, узнаем из того, когда любим Бога и соблюдаем заповеди Его.

Привыкание, как особенность человеческой натуры, играет положительную роль в нашем приспособлении к жизни в окружающей среде. В результате, часть бытовых и социальных функций становятся автоматизированными, что позволяет нам действовать в мире более эффективно. Но технологичность противостоит духовности. Может быть поэтому в экономически развитых обществах остро чувствуется ностальгия по созерцательности.

Созерцательная духовность предполагает свежесть восприятия мира. Порой для христианина истина того, что Иисус Христос - Бог, является усвоенной когда-то аксиомой. Апостол же постоянно возвращается к радостному напоминанию чуда Воплощения. Присоединившись к нему, мы ощутим себя беспомощными разумом перед тайной: Творец мира, словами Символа Веры "Им же вся быша" ходит по каменистой земле Иудеи, беседует с простыми людьми, ест и пьет с ними, может заплакать, узнав о смерти друга, и, наконец, он боится мучения смерти. В обыденности Его жизни окружающие даже не замечают исполнения ветхозаветных пророчеств о Нем, о которых вспоминают лишь впоследствии. Да, Он творит чудеса, но ни одно из них не является показательно-демонстративным. Он отказывает фарисеям в знамении с неба (Мф.12:39). Почему? Он хочет оставить человеку свободу выбора, в том числе, свободу веры. Даже когда Он является по Воскресении, "иные усумнились"(Мф.28:17).

Апостол, знавший Человека Иисуса Христа, убежден: Он - Бог. При этом, апостол не считает себя пророком, не повелевает, не угрожает. В каждой строке Послания он хочет, чтобы мы разделили с ним радостный смысл - любите Родившего, любите Иисуса Христа, любите детей Божиих. Именно в этом и есть соблюдение заповедей, именно в этом - вся полнота жизни.

3-4. Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его; и заповеди Его не тяжки. Ибо всякий, рожденный от Бога, побеждает мир; и сия есть победа, победившая мир, вера наша.

Нам открывается новая истина - заповеди Его не тяжки и соблюдение их ведет к победе над миром. Во всем Послании, когда говорится о заповедях, подразумевается любовь - любовь к Богу и друг другу. Попробуем подумать о том, как Христианство раскрывалось в истории, как эти заповеди воплощались практически в жизнь.

На протяжении первых трех веков, Христианство было гонимым. Благая Весть вдохновляла людей утверждать победу Христа над миром своей жизнью. Было неслыханным - мученики спешили засвидетельствовать свою веру. Они выходили на залитые кровью арены не с угрюмым упрямством фанатиков, а в белых одеждах торжествующих победителей. Ни проклятий, ни стенаний, ни упреков не слышали гонители от них. Они принимали страдания, убежденные в смысле. Они даже решались на юмор. Когда одного из мучеников жгли на раскаленной решетке, тот крикнул - поворачивай на другой бок, уже испеклось. Были ли заповеди тяжкими для них?

5-6. Кто побеждает мир, как не тот, кто верует, что Иисус есть Сын Божий? Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию (и Духом), не водою только, но водою и кровию; и Дух свидетельствует о Нем, потому что Дух есть истина.

Когда прошла пора гонений, Христианство стало общепринятой религией в государстве. Была ли это победа? Претерпевший несколько ссылок от как от императорских чиновников, так и завистников в духовном сане, святитель Иоанн Златоуст (4-й век) пишет: "Думаешь не великое гонение - быть в безопасности? Это тягчайшее всех гонений, это хуже самого гонения. Не преследуют люди - преследуют бесы. Не видишь перед собой углей костра видишь разженный огонь похоти. Обуздывать гнев труднее чем сражаться на арене с диким зверем." Итак вновь предстояла победа над миром, на этот раз, над внутренним миром. И снова она давалась кровью, только невидимой кровью. Среди успокоившихся в комфорте христиан, появились люди, выбиравшие "иной" путь иноки. Они уходили в пустыню для беспощадной борьбы со страстями внутри себя и побеждали. Чем? - Св. Ефрем Сирин пишет об оружии монаха: "Меч пост, девство - лук, нищета - броня, любовь - щит, мир - копье, бдение панцирь, молитва - латы, праведность - боевая колесница. Но нет ничего тверже оплота смирения, ищи себе убежища за ним и не оставляй этой ограды, не полагаясь на все свое оружие, чтобы не поразил тебя лукавый". Церковь и дальше раскрывалась во времени, под водительством Святого Духа, отсекала наросты лжеучений. Утверждались догматы, принимаемые Церковью единогласно на Соборах, постановления которых начинались фразой: "Изволилось Духу Святому и нам..." Откровения мистиков, вдохновенная поэзия гимнографов и отточенные формулы богословов составлялись в стройный богослужебный ритуал. Культ, воспринимаемый о.П.Флоренским как "синтез искусств" никогда не был застывшим мистериозным действом. Одни обряды уходили, вместе со своим временем, как например, торжественный вход императора в Храм, другие видоизменяясь, оставались в церковной традиции. Традиционность, иногда воспринимаемая неофитами негативно, собственно и является выражением преемственности Церкви. Ведь духовная жизнь человека немыслима вне традиции. Отказываясь от сокровищ, принесенных в Церковь духовным опытом предшествовавших поколений, человек становится тревожно одиноким, надменным, самонадеянным и, наконец, жалким. Поэтому мысль, которая с навязчивым постоянством, возникает то в одном, то в другом обличии - стремление к духовному опыту вне Церкви - заведомая ложь. Даже выдающаяся личность Л.Н.Толстого, в попытках пересмотреть вероучение Церкви, оказывается, по меткому определению прот. Г.Флоровского, "религиозно бездарной".

 

7-8. Ибо три свидетельствуют на небе: Отец, Слово и Святый Дух; и Сии три суть едино. И три свидетельствуют на земле: дух, вода и кровь; и сии три об одном.

Признавая вслед за многими, символику чисел, очевидно, что Три - мистичесткая тайна Христианства. Это символ Пресвятой Троицы, "даже неясные тени Которой приводят меня в смущение" (Св. Григорий Богослов). В святоотеческой антропологии принята трихотомия человеческой личности: тело, душа и дух. В древнем чине принятия монашества, человек, вступавший на "иноческий" путь приносил три обета - послушания, целомудрия и нестяжания.

Зададимся вопросом, а разве подобные обеты необходимы для спасения только монахов? Разве действительно справедливо, делить христиан на тех, кому "можно" и кому "нельзя"? Последнее время в православной духовной мысли прослеживается отчетливая тенденция сближения (отнюдь не смешивания, не слияния), но взаимопроникновения этих равночестных, по мнению Святых Отцев, путей ко спасению. Характерны даже названия книг по этой теме - "Монастырь в миру" или "Белое монашество".

В чем здесь суть? В творческом осмыслении церковной традиции, применительно к повседневной действительности.

Послушание. В нем явственен корень "слушать". Идущий духовным путем, стремится быть чутким послушником. Он различает как гармоничную мелодию своего призвания, так и фальшь мирских соблазнов. Слушать жизнь - значит стараться воспринять все доброе, мудрое, прекрасное, что встречается в обычной ситуации: по пути на работу, в разговорах с друзьями, в концертных залах и в прогулках по лесу.

Нестяжание или духовная нищета. Есть изречение о том, что богат, это не тот, у кого много, а кому хватает; а беден - не тот, у которого мало, а кому не достает. Так вот расположение души христианина должно соответствовать позиции нищеты. Чувство собственной неполноты без присутствия Бога - вдохновляет и спасает. Оно предохраняет от чванства, закрытости, самодовольства и превозношения. Нестяжательность может означать мудрое пользование вещами, чувство благодарного пользователя, а не самодура-хозяина. Известно, что духовно одаренные и в то же время богатые люди, ( таких мало, потому что тяжел этот крест), считали себя не собственниками, а только распорядителями своих материальных средств.

Целомудрие. Смысл этого понятия шире, чем просто сексуальное воздержание вне брака. Это великолепное, но выходящее из моды слово означает мудрую целостность жизни. Целомудренное отношение к себе, как беспристрастное осознавание себя, своих сильных и слабых сторон, своего долга по отношению к себе, миру и Богу, препятствует развитию эгоцентризма. Целомудренное отношение к другим исключает соблазн использования их как объектов для разного рода манипуляции, к которым так склонно современное общество. Целомудрие характеризуется чистым, бескорыстным, прямым отношением к себе или другому. Не зря, противоположность целомудрия - блуд - означает беспорядочное, ненасытное, и часто утомительно однообразное блуждание. Таким образом, относиться к человеку целомудренно, значит воспринимать его во всей полноте, в его призвании от Бога, узнавать его не как объект, а как личность.

9. Если мы принимаем свидетельство человеческое, свидетельство Божие больше, ибо это есть свидетельство Божие, которым Бог свидетельствовал о Сыне Своем.

Апостол, начиная со слов любви, приводит нас к тайнам богословия. Все в мире оказывается связанным и взаимообусловленным, случайнам совпадениям места нет.

Попробуем подумать над этими словами так. Существует влюбленность и любовь. Приглядимся к ним. Романтическая влюбленность - страсть, захватывающая человека. Объект влюбленности возвышается до недосягаемости. Абсолютно все в нем кажется прекрасным. Даже вещи, принадлежащие ему, становятся особенно дорогими. Из-за влюбленности можно плакать, худеть, не спать, бродить по улицам, писать стихи и быть расточительным. Влюбленный не замечает ничего вокруг, он поистине одержим. И все же, несмотря на очевидную деформацию восприятия реальности - это прекрасное чувство. Прекрасное потому, что выделяет другого человека из череды похожих на него, но это же чувство может быть опасным, когда принимается за подлинную любовь. Тогда она может стать разновидностью наркотика, уводящего человека от настоящей жизни. Предназначение влюбленности - быть прелюдией к совершенной любви (А.ван Каам).

Как свидетельство Божие больше, чем свидетельство человеческое, так совершенная любовь больше, богаче, возвышеннее романтической влюбленности. Здесь, в подлинной любви - не пожар страсти, а ровное пламя устойчивого чувства. Здесь безграничное взаимное принятие, готовность к взаимо-терпимости, радостное принятие взаимных обязательств по отношению к друг другу. По словам А. Сент-Экзюпери, любовь не в том, чтобы быть ослепленными, глядя в глаза друг другу, а в том, чтобы взгляд был устремлен в одном направлении.

Любовь не бывает застывшей, она живет. Оставаясь неизменной в сути, по-разному является миру. Мы, на страницах одного и того же Евангелия, читаем, что Христос, в зависимости от того, что хотел подчеркнуть, говорил о Своем отношении к Отцу неодинаково: "Я и Отец одно"(Ин.10:30) и "Отец Мой более Меня"(Ин.14:28). И то и другое истино, потому что это Любовь в Любви говорит о Любви.

10-11. Верующий в Сына Божия имеет свидетельство в себе самом; не верующий Богу представляет Его лживым, потому что не верует в свидетельство, которым Бог свидетельствовал о Сыне Своем. Свидетельство сие состоит в том, что Бог даровал нам жизнь вечную, и сия жизнь в Сыне Его.

Мы узнаем теперь, что вечная жизнь, дарованная нам Богом, открывается в Сыне. Как нам уяснить вечность? Для Бога времени не существует, время включается с момента творения, с первого слова Библии "берешит - в начале". Относительно времени прослеживается закономерность - чем дальше отстоит земной предмет или явление от его духовной сути (логоса), тем более он изменчив во времени. Как меняютя одежды, этикет, формы поверхностного общения и какими постоянными остаются выражения благодарности, радости, скорби, язык мистических озарений. Может быть святые, приближаясь к своей истинной сути, уже здесь на земле, живут проблесками Вечности. Из Апокалипсиса мы узнаем, что "времени больше не будет". Нам предстоит учиться жить в вечности. Мы поймем, что вечность - это не бесконечное время, а отсутствие времени. Выход в Вечность происходит из мельчайшего временного периода - из мгновения. Вечность - это миг навсегда. И от нас зависит, чтобы этот миг был пиком радости для нас. В книге "Откровенные рассказы странника своему духовному отцу" содержится ободряющее обещание о том, что сколько раз ты произнесешь просто "Господи, помилуй", то в то же время время можешь быть уверен, что твои грехи изглажены милостью Иисуса Христа. Так Вечность начинается сейчас.

12-13. Имеющий Сына (Божия) имеет жизнь; не имеющий Сына Божия не имеет жизни. Сие написал я вам, верующим во имя Сына Божия, дабы вы знали, что вы, веруя в Сына Божия, имеете жизнь вечную.

Жизнь, и апостол подчеркивает, жизнь вечная, значит жизнь во всех ее измерениях. Если мы присмотримся к течению нашей жизни, то удивимся, как по разному мы живем, в зависимости от обстоятельств и ситуаций, в которых мы находимся. Гениальный художник может быть сексуальным извращенцем. Подобострастный служащий дома оказывается тираном. Участливый и компетентный врач страдает тайным алкоголизмом.

Верующий в Сына Божия призван за время своего земного существования привести свою жизнь в гармоничное единство. Это не значит, что каждый мужчина должен немедленно принять священный сан, а женщина, как можно скорее выйти замуж и родить столько, сколько сможет детей. Речь идет о том, чтобы выделить главное в своей жизни и подчинить ему остальное. Главным является наше призвание от Бога, наша миссия в плане Бога о мире. У каждого из нас собственная, уникальная задача и чем раньше нам будет дано распознать ее, тем больше наша жизнь перетекает в преизбыточествующую вечную жизнь.

Следует опасаться измены своему призванию, когда под влиянием "давления среды", мы тщетно пытаемся стать теми, кем нам никогда не суждено быть. Так получаются непризнанные "гении", так коверкается судьба тех, кто любой ценой стремится к "крутой" или "красивой" жизни.

Размышляя о главном, мы не должны упустить и второстепенного. Психологи предлагают "иерархическую пирамиду ценностей", внизу которой располагаются наши биологические потребности, а на вершине, для христианина, несомненно будет "жизнь вечная во имя Сына Божия".

14-15. И вот, какое дерзновение мы имеем к Нему, что, когда просим чего по воле Его, Он слушает нас; а когда мы знаем, что Он слушает нас во всем, чего бы мы ни просили, - знаем и то, что получаем просимое от Него.

Значит ли прочитанное нами сейчас, что стоит нам благоговейно закрыть глаза, представить себе образ Христа, вежливо попросить Его дать нам 600-й Мерседес, докторскую диссертацию, виллу на Багамах или главную роль в голливудском боевике - и мы "получим просимое от Него"? Разумеется нет. Так что или апостол ошибается, или мы неправильно поняли то, что он хочет нам открыть.

Мы упустили слова "по воле Его". Мы на минуту забыли, что Он не добрый волшебник, а наш Спаситель. Обидится ли захлебывающийся в воде, когда его вытягивают за волосы? Что кроме благодарности испытают пассажиры, когда пилот самолета с отказавшим двигателем, благополучно посадит машину, пусть на картофельное поле?

Господь, сотворивший нас, спасший нас от бездн богооставленности, приглашает нас к тому, чтобы мы без боязни, "дерзновенно" просили у Него. Но слушая нас "во всем", он настолько любит нас, что просить у Него прихотей и капризов - значит унизить эту любовь. Из Священного Писания мы знаем, что " всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать" (Римл.11:32) , "дабы явить в грядущих веках преизобильное богатство благодати Своей в благости к нам во Христе Иисусе"(Еф.2:7). Стоит ли просить у Него меньшего, чем быть с Ним?

16-17. Если кто видит брата своего согрешающего грехом не к смерти, то пусть молится, и Бог даст ему жизнь, то есть согрешающему грехом не к смерти: не о том говорю, чтобы он молился. Всякая неправда есть грех, но есть грех не к смерти.

Апостол воодушевляет нас к большему - не только просить для себя и быть уверенными, что будем услышаны, но и молить за наших братьев. Может быть это высшая почесть для христианина - быть сопричастным Христу в спасении людей. Сознание того, что мы предстоим перед Всемогущим в молитве и по нашей молитве Бог дает жизнь грешнику роднит нас со Святыми. Мы не пешки в космической игре, мы не актеры, не марионетки - мы соучастники спасения, не только своего, но от наших молитв зависит участь наших братьев. Уже здесь, на земле, мы становимся "богами по Благодати" (св.Афанасий Александрийский).

Есть однако древнее сентиментальное сомнение - как же это милосердный Бог может оставить хоть одно существо в аду? Но и церковное мнение относительно этого столь же древнее - Бог безгранично уважает свободу

Своего творения. Личность, теоретически, может воспользоваться правом своей свободы отпадения от "Утешителя и Жизни подателя". Именно это и есть грех к смерти и Церковь никого не спасает "в принудительном порядке". Можно возразить и на это, но стоит ли... Вообще, конечные судьбы мира, лучше оставить Промыслу Божиему. Ошибки не будет.

18-19-20. Мы знаем, что всякий рожденный от Бога, не грешит; но рожденный от Бога хранит себя, и лукавый не прикасается к нему. Мы знаем, что мы от Бога и что весь мир лежит во зле. Знаем также, что Сын Божий пришел и дал нам (свет и) разум, да познаем (Бога) истинного и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе: Сей есть истинный Бог и жизнь вечная.

Послание подходит к своему завершению. Кажется, мудрый апостол хочет лишь закрепить в памяти читающего истины о сопротивлении мира Спасителю, о нашем призвании к верности Богу, о необходимости воплотить эту верность, то есть прийти в мир "рожденными от Бога" и стать полноценными, а не половинчатыми, подлинными, а не мнимыми причастниками Истины.

Но даже завершая, апостол не дает прямых указаний, не говорит: "делай то-то и то-то". Он снова пытается разбудить нас, уютно устроившихся в своем само-оправдании, он ставит нас лицом к лицу с необьяснимым "всякий, рожденный от Бога, не грешит". Может быть это заставит нас содрогнуться от множества наших прегрешений?

Апостол словно взывает - выбирайте! Есть возможность лежания во зле, а можно решиться, дерзнуть и начать хранить себя на всех путях разума, так, чтобы лукавый не прикоснулся к нам, идущим в свете познания истинного Бога.

21. Дети! храните себя от идолов. Аминь.

Неожиданное обращение в финале. Впервые, абсолютно твердо утверждается, чего не должно делать, вернее чего больше всего избегать. Почему же апостол так решительно закончил увещевательное послание?

Пользуясь современнными понятиями, можно представить, что все, что мы видим в мире, мы можем воспринять двояко: как идол или как икону. Идол - это нечто рукотворное, претендующее быть выше того, чем оно является. Идол требует подчинения, при этом он ненасытен. Он обеспечивает иллюзорную гарантию предсказуемого бытия. Идолом может стать любой предмет, явление или идея. Идол фокусирует все внимание, все поклонение на себе, будучи при этом объектом тварного мира. Функция идола в заслонении собой нетварной реальности.

Икона возникает в недрах Церкви. Это не просто живопись на религиозную тему, это символ, через который становится возможным общение с надмирной (трансцендентной) реальностью. Возникновение иконы становится возможным только после воплощения Бога. Бог стал Человеком. Невидимое являет Себя миру. "И Слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу как единородного от Отца"(Ин.1:14). Таким образом, в мистическом смысле, икона не является изображеннием, это, скорее окно в невидимый мир. Только понимая, что икона не есть доска и краски, а утверждение возможности встречи твари с ее Творцом, мы обретаем надежду на эту Встречу.

Необходимость "хранения себя от идолов" приводит нас к полному осознанию всего, что написал нам апостол. Бог, отдает Сына Своего Единородного исходя из Самого Себя, из Любви, устремленной к спасению "образа Божиего", иконы Божией - человека.

Вернуться на основную страницу: http://go.to/epifany