----------------------

!!!!!!!!!!!!!!!!!!

!!!!!!!!!!!!!!!!!!

БЕСТСЕЛЛЕР N 1 на протяжении 9 месяцев

в листе "Нью-Йорк Таймс", 1972

"... захватывающий богословский триллер"

- журнал "Тайм", 1972

- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -

В руинах древнего римского порта Остиа Антика, итальянский археолог находит папирус,датируемый первым веком н.э. в котором на арамейском языке содержится новое Евангелие, написанное Иаковом, младшим братом Иисуса. Это открытие покажет миру нового Иисуса Христа, расскажет о тех годах Его жизни, о которых не было известно, а также о Его предполагаемой смерти.

Для всего мира, Слово - если оно подлинно - будет воспринято как Откровение. Международный синдикат издателей Библии держит перевод в строгом секрете. От его аутентичности зависит их дальнейшее могущество и потому не должно возникнуть и тени сомнения в подлинности текста.

Для Стивена Рэндалла, преуспевающего и циничного предпринимателя в рекламном бизнесе, перспектива участвовать в представлении Международного Нового Завета становится больше, чем очередной проект. Семейные неудачи и проблемы с дочерью-наркоманкой приводят его к полному разочарованию в жизни, но теперь возникает надежда духовного возрождения, шанс обрести смысл существования.

Однако, когда Рэндалл решает исследовать новое Евангелие, он попадает в сеть интриг. Участники напряженного действия - бывшая монахиня, голландский гомосексуалист, старец с горы Афон, беспринципный издатель из Германии - все они влияют на решимость Рэндалла найти истину в Слове и отстоять свою любовь к дочери человека, обнаружившего последнее Евангелие.

Настойчиво и энергично Рэндалл пытается проникнуть в тайны международной организации, законспирированной под кодом "Воскресение Два", которая намеревается использовать новую Библию. Из Нью-Йорка, через Лондон, Франкфурт, Рим, Амстердам - от Британского Музея через Парижскую лабораторию радиоуглеродного анализа и греческий православный монастырь - лежит его путь поиска таинственной личности - мистификатора, безумца или гения - единственного, кто знает тайну Слова.

- - - - - - - - - - - - - -- - - - - - - - - - - - - - - - - -

/ сокращенный журнальный вариант /

1

"Говорит Рэндалл, - нетерпеливо сказал он, - Немедленно соедините меня с Вандой”. Через несколько секунд его личный секретарь была на линии. “Что случилось, Ванда? Что-нибудь с отцом?” “О, нет, нет. Простите, что я не упомянула об этом в записке. Нет, дело не касается вашей семьи, но я сочла нужным, чтобы вы об этом узнали перед отлетом. Нам позвонили сразу же после вашего отбытия в аэропорт. Кажется это важно.”

Тревога отпустила и наступило опустошение. - Ванда, что могло такого важного случиться после того как я только что закончил работу? Мне теперь не до того, чтобы заниматься бизнесом.

- Босс, не сносите мне головы, я только подумала...

- Хорошо, но только быстрее, пока я не опоздал на этот проклятый самолет. Рассказывай, что стряслось?

- Возможность нового заказа. Клиент позвонил и потребовал личного разговора с вами. Когда я сказала, что вы уехали из города, он утверждал, что ему необходимо встретиться с вами в ближайшие 48 часов.

- Ты знаешь, что это невозможно. И кто это был?

- Вы когда-ни будь слышали о Джордже Уиллере, президенте организации "Миссион Хаус"? Он сразу же припомнил это имя.

- Да. Издатель религиозной литературы.

- Правильно, - сказала Ванда - Притом крупнейший. Честно говоря, я не хотела вас беспокоить, но то, что он говорил, звучало настолько необычно и таинственно, при этом он неимоверно настаивал на разговоре с вами лично.

- Разговор о чем? Чего хочет этот Уиллер?

- Поверьте босс, я, как могла, старалась выведать что он имеет в виду, но единственное, что мне удалось, так это понять, что он говорит о важнейшем секретном плане международного значения. В конце, он все-таки сказал, что это касается проекта нового издания Библии.

- Новое издание Библии - взорвался Рэндалл - Да что тут может быть важного? Мы уже издавали миллионные тиражи. Что, нужен еще один? Никогда не слышал подобной чепухи. Забудь об этом.

- Конечно, если вы говорите, босс, но Уиллер попросил меня передать дословно следующее: Если ваш шеф окажется в роли неверующего Фомы, пусть он откроет свой Новый Завет и прочитает стих 7 из 28 главы Евангелия от Матфея. Это даст ему ключ к пониманию секретного проекта.

Разочарованный, Рэндалл сказал: - Ванда, я не собираюсь перечитывать какие бы то ни было, стихи. Так что позвони ему и скажи ...

- Босс, я уже посмотрела - перебила его Ванда - Этот стих гласит: " И пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее: там Его увидите; вот, я сказал вам." Это место о Воскресении Христа. И знаете что заставило меня принять окончательное решение разыскать вас? Уиллер просил передать дословно: после того как мистер Рэндалл прочтет этот стих, скажите, что мы предлагаем ему стать участником Второго Воскресения.

- Так что мне сказать Уиллеру?

- Ну, скажи ему, что не смогла связаться со мной.

- И ничего больше?

- И ничего больше пока я не перезвоню тебе из Чикаго.

- Я надеюсь, что все будет хорошо, босс...

- Я тоже - буркнул он - я позвоню завтра. Повесив трубку, по-прежнему озадаченный, он поспешил к самолету.

Полет, в котором Рэндалл забыл о таинственном предложении, заканчивался. Стюардесса, предложив пристегнуть ремни, улыбнулась заученной широкой техасской улыбкой, которая в другом случае, могла бы остановить его внимание:

- Я надеюсь, что полет для вас был приятным, мистер.

Нечестно, нечестно... Хорошо, па, думал он.Теперь ты на полпути между собой и твоим Создателем и ответь мне честно - уверен ли ты, когда обращаешься к Нему, то Он тебя слышит?

Отец вставал перед глазами таким, каким он был всю жизнь: ограниченным, непрактичным, теплым, чудесным, догматичным, растерянным и пожилым.

Ему хотелось плакать. Это казалось невозможным. Он был тем, кем он был - большим человеком большого времени из большого города, в костюме, сшитом по последней моде, итальянских ботинках, с ухоженными ногтями, кредитными карточками, женщинами, Роллс-Ройсами - остроумный, изощренный, всегда добивающийся своего - и он хотел плакать, как тот мальчишка из пригорода Чикаго, много-много лет назад.

Рэндалл высморкался, взял свой кожаный кейс и ступил на полосу, ведущую к выходу в здание аэропорта - выходу, который приведет его домой и к тому, что ждет его там.

Ждала его в здании терминала родная сестра Клер. Не успев поздороваться, она обрушила на него поток жалоб и слез: “О, папа в кислородной палатке, да, папа без сознания и да, о Боже, папа выглядит так плохо как никогда раньше. Мы все, все делали то, что могли, ждали только тебя.”

Оставив сестру в почетном эскорте ее личных демонов вины, Стив Рэндалл откинулся на сидении. Горе постепенно распространилось на мысли о жизни в целом, прошлое вставало перед ним...

Это началось год или два назад, когда он и его жена Барбара поняли полную невозможность дальнейшей совместной жизни и она забрала их дочь Джуди в Сан-Франциско, где у нее были друзья. Джуди было тогда тринадцать. Теперь ей пятнадцать. Официального развода они не оформляли. Не потому что он боялся потерять жену. Ему казалось, что нарушится что-то в их отношениях с дочерью. А Джуди была для него личностью, больше того, идеей, развитием его самого, того лучшего в себе, что он ценил и лелеял.

Его карьера в бизнесе, занявшая столько вдохновенной энергии вначале, превратилась в монотонную и скучную, почти такую же как его семейная жизнь. Каждый день был ксерокопией предыдущего. Он перестал находить удовольствие, встречая нового клиента или открывая новый банковский счет. В его работе приходилось сталкиваться с самыми разнообразными вещами - раскруткой новой рок-группы, волшебными свойствами стирального порошка, безумствами британской актрисы и африканской народностью, желающей привлечь туристов в свою страну. Но уже не было того трепета, того ошеломляющего чувства новизны, творческого порыва. Все что ты делаешь, ты делал и раньше. Все что ты приобрел делает тебя богаче, но никогда не делает богатым достаточно. Это совсем не то, что безнадежная тюрьма среднего класса, Рэндалл это понимал, но то, что предлагала ему жизнь, он находил пресным и бесчеловечным. Каждый день был безжизненным, без-женным, без-Джудиным.

Однако становилось все более интенсивным рабочее время, росло число женщин, которыми он обладал без любви, больше ночных клубов и бессонницы. Теперь он все чаще ловил себя на том, что возвращается к давней мечте стать изгнанником и поселиться где-нибудь, где пьют только воду, в месте, где растут зеленые деревья и куда "Нью-Йорк Таймс" приходит с двухнедельным опозданием, где есть женщина с которой ты засыпаешь ночью и завтракаешь утром вместе с тем же удовольствием. Он хотел писать не рекламные тексты, но правдивые и научно точные исторические книги на механической пишущей машинке и не думать о деньгах снова и снова, и, наконец, выяснить, почему же важно, оставаться человеком на этой Земле.

Он снова вернулся в настоящее. Он в Висконсине и теперь ночь и его сестра смотрит на него. - Тебе хоть удалось поспать? - спросила она.

- Нет. - ответил он.

- Мы приехали, это госпиталь - показала она. - Я даже не могу тебе сказать как я молилась за папу. Ожидая, пока Клер паркует автомобиль, Рэндалл обратил внимание, что это был совершенно новый "Линкольн Континенталь". Когда Клер присоединилась к нему, Рэндалл жестом показал на "Линкольн".

- Классная штука. Как ты купила ее на свое секретарское жалование?

Краска покрыла бледное лицо Клер. - Если тебе обязательно знать, то я получила ее от Уэйна.

- У тебя замечательный босс. Я надеюсь, что его жена хотя бы вполовину так же щедра к друзьям своего мужа.

- От тебя я готова считать это шуткой. - Клер резко повернулась и уверенно пошла по узкой дорожке среди дубов, направляясь к главному входу.

Он был в палате, куда его отец был час назад переведен из отделения интенсивной терапии. Он сидел на стуле, позади него был выключенный телевизор и репродукция Христа. Он чувствовал опустошенность, тревогу и желание курить. Больших усилий стоило ему постараться включить себя в общие хлопоты вокруг кровати отца. Его взгляд, словно загипнотизированный, скользил по кислородной палатке.

Самым тяжелым переживанием был первый взгляд на отца. Входя в комнату, перед его глазами стоял образ отца таким, каким он видел его последний раз. Его отец, преподобный Натан Рэндалл, даже в свои семьдесят, выглядел впечатляюще. В восприятии сына он походил на одного из могущественных патриархов Ветхого Завета, словно сошедшего со страниц книг Исхода или Второзакония. Белые тонкие волосы спускались на высокий лоб, спокойные голубые глаза, несмотря на заостренный нос, казалось излучали прощающую доброту. Характерные черты лица подчеркивали авторитет, хотя отец никогда не вел себя авторитарно. Скорее, в самой глубине души, тайно, мистически, он, даже не признаваясь себе, воспринимал себя как одного из избранных, претендующих на особые откровения и советы Бога. Прихожане его Методистской церкви верили ему и его Богу.

Рэндалл, прикрыв глаза, попытался вспомнить какую-нибудь подходящую к случаю молитву. В памяти всплыло: "Отче наш, Иже еси на небеси", а дальше он не смог припомнить. Разум, все еще впечатленный событиями вчерашнего дня, непроизвольно воспроизвел фантастическую грудь Ванды, затем мысли вернулись к более реальной груди Дарлен, которую он целовал прошлой ночью.

Устыдившись неуместности нахлынувших воспоминаний, он вернулся к настоящему. Он укорил себя за то, что последний раз приезжал к родителям два года назад, а предпоследний, еще три года назад. Он почувствовал словно жало, которое засело в нем, во время прошлых приездов домой - это было разочарование отца в нем. Отец был недоволен как разрушавшимся браком, так и его образом жизни, пронизанным цинизмом и его охлаждением к религии.

Припоминая отцовское неодобрение, Рэндалл внезапно подумал: "А кто такой был отец, чтобы судить его. По стандартам общества, неудачник, в то время как сын был воплощением успеха. Но, с другой стороны, он преуспел только материально, а отец, видимо оценивал его по другим критериям, по тем правилам, которыми судил себя, по тому, чего он ждал от сына." Это Рэндалл понимал. А еще понимал то, что они с отцом расходились по сути лишь в одном. Отец был одержим верой, в то время как сын лишен ее. Отец верил в Слово и Его значение для человечества, как образующего смысл жизни. А ему, сыну своего отца, была чужда эта слепая вера. Ты прав, папа, думал он. Нет веры. Нет убеждений. Даже просто доверия нет.

Как можно верить в доброго Бога? Общество несправедливо, лицемерно, прогнило в своей основе. Люди, во всяком случае, большинство людей, подобно зверям, либо дерутся для того, чтобы выжить, либо прячутся для того, чтобы выжить. И нет ничего из того, что люди придумали о Небесах, что не встречалось бы здесь, на земле. Рэндаллу вспомнилась старинная еврейская пословица, которую процитировал ему один из клиентов: "Если бы Бог жил на Земле, люди разбили бы стекла в Его доме".

“Проклятье, отец, неужели ты ничего не видишь? Стоп. Хватит спорить с прошлым” - сказал себе Рэндалл. Он открыл глаза. На него скверно действовал больничный запах: медикаментов, антисептиков и умирающей плоти. Он чувствовал себе уставшим от внутренней ярости и боли, от ничегонеделания и от невозможности что-либо сделать. Его раздражала роль зрителя. Смерть это не зрелищный вид спорта. Он решил, что с него достаточно.

И вот время посещения кончилось. Доктор мягко, но настойчиво проводил всех родственников. Мать спросила - Где ты думаешь остановиться, Стив? Мы можем постелить тебе в твоей старой комнате.

- Спасибо, но нет - быстро ответил Рэндалл - Моя секретарша уже зарезервировала номер в здешнем отеле "Ритц". Мне нужно сделать много звонков и мне не хотелось бы вас беспокоить.

Действительно, он обещал позвонить Дарлен в свой нью-йоркский аппартмент и поговорить со своим адвокатом Тедом Кроуфордом о "Космос Энтерпрайзис", но сказал: "Кроме того, я хочу позвонить Барбаре и Джуди в Сан Франциско. Они были так тепло относились к папе и я думаю, что должен..."

- О, Боже! - перебила Клер - я забыла сказать, что они здесь, Барбара и Джуди.

- Что?

- Я забыла, Стив, прости меня.Так все перемешалось. Я позвонила им в Сан Франциско сразу же после звонка тебе в Нью-Йорк. Они были ужасно напуганны и вылетели первым же рейсом. Они взглянули на отца, но Джуди так расстроилась, что Барбара забрала ее в отель, прямо перед тем как я поехала встретить тебя в аэропорту.

- Где они остановились?

- В "Ритце", где же еще? Разве есть здесь другой приличный отель?

- Хорошо, - сказал он - Кто-нибудь подбросит меня до отеля?

Дверь в ее номер открылась и она встретила его.

- Привет, Стив - сказала она.

- Привет, Барбара - ответил он.

- Мне жаль Натана, - сказала его жена. - Я любила его не меньше, чем своего отца. Такое всегда случается с хорошими людьми, разве не так? Ну, не будешь же ты стоять в дверях, проходи...

Она не подставила ему щеки для поцелуя и он не сделал попытки поцеловать ее. Он вошел в комнату. обстановка была простой. Он заметил бутылку виски и два бокала. Было очевидно, что она ждала его.

Она почти не изменилась со времени их последней встречи. Ее фигура была достаточно изящной для ее тридцати шести лет. Одетая в дорогой модный костюм, она выглядела так, как должна выглядеть богатая женщина из Сан Франциско.

• Мы посетили Натана сразу же как прилетели - сказала она - Представляю, что ты должен чувствовать, Стив. У нас разрывались сердца. Мы его так любим.

Может быть слух обманывал Рэндалла, но ему показалось, что Барбараподчеркивает именно это слово: мы. Получается, что в этом "мы" Джуди сплавлена с мамой и прости-прощай, бродяга отец и муж. Барбара знала его хорошо, знала его уязвимые точки и, либо она использовала это "мы", проворачивая нож в его ране, чтобы сделать ему больнее, либо это была стратегия напомнить ему, что мать и дочь неразлучны, а может быть у него просто разыгралось воображение.

- Стив, Нам надо поговорить. Я обещаю, это будет короткий разговор.

Она хочет короткого разговора, подумал он. Он вспомнил все их прошлые разговоры. Кто это был, один из немецких философов, который сказал, что брак - это один длинный разговор? Как бы Рэндалл хотел, чтобы их брак получился бы таким - неторопливым разговором, но, в реальности все ограничивалось короткими словесными стычками, в результате которых он порой чувствовал себя орально кастрированным, а она, будто перенесла вербальную гистерэктомию.

- Хорошо. Он сделал глоток "скотч на камнях", который она предложила ему. - Как Джуди эта новая частная школа, за которую столько приходится платить?

- Никак - отрезала Барбара. Она не ходит ни в эту школу, ни в какую школу вообще. И так больше месяца.

Он не смог скрыть удивления. - Тогда где же она была?

- Дома. И это одна из причин, почему я хотела тебя видеть сегодня. Джуди отчислена из школы месяц назад.

- Отчислена? О чем ты говоришь? - В его глазах, она была само совершенство, его Джуди, она должна быть лучшей ученицей.

- Да, отчислена и без права восстановления. - Тут она сделала паузу. - У нее были неприятности с наркотиками.

- Я не могу взять в толк, о чем ты говоришь?

- Я говорю о травке, кристалликах и прочей дряни. Я говорю об амфетаминах. Учительница поймала ее на этом и они вышвырнули ее.

- И они не дадут ей шанса, эти ублюдки? Они, что, не понимают, в каком возрасте она находится? Может быть чье-то влияние, просто эксперимент?

Она остановила его. - Стив, это не было экспериментом. Она давно принимает "ускорители". И это не было влиянием ее подружек. Напротив, она сама соблазнила двух девочек из класса.

Он покачал головой - Я не могу поверить в это.

- Придется ...

- Барбара, это не могло случиться с таким ребенком, как Джуди. Где же была ты?

- Где был ты, Стив? - Это прозвучало горько, без обвинения, только констатируя факт. - Прости меня. Где была я? Знаешь, сталкиваясь с этим, трудно в это поверить. Этого не ожидаешь. Она в чем то изменилась, но мне казалось, что все дело в новой школе, что ей трудно обзавестись друзьями. Сначала, я обратила внимание на ее необычную бодрость, быстроту соображения, но по выходным дням я стала замечать ее раздражительность и подавленность. Это были симптомы отмены - "отход", как они называют это. Я позвонила в школу и все выяснилось.

- Почему ты сразу же не позвонила мне? Барбара посмотрела на него внимательно. - Я собиралась, Стив, но потом решила, что это не имеет значения. Ты не можешь с этим ничего поделать ни прямо сейчас, ни в перспективе. Я решила не осложнять тебе жизнь. Я подумала, что справлюсь сама.

Рэндалл выпил до конца свой бокал. - Она по прежнему на наркотиках?

- Нет, она уже выздоравливает. Через своих друзей я попыталась сделать все возможное, чтобы помочь ей. Это было ужасно, но она прошла через это. Может быть она выкуривает сейчас пару сигарет с марихуаной на вечеринках, но ничего более серьезного.

- Я понимаю. - Рэндалл посмотрел в свой пустой бокал и встал. - Сиди, я налью себе сам. Кажется, мне нужно выпить еще.

- Прости, Стив, я отдаю себе отчет, какой день у тебя был. Может быть я не должна была говорить с тобой сегодня об этом.

- Он налил себе полстакана виски. - Конечно ты должна была сказать об этом. Как ты вытащила ее оттуда? Через больницу?

- Ну, в общем, понимаешь... был, впрочем, почему был - есть, один человек. Психолог, специалист по наркологическим проблемам. Его зовут доктор Артур Бурке. Он написал книгу...

- Мне нет дела до того, что он написал. Она по-прежнему посещает его?

- Да. Что я хочу сказать, она также была в клинике. Так или иначе, он нравится Джуди. Он моложе средних лет, с усами и бородой, при том говорит без всяких уловок. Доктор Бурке уверен, что сможет не только вылечить Джуди, но и быть поддержкой для нее.

Рэндалл теперь почувствовал легкое опьянение. - Да, становится понятным. Получается, что это моя вина. Банальная история. Занятый отец...дочь на "ускорителях".

- Нет, Стив, это не твоя вина. И не моя. Может быть, наша общая. Это следствие жизни родителей, которые делают что-то не то, или ничего не делают для своих детей. Больше того, наверное это влияние общества, которое толкает детей не дожидаться будущего, а спешить, открывать новые ресурсы в себе, искать новые планеты в своей голове, неизведанное в своем подсознании. Хорошо, что доктор Бурке понял это и столкнул Джуди с ее фантастической орбиты. Теперь она снова участник человеческой семьи и восстанавливает свою систему ценностей.

Рэндалл задумчиво посмотрел сквозь стекло своего пустого бокала и увидел, что Барбара уже не сидит напротив него. Софа была пуста.

- Стив, - произнесла она. Он оглянулся и увидел, что она наливает себе второй бокал виски.

- Слушай, ты стала пить, - сказал он.

- Только сегодня - ответила она. - Стив, есть еще одна вещь, о которой я хотела бы с тобой поговорить сейчас.

- Не достаточно ли для одного вечера? Джуди мы уже обсудили...

- Знаешь, это касается и Джуди. Не бойся, я постараюсь побыстрее. Я хочу рассказать сегодня все до конца.

• Ну, вперед. Что еще стряслось? Она посмотрела на него в упор. - Стив, я собираюсь выйти замуж.
• Он не почувствовал ничего. Вернее, он почувствовал что-то неуместно забавное. - Если ты выйдешь замуж, тебя арестуют. Дорогая, ты уже замужем, а бигамия в нашей стране запрещена.

Ее лицо оставалось напряженным. - Стиви, пожалуйста, не шути. Это серьезно, по-настоящему серьезно. Когда ты спрашивал меня по телефону, я отвечала, что встречаюсь с мужчинами время от времени. Но теперь я встречаюсь только с одним. Это Артур Бурке.

- Артур..., ты имеешь в виду психолога, который занимается с Джуди?

- Да. Это чудесный человек. Он понравится тебе. И знаешь, он по настоящему заботится о Джуди. Джуди нужен дом, семья, стабильность. Джуди нужен отец.

Рэндалл произнес каждое слово отчетливо, по слогам - Дорогая, если это для тебя новость, то должен тебе сообщить, что у Джуди уже есть отец.

- Конечно, у нее есть отец, ты ее отец. Она знает это. Артур знает это. Я имею в виду, настоящий отец, живущий с ней под одной крышей, тот, который всегда рядом. Она нуждается в улучшении качества жизни, внимании и любви, которые она может получить лишь принятым в обществе путем, в семейной жизни.

- Я начиная понимать, - сказал Рэндалл. - Я слышу знакомые отзвуки промывки мозгов. Качество жизни, внимание, любовь - чушь собачья. Это его язык, его путь найти себе семью, дочь, не заслужив этого. Если он хочет дочь - пусть сделает ее себе сам. Нет, мэм, он не получит мою Джуди.

- Будь разумным, Стив.

- Так ты это делаешь, чтобы спасти Джуди? Ты выходишь замуж только потому, что ей нужен отец?

- Это не основная причина. Я хочу выйти замуж за Артура потому что мне нужен муж, такой муж как он. И я хочу развода, чтобы выйти за него замуж.

- Развод? - он чувствовал себя пьяным и злым. -Забудь об этом, ты не получишь развода.

- Стив... Он снова направился к полке, где стояли напитки.

- Нет, - сказал он. Я не отдам свою дочь, только потому что ее матери захотелось иметь кого-то в своей постели.

- Не будь глупым. Я не переношу, когда ты пьян и вдобавок глуп. Мне не нужен кто-то в постели. У меня уже есть Артур и я хочу, чтобы это было законно. Он хочет жену, семью, и это также нужно Джуди. Если ты заботишься о Джуди, мы должны прийти к согласию, не затрудняй этот процесс для нас. У тебя было множество возможностей позвать нас вернуться к тебе. Но ты не пошевелил и пальцем. Но когда мы что-то решили, ты хочешь помешать нам. Пожалуйста, отпусти нас.

Он наполнил бокал. - Ты говоришь, что Джуди хочет, чтобы этот тип, любовник ее матери стал ее отцом?

- Спроси ее.

- Не беспокойся, спрошу. Ну и как этот парень в постели? Он заметил, что Барбара покраснела и стала искать свои сигареты. Его глаза следили за ней, за изгибами женского тела, столь знакомого ему. Теперь она отдает это тело другому мужчине.

- Пожалуйста - сказала Барбара, - подумай об этом, когда будешь трезвым. Дай мне знать, прежде чем мы уедем. Если ты не изменишь своего мнения, мне все-таки придется начать процесс о разводе в суде. Я буду молиться о том, чтобы этого не случилось. Я также буду молиться сегодня ночью ... Она внезапно остановилась. - А теперь иди постарайся уснуть. Завтра снова будет трудный день.

Она пошла по направлению к двери. Он не последовал за ней. Он жестко спросил - Что ты хотела сказать еще? О чем еще ты будешь молиться сегодня ночью? Скажи мне.

Она открыла дверь перед ним и ждала.

- Скажи мне, - настаивал он.

- О, я буду молиться, конечно, за твоего отца. И за Джуди, как я делаю всегда. А еще, больше всего, Стив, я буду молиться за тебя.

Он ненавидел сейчас эту благочестивую сучку.- Прибереги свои молитвы для себя. Они понадобятся тебе - в суде. Не взглянув на нее, он вышел из номера и пошел к себе.

Проснувшись утром разбитым, он осознал, что его недомогание не от выпитого накануне. Обычно он пил значительно больше и просыпался с ясной головой. Этот разговор с Барбарой...

Он понимал, что ее требование развода было логичным. Но его сопротивление также было обоснованным. Безусловно, если Барбара снова выйдет замуж, он потеряет свою единственную дочь. Почему она не может просто жить со своим Артуром? Сейчас двадцатый век, ее поймут, а у Джуди не появится нового отца, он должен оставаться ее отцом.

Рэндалл был у отца. Намечалось улучшение в состоянии больного. У постели собралось несколько близких людей, в том числе старый друг отца Эд Джонсон и будущий преемник отца в общине, преподобный Том Кэри, друг детства Стива. Том Кэри, посетив больного, собрался отправиться в церковь. Его ждали несколько прихожан для беседы, целый ящик писем и незавершенный текст проповеди.

- Я хочу размяться и пройтись пешком - сказал Том Кэри. - А как ты, Стив? Составишь компанию по старой памяти? Если помнишь, церковь всего в нескольких кварталах от твоего отеля.

Рэндалл посмотрел на часы. Оставалась еще 45 минут до того времени, когда он назначил ланч для Джуди в записке, оставленной у стойки в отеле.

- Пошли, - сказал Рэндалл. - Вступаю в общество Анонимных Пешеходов. Приноравливая свои шаги к спутникам, он прислушался к монологу Эда Джонсона. Тот вспоминал начало своей дружбы с преподобным Натаном Рэндаллом. От совместной рыбной ловли он перешел к воспоминаниям о добрых делах Натана.

- Точный портрет Натана. - подтвердил Кэри.

- Как например, в том случае, когда однажды он решил попробовать свои силы, присоединившись к моему газетному бизнесу. Ты помнишь Стив, как называлось его еженедельное приложение ...подожди, подожди...

- "Хорошие Вести на Земле" - сказал Рэндалл.

- Точно так, сынок. "Хорошие Вести на Земле" - он выбрал это название от перевода слова "Евангелие" - Благая Весть. Только Натан смог набраться смелости взяться за это дело. Ты помнишь газету своего отца, Стив?

- Нет.

- Ты был тогда в Калифорнии, - сказал Джонсон. - Натан долго вынашивал эту идею и, наконец, несмотря на занятость, приступил к выпуску еженедельной газеты "Хорошие Вести на Земле". Он провозгласил, что будет редактировать и издавать эту газету так, как если бы этим занимался Иисус Христос. Он вовлек в это дело моих сотрудников и родителей учеников его воскресной школы. Тираж достигал 40 тысяч копий. Он получал письма из таких отдаленных штатов, как Калифорния и Вермонт, а несколько даже из Италии и Японии. Это было отличное дело, оно могло бы разрастись, но Натан почувствовал, что не сможет больше быть одновременно редактором и выполнять свой долг перед паствой.

Они дошли до угла улицы. - Я покидаю вас, - сказал Эд Джонсон. – И помни, Стив, за что-бы ни брался твой отец, включая "Хорошие Вести на Земле", успех сопутствовал ему во всем. А лучшая весть для нас сегодня это та, что Натан снова с нами. Приятно видеть тебя дома, Стив. Увидимся в госпитале вечером.

Рэндалл и Кэри некоторое время шли в молчании. Затем Кэри, наконец, проговорил: - Это была история о газете твоего отца поразительна.

- Это была ерунда. - сказал Рэндалл, не изменившись в лице.

- Ерунда? Ты хочешь сказать, что Эд Джонсон все придумал? Всю историю о твоем отце и "Хороших Вестях на Земле"?

- Стив, - сказал Том Кэри, - тогда послушай. Однажды мы с тобой обсуждали веру твоего отца и ты сказал, что завидуешь его простой вере. При этом, ты говоришь, что ты реалист, ты предпочитаешь правду иллюзиям. Может быть, ты хочешь услышать эту правду?

- Правду о чем, Том? - задумчиво поинтересовался Рэндалл.

- О слепой вере твоего отца. Знаешь, последние годы я заметил в нем перемену. Нет, он не потерял веры, для него это невозможно. Но, видишь ли, события происходящие вокруг, все поведение людей, пошатнули - пусть совсем слегка, его веру.

Вот этого Рэндалл совершенно не ожидал услышать. Он не мог скрыть озадаченности. - Его веру во что? Уж не в Господа ли и не в Сына Его? Тогда во что?

- Это трудно объяснить. Я бы сказал так - конечно не в Господа, но в буквальную истину Нового Завета, в догмы церковных канонов, в то, что служение Христа может быть в полной мере применимо к сегодняшним проблемам, в то, что Его учение остается неизменным для мира, который стремительно развивается по пути научного прогресса.

- Том, ты действительно хочешь сказать, что отец потерял веру в Слово, хотя бы частично?

Рэндалл увидел вдали очертания отеля "Ритц". - А как насчет тебя, Том? Есть ли трещины в тебе?

- Я верю, что существует Творец, верю в Его Сына. Здесь дело в другом.

Он потер гладко выбритую щеку и стал говорить, тщательно подбирая слова.

- Однако, Том, ты ведь не будешь отрицать всплеск интереса к религии среди молодежи. Тысячи людей возвращаются к вере отцов, вступая в ордена иезуитов и францисканцев, вдохновляются учением Иисуса о братстве и любви. Я сам видел их и все эти рок-оперы, мюзиклы, газеты и лозунги прославляют Христа. Это ли не выглядит многообещающим?

- Чтож, исходя из этого, ты видишь хоть какую-нибудь надежду?

- Лишь проблеск. Может быть уже слишком поздно.Я считаю что единственная надежда на выживание Христианства как массового явления может пролегать лишь через радикальное реформирование или, так называемое, подпольное церковное движение, распространяющееся по всему миру. Будущее нашей религии может зависеть от того, какой размах приобретет влияние таких людей, как преподобный Мартин де Врум - это революционный протестантский проповедник из Амстердама.

- Да, я читал о нем.

- Такие пасторы как де Врум не связаны с прошлым. Он верит, что Слово должно быть прочитано снова, понято снова и распространено снова. Он считает, что мы должны прекратить твердить о том, что реальный Христос был Сыном Бога и Мессией. Он считает, что вера в евангельские чудеса, в Вознесение, в явления Христа после Своего Воскресения только подрывают действенность морали Нового Завета, ограничивают церковь в ее возможной активности. В Евангелиях важно лишь одно - основная мудрость Христа, вне зависимости от того, кем Он был: Сыном Бога, человека или просто мифом. Его послание, или послание приписываемое Ему, должно быть извлечено из первого века и практически применено для двадцатого века.

- Как же это может быть сделано? - искренне удивился Рэндалл.

- Я не знаю. - признался Кэри. - Но де Врум чувствует, что это может случиться. Я думаю, что он следует за Дитрихом Бонгеффером, который несмотря на свой консерватизм, пытался найти место для церкви в реальном мире, разрабатывая программы гуманистических и социальных действий церкви. Де Врум утверждает, что Слово, изложенное современным языком для современного человека должно быть современным образом представленно во дворцах и в гетто, в тюрьмах и правительственных комитетах, в ООН и среди иерархов христианских церквей. Только тогда Слово будет эффективным, религия и вера оживут и цивилизация выживет. Без этой церковной революции, предупреждает де Врум, религия и вера умрут, а за ними погибнет все человечество. Может быть, он прав. Но он представляет меньшинство, ему противостоит церковный Истэблишмент - Мировой Совет Церквей в Женеве, а также Ватикан - они противятся резким переменам, стараются поддерживать статус-кво. Но не их прихожане. И в этом проблема. Вот почему, твой отец видел, а я наблюдаю сейчас, что посещаемость церквей падает. Может быть уже в конце этого десятилетия я буду проповедовать один в пустой церкви.

- Том, и ты здесь бессилен?

- Внутри системы - да, вне системы - может быть. Но я по натуре слишком традиционен, слишком робок для того, чтобы стать радикалом. Для меня, и для многих мне подобным, которые находят, что церковь находится в застое, остается только одна возможность и я подумываю над ней. Я думаю о том, чтобы покинуть церковь. Я мог бы преподавать в школе или заниматься социальной помощью. Мне кажется, что находясь в церковном сане я не могу отвечать всем нуждам людей во мне, так, как я их чувствую. Но... я не знаю. Я действительно не знаю, что буду делать.

- Но я надеюсь, - сказал растроганный Рэндалл, - что ты не оставишь церковное служение немедленно. Я боюсь, что это разобьет сердце моего отца.

- Стив, - ответил Кэри. - Может ли кто нибудь разбить сердце, которое, возможно уже разбито? Но, не думай об этом. Если бы я серьезно рассматривал перспективу увольнения, я бы сделал это лишь будучи уверенным в том, что твой отец здоров и полон сил.

Они подошли к перекрестку. Кэри продолжал говорить - Если церковь не может реформироваться, ее может спасти только одно. Чудо. Мы сейчас как те иудеи, которые во время рождения Христа ждали Мессию, который спасет их от угнетения римлян. И когда Он оказался не в силах спасти даже Самого Себя, когда Он позволил распять Себя на кресте, они отказались прислушаться к Нему. И мы нуждаемся в том, к Которому мы смогли бы прислушаться.

- И что Он может сказать нам, Том?

Он ушел и, после его исповеди, надежда Стива на скорое выздоровление отца пошатнулась. Он почувствовал беспомощность, особенно когда он вспомнил о ланче с Джуди. Джуди - еще одна его потеря. Здесь тоже ему потребуется чудо. А откуда оно возьмется в наш век безумных страстей и скоростей?

Они с Джуди пили кофе в полупустом кафе внизу отеля. Опоздав, она извинилась, сообщив, что пыталась заказать ланч в вегетарианском ресторане, где подают блюда из соевых бобов, с различными приправами из трав, меда. Она недавно увлеклась здоровым питанием, по примеру друзей и ей это понравилось.

Рэндалл уже заканчивал свой сэндвич с ростбифом, пока Джуди управлялась со своим зеленым салатом с яйцами, запивая лимонадом. Он смотрел на нее и она выглядела абсолютно невинным созданием. Хотя ангельское выражение лица контрастировало с уже вполне зрелой фигурой. Было невозможно поверить, что эта пятнадцатилетняя девочка, заботящаяся о своем организме настолько, что отказывалась от пищи, содержащей добавки и консерванты, разрушала свой мозг и тело нестерильными внутривенными инъекциями убийственных препаратов. Он планировал поговорить с ней об этом.

В начале встречи она ответно обняла его, но уклонилась от поцелуя. Разговора не получалось. Рэндалл, близкий к отчаянию решился спросить у дочери о предстоящем замужестве ее матери.

- Джуди, - произнес он - а как ты отнесешься к тому, если я буду препятствовать этому браку?

- Это ...это тяжелый вопрос. Я имею в виду, а какой ответ я могу тебе дать? Я имею в виду, почему ты так хочешь поступить? Ты и мать отделены друг от друга десять миллионов лет. Я не слышала о том, чтобы ты так или иначе о ней заботился.

- Даже если я не заботился о ней, Джуди, я забочусь о тебе. Ты – моя главная забота среди всего, что происходит со мной в жизни.

- Я ... - ей было трудно найти слова. - Я рада.

- Это звучит так, словно ты не знаешь, как много ты для меня значишь.Мое основное стремление - видеть тебя счастливой.

- Я буду счастлива. - быстро сказала она. Она закрыла сумочку. – Я лучше пойду. Спасибо за ланч и ...

- Почему такая спешка? Она сделала несколько шагов. - Мама упаковывает вещи. Теперь, когда дедушке вроде получше, она хочет вернуться в Сан Франциско. Наш рейс из Чикаго через пару часов. Она не хочет, чтобы я пропускала занятия с Артуром.

- Может быть, она права. Джуди остановилась. - Ну, до свидания. - сказала она. - И, ой, еще раз спасибо за ланч, и я рада, что дедушка выздоравливает.

Он ни слова ни говоря поднял и опустил глаза. Отсутствующе подписывая чек, он произнес: - Да, до свидания Джуди. Вот и все. Она поднималась по лестнице. Но угловым зрением он заметил, как она замедлила шаги, потом вдруг повернулась и, подбежав к нему, прижалась к его груди. - Что бы там ни было, па, - сказала она взволнованно прерывистым голосом, - ты всегда будешь моим отцом. Теперь ее волосы прикасались к его лицу. Она поцеловала его в щеку. Он погладил ее лицо. Он был потрясен. - Что бы ни случилось, ты всегда останешься моей дочкой. Я люблю тебя. Она выпрямилась, ее глаза затуманились. - Я люблю тебя, па. И всегда буду любить. Она резко повернулась и побежала к выходу.

Он посидел один еще минут пять. Затем достал трубку и вышел в вестибюль отеля. Он не знал, подняться ли ему в комнату, или еще прогуляться. Он услышал, что его кто-то зовет.

- Мистер Рэндалл, - снова позвал клерк у стойки. - Мисс Ванда Смит звонит вам из Нью-Йорка. Вы можете взять трубку в конце вестибюля. Наш оператор сейчас переключит линию.

Немного подождав он услышал голос своей секретарши и требовательным тоном спросил: - Что там еще случилось, Ванда? Кто-нибудь просил тебя соединиться со мной?

- Для чего американскому издателю Библии потребовался специалист по связям с общественностью в Европе?

- Мне этого не удалось выяснить, как я ни старалась. Он даже не уточнил, куда в Европе надо будет ехать. Но он просил меня напомнить вам о ключе к разгадке этого проекта.

- Каком ключе?

- Евангелие от Матфея, глава 28, стих 7. - Она сделала паузу. – Уиллер напомнил, что речь идет о вашем участие во Втором Воскресении.

Рэндалл вспомнил. Эта мистическая чепуха. Он был озадачен, не понимая, чего хочет Уиллер. Почти всю жизнь, Рэндалл не знал, как справиться с последствиями Первого Воскресения, а тут ему предлагают рекламировать Второе. Он вспомнил жалостный взгляд своего отца, находившегося в полу-бессознательном состоянии. Как бы он был рад, если узнал, что его сын принимает участие в распространении Доброй Вести. Как бы это укрепило его. Но было и другое. Его душа не лежала к участию в бессмысленных проектах.

- Я очень сожалею, Ванда, но я просто не могу найти ни одной практической причины для того, чтобы встречаться с Уиллером завтра утром. Так что позвони ему и объясни...

- Я скажу вам одну практическую причину, босс. Она во втором сообщении для вас. Сразу же после Уиллера позвонил Огден Тауэр из "Космос Энтерпрайзис". Этот магнат вновь говорил о перспективах слияния вашего агенства с его могущественным концерном. И он хотел, чтобы вы знали, что Джордж Уиллер - его ближайший друг и что именно он, Тауэр, порекомендовал Уиллеру обратиться к вам. Тауэр дал понять, что участие в проекте "Миссион Хаус" было бы для него весьма желательным.- Ванда выдержала паузу. - Ну, как, это достаточно практическая причина для завтрашней встречи?

- Это единственное, что имеет смысл. - согласился Рэндалл. - Чтож, я чувствую, что у меня нет выбора. Позвони Уиллеру и скажи, что я буду него в офисе завтра в 11 утра.

Он думал дальше: Если состояние отца не будет вызывать опасений, надо заказать авиабилет на ближайший рейс из Чикаго и вперед - о чем там говорил Уиллер - а, об этом Втором Воскресении. Что же, разрази его гром, может это значить? Бессмыслица. Но если глава "Космос Энтерпрайзис" говорит, что это важно, значит это важно. Впервые он почувствовал любопытство. Он живо интересовался всем, чем приходилось заниматься и теперь - Воскресением.

Сидя за большим антикварным столом из дуба, занимавшем почти всю комнату для переговоров на третьем этаже "Миссион Хаус", Рэндалл понял, что не может сосредоточиться на бизнесе. Он слышал шум автомобильного движения по Пятой Авеню, доносившийся через широкие окна. Его взгляд остановился на старинных часах. Было 11.45 утра. Это означало, что они разговаривали - или вернее, он слушал – уже больше получаса. И пока не услышал ничего интересного.

Рэндалл пришел на эту встречу один. Со стороны Джорджа Уиллера присутствовали пять его сотрудников. Прямо напротив Рэндалла сидела одна из самых старших секретарш Уиллера, почтенная леди, столь церковного вида, что невольно можно было преисполниться сознанием собственного недостоинства и греховности. Секретарша быстро делала пометки в блокноте, лишь изредка поднимая голову.

Рядом с ней сидела женщина, значительно моложе и несравненно более интересная. Рэндалл запомнил ее имя. Мисс Наоми Данн, административный помощник Уиллера. У нее был тонкий нос и сжатые губы. Она производила впечатление весьма фанатично настроенной: если вы не священник, не пастор, словом не один из посвященных, она смотрела мимо вас и вы чувствовали неудобство, будучи обыкновенным светским гражданином. Она носила очки, из-под которых ее взгляд впился в Уиллера с таким вниманием, будто он, по меньшей мере, изрекал пророчества. Еще трое сотрудников "Миссион Хаус" сидевших за круглым столом, были молодые мужчины: редактор, дизайнер и менеджер книжной торговли. Они были неотличимы друг от друга: с консервативными стрижками, чисто выбритые и с умильными улыбками серафимов на лице. Никто из них не произнес еще и слова. В нескольких футах от плеча Рэндалла восседал сам Джордж Уиллер, его губы продолжали двигаться. Теперь Рэндаллу представилась возможность более подробно рассмотреть ближайшего друга могущественного Тауэра и крупнейшего американского издателя Библии.

Уиллер был представительным мужчиной, весом более 200 фунтов, с лысиной, обрамленной белым пушком волос. На его лунообразном лице выделялся мясистый нос. У него была привычка непроизвольно почесываться: около уха, под носом, потирать руки. Рэндаллу это напомнило его собственную манеру откидывать с глаз давно не стриженные волосы. Уиллер носил дорогой старомодный костюм и только галстук выдавал в нем бизнесмена, продавца. При виде его галстука, броского, с металлической заколкой, сразу вспоминался образ коммивояжера, который сразу с порога направляется в комнату, раскладывая товар в надежде вам что-нибудь всучить.

Рэндалл перестал прислушиваться к Уиллеру не только потому, что слова того не затронули ни одной струны в нем, но сама манера громкой монотонной речи вызывала смертельную скуку. Это была не беседа, а диктант.

Он прилетел в Нью-Йорк около часу ночи. Его Роллс-Ройс с шофером ждал его в аэропорту. По пути домой он надеялся, что Дарлен уже уснула. Он был так утомлен событиями этих двух дней: кризис в госпитале, беседа с женой и дочерью, его семьей и друзьями отца, что мечтал только об одном – закрыть глаза и забыться. Но Дарлен, самая восхитительная из его любовниц, благоухающая и обнаженная ждала его в постели. После длительных уверений в том, как она скучала, ее длинные гибкие ноги сомкнулись над ним и она, как всегда акробатично, довела его до оргазма, после которого он почувствовал себя вконец выжатым и пустым.

Так что почти не отдохнув, он отправился в "Миссион Хаус". В течении 45 минут Уиллер рассказывал как пять крупнейших издателей, включая самого Уиллера в США - из Великобритании, Франции, Германии и Италии решили объединить усилия в проекте новой интернациональной Библии - нет, не полного текста, а лишь Нового Завета. Это будет буквально новый Завет, самый совершенный перевод в истории Христианства, превосходящий не только версию короля Иакова, но такие солидные издания как Пересмотренная Стандартная версия, Новая Английская Библия, Иерусалимская Библия и вообще, любой существующий доныне вариант Книги.

Рэндалл выпрямился, достал свою трубку, но наткнулся на взгляд Уиллера. - Только один, один главный момент.

- Да, пожалуйста. Рэндалл ощутил настороженность всех присутствующих, но понял, что должен выяснить все сейчас. - Мне всегда казалось, что существует достаточно самых различных изданий Библии. И я не понимаю, зачем так нужен еще один вариант?

Уиллер почесал подбородок и сказал: - А мне казалось, что я уже внес ясность в этот вопрос. Библия это Откровение нашего Господа. И оно не должно превращаться в обломок античности. Он должна оставаться живой для каждого поколения. Современные редакции необходимы потому, что язык постоянно меняется. Старые слова приобретают новые значения, новые слова появляются в речи людей. Кроме того, появляются новые археологические находки: папирусы, пергаменты, надписи на камнях, которые помогают обрести подлинный смысл и понимание греческих Писаний. Эти открытия и исследования приближают нас к более глубокому пониманию авторов первого века. И, кроме того, фактор новизны. Почти у каждого есть в доме Библия, но для того, чтобы человек купил еще одну, себе или в подарок, требуется новое оформление, или новый формат, или новые комментарии.

- Для того, чтобы увеличить продажу, - в тон ему продолжил Рэндалл.

- Почему бы и нет? - парировал Уиллер. - Вы должны понимать, что хотя мы все верим в Добрую Весть, ее распространение является весьма конкурентным бизнесом. И если мы хотим в нем оставаться, мы не должны стоять на месте.

- Достаточно откровенно. - сказал Рэндалл. Но я по-прежнему не в полной мере удовлетворен вашим ответом. Может быть по своей вине. Может быть я нечетко сформулировал вопрос. Какой смысл в этих колоссальных затратах, если вы всего-навсего хотите немного подправить перевод или сделать новую обложку. Если вся ваша деятельность исчерпывается тем, что вы мне сказали, то, откровенно говоря, я не вижу для себя места в этом проекте. Я не хочу тратить на ветер ваши деньги, потому что не верю в успех. Вам не нужен я и, откровенно, мне не нужен этот заказ. Так что я отклоняю ваше предложение.

Тяжелое молчание повисло в комнате. Рэндалл даже не посмотрел на реакцию Наоми Данн и остальных. Он был уверен, что они шокированы его ответом.

Джордж Уиллер еще сильнее заскреб себя. - Мистер Рэндалл, - сказал он. - Мой хороший друг - Огден Тауэр заверил меня, что вы примете этот заказ.

- Он не имел права обещать вам этого.

- Насколько мне известно, "Космос Энтерпрайзис" владеет вашей фирмой.

- Еще нет, - ответил Рэндалл. - в любом случае, это не вопрос для обсуждения. Я сам решаю, какой заказ принимать. Иногда, я берусь за что-то хорошо оплачиваемое. Но не больше. Теперь я намереваюсь принимать только те предложения, которые достойны моих усилий, времени и компетенции. А вот этого я не нахожу в создавшейся ситуации.

Он начал отодвигать свой стул, чтобы подняться и уйти, когда Уиллер взял его за локоть.

- Одну минуту, мистер Рэндалл. Я - я не могу, действительно не могу рассказать вам всего.

- Почему вы не можете?

- Поймите, мы работали в секрете шесть лет. Представьте себе мое положение, если вы, узнав все, откажетесь от заказа. Только если вы согласитесь, я смогу дать вам всю информацию.

Рэндалл покачал головой. - Нет, я смотрю на вещи по-другому. Пока я не узнаю все, я не могу согласиться.

Несколько секунд Уиллер пристально смотрел на него. - Это ваше последнее слово, мистер Рэндалл?

- Это мое абсолютное условие. Уиллер задумчиво кивнул. - Чтож, хорошо. Потом он сделал знак рукой и все его сотрудники поднялись из-за стола и не произнеся ни слова, вышли из комнаты. Уиллер ждал пока за последним из них закроется дверь, затем придвинулся поближе и повторил: - Очень хорошо, мистер Рэндалл. Теперь нас только двое. Я решил рискнуть. Мы с вами продвинемся еще на один уровень.

Его поведение изменилось, как и тембр голоса. Теперь перед Рэндаллом предстал не самоуверенный святоша, а настоящий импрессарио.

- Вы не задумались над тем, почему мы держали этот проект в таком строгом секрете на протяжении шести лет?

- Честно говоря, пока я вас слушал, я представлял себе продюсерскую уловку, попытку придать значимость тому, что в сущности банально.

- Вы ошиблись, - сказал Уиллер, - на все 100 процентов. Секрет был нужен потому, что мы сидим на бочке с динамитом. Мы владеем самой большой сенсацией в истории.

Тут, впервые с начала встречи, оживилось любопытство Рэндалла. Он ждал.

- Если хоть крупица того, что мы знаем, выйдет наружу, - продолжал Уиллер, - то это разрушит дело, в которое вложены солидные инвестиции. Во всяком случае, серьезно повредит нам. Церкви по всему миру подозревают, что вскоре может произойти нечто, но в сущности не знают, какой материал у нас есть. Кроме того, у нас есть враги, которые постарались бы извратить содержание Международного Нового Завета или скомпрометировать его. Вот почему я, как и все вовлеченные в европейское производство давали расписку о неразглашении. Вы будете первым человеком, который не будучи пока участником проекта, узнает подлинные факты.

Рэндалл отложил свою трубку. - Почему мне выпал такой шанс?

- Почему вы так думаете, мы ведь только что познакомились?

- Я знаю достаточно о вас, мистер Рэндалл. Я знаю что вы сын пастора, доброго человека и хорошего семьянина. Я также знаю, что вы отшатнулись от религии и теперь вы агностик. У вас есть жена и дочь в подростковом возрасте и что они живут отдельно от вас. У вас было много любовниц, но сейчас вы живете с одной женщиной. Вы много пьете, но вы не алкоголик. Еще...

Рэндалл прервал его. - Я считаю, что моя личная жизнь не является аргументом в деловых вопросах.

Издатель извинительно склонил голову. - При обычных обстоятельствах подобное выглядело бы неуместно. Но когда огромный конгломерат готовится к слиянию с другой компанией и речь идет о миллиардах долларов, когда конгломерат приобретает административный и творческий талант, необходимо к нему приглядеться.

- Тауэр, - пробормотал Рэндалл.

Он задумчиво осмотрел Рэндалла и поинтересовался: - Мистер Рэндалл, скажите, какой контракт мог бы действительно увлечь вас, вызвать энтузиазм?

- Как я могу определенно ответить, - протянул Рэндалл, а потом просто добавил: - Что-то, во что я могу поверить. Он сделал паузу. - Когда я поверю, я захочу, чтобы об этом узнал весь мир, и купил тот продукт, который будет иметь настоящую ценность.

Уиллер реагировал довольной полу-улыбкой. - Хорошо, - сказал он. - Я уже сказал, что мы обладаем самой грандиозной сенсацией всех времен и народов. Может ли этот факт увлечь вас?

Он даже не стал дожидаться ответа и продолжал: - Несколько лет назад один из ведущих журналистов страны провел опрос агентств по формированию общественного мнения. Он попросил их подумать о том, какая история из реальной жизни или научная перспектива могла бы стать величайшей сенсацией века. Он получил несколько вариантов ответов. Некоторые проголосовали за открытие лекарства от рака. Другие за возможность продлить жизнь человека до ста лет. Третьи уверяли, что это могла бы быть высадка инопланетных пришельцев или обнаружение внеземной цивилизации. Было мнение о том, что такого рода сенсацией стало бы учреждение Соединенных Штатов Мира. Но большинство опрошенных проголосовали за Второе Пришествие.

Озадаченный Рэндалл переспросил: - Второе Пришествие?

- Да, Иисуса Христа на землю. Если бы Иисус Христос вернулся на землю вновь, во плоти, доказав Свое Воскресение - это, как приняли большинство репортеров, была бы самая большая сенсация столетия.

Рэндалл почувствовал дрожь в руках. - К чему вы клоните, мистер Уиллер?

- Я хочу лишь сказать, мой друг, что именно это и произошло. Разумеется не буквально. Но мы стоим на пороге, мы владеем величайшей историей нашего времени.

Рэндалл подался вперед. - Продолжайте.

- Слушайте, - поспешно произнес Уиллер. - Шесть лет назад, самый признанный итальянский археолог, профессор Римского Университета Августо Монти проводил раскопки около Остиа Антика - развалины древнего города Остиа, крупнейшего морского порта Рима. Профессор Монти надеялся найти что-нибудь имеющее отношение к первому веку, что дополнило бы наше знание о времени Спасителя. И он нашел. Почему, благодаря упорству гения или удаче, но он нашел истину, окончательную истину.

Рэндалл был ошеломлен: Что, какую окончательную истину?

Восхищение Рэндалла нарастало. - Что, что скажите мне, содержалось в этих документах?

Глаза Уиллера сияли. - Величайшая история на свете. Нечто, что даст новый смысл Христианству, возродит веру на земле. Найденный папирус, который теперь в наших руках - это потерянный первоисточник синоптических Евангелий, так называемый источник Q, пятое, но в действительности первое и оригинальное Евангелие - Евангелие от Иакова - написанное младшим братом Иисуса. Там приводится жизнь настоящего Иисуса Христа, Человека среди людей и в то же время Мессии, явленного миру в первом веке.

Рэндалл по прежнему сидел в зачарованном безмолвии. - Выслушайте это, - сказал издатель прерывающимся от волнения голосом. - Иисус не умер на кресте в Иерусалиме в 30-м году нашей эры. Уиллер сделал паузу. - Он уцелел и прожил еще девятнадцать лет. - Он выжил, - прошептал Рэндалл еле слышно.

- Петроний сообщает, что Иисус был распят, признан мертвым и снят с креста для погребения. Но Иаков обнаружил, что его Брат еще дышит. Как Он выжил - Божией милостью или врачебным умением - трудно сказать. Иаков пишет, что Он выздоровел, продолжил Свое служение в Палестине и, наконец, появился и проповедовал в Риме, да, в Риме, в девятый год правления цезаря Клавдия, тогда Иисусу было 44 года. И так продолжалось до тех пор, пока не произошло настоящее Воскресение и Вознесение. Вы понимаете, о чем я вам говорю? Вы отдаете отчет, какие последствия для всего мира несет это открытие?

Стив Рэндалл был еще слишком потрясен, чтобы полностью осознать услышанное. - Это... это действительно правда? Я не могу поверить в это. Здесь какая нибудь ошибка... Вы можете быть уверены абсолютно?

Рэндалл прикрыл глаза. Перед мысленным взором мгновенно пронеслись лица его прошлого и настоящего. Отец. Мама. Сестра Клер. Том Кэри. И, наконец, он сам. Он видел тех, чья вера пошатнулась или, как у него, исчезла совсем. Он видел гигантское давящее колесо отчаяния в Том, Кто постепенно превращался в миф, в сказочный персонаж. И теперь Сын Бога, Иисус из Назарета, откроется людям. Евангелие от Иакова пробудит веру в Спасителя, в Его слова о милосердии и любви, утешит и исцелит человечество. Невероятно, невероятно. О чем Уиллер спрашивает его? Да. Верит ли он в этот проект, Воскресение-2 ?

- Я не знаю, - медленно ответил он, - в этом есть нечто, во что бы я хотел поверить, если я вообще способен еще на это.

- Вы попробуете, мистер Рэндалл?

- Попробую что? Продавать Слово? - Рэндалл еще раз подумал и встал. - Слушайте, если Он здесь, чтобы спасти нас, то полагаю я здесь для того, чтобы быть спасенным. Когда мы начнем?