Одни принимают все, сказанное им, на веру и все оценки автора ставят в ряду фактов, которыми столь насыщена его работа, в результате чего ужасаются от видения того, в каком духовном неблагополучии находится весь мир, христианство, они сами и даже православие, теряющее в лице некоторых своих "представителей" не только дар, но и стремление "различать духи, от Бога ли они".

Другие же, может быть, более искушенные, наоборот, весьма скептически относятся не только к оценкам о. Серафима, но и к самим апокалиптически представленным им фактам. Они считают, что это все неглубокая публицистика и почти "изуверская" апологетика, что его работа не богословская и в своих оценках очень односторонняя,_ не случайно же автор книги убежденный карловчанин, а не только член так называемой "Русской зарубежной церкви", история и современная позиция которой хорошо известны с точки зрения православного канонического и даже догматического (подразумевается ее экклезиологическое учение о роли монарха) предания. Они говорят далее, что церковно-богословская позиция о. Серафима не может быть названа иначе, как "конфессионализм", проникнутый не просто убеждением в том, что Православная Церковь Церковь Христова, преемственно существующая со времен ее рождения на земле в день сошествия Св. Духа на апостолов, что само по себе правильно, но и в том, что эту Церковь может вполне представить одна его церковь и что все другие христианские церкви и отдельные христиане, не говоря уже о язычниках и других нехристианах, безблагодатны, нисколько не знают ни Бога, ни Его таинств, ни Истины, ни Любви, ни Свободы, что в них все ложь, тьма и идолослужение. А между тем ведь хорошо известно, что хотя в истории Церкви с древнейших времен и высказывались подобные суждения, иногда даже лично святыми людьми, однако Церковь православная смотрела на них как на крайность, не соответствующую полноте церковной Истины. Потому, в частности, она признавала и признает действительность и действенность многих таинств, совершенных в других христианских конфессиях, как и подлинность многих истин, открытых людям вне конфессионально-православных и даже внешне христианских границ (подлинные границы Церкви всегда невидимы и мистичны, не случайно же сама Церковь в христианстве предмет веры, а не видения).

Что же можем сказать на все это теперь мы, православные люди, и вправду часто невежественные в своей вере и не очень-то ревнующие о чистоте и святости своей христианской жизни? Думается, что в известной степени парадоксально правы и те, и другие оценки книги о. Серафима. Можно было бы даже еще добавить кое-что как на одну, так и на другую "чашу весов".

К положительным характеристикам книги можно было бы отнести любовь о. Серафима к священному преданию нашей Церкви, прежде всего святоотеческому, как аскетическому, так и догматическому, и к самой Православной Церкви, тому, что выделяет ее по духу из всех остальных конфессий и деноминаций. Сюда же относятся призыв о. Серафима к личной ответственности в суждениях и всякого рода контактах, столь нередко в наше время искусительно-каверзных. Также хорошо то, что о. Серафим часто старается исходить не из "рекламных" выдержек из Св. писания или писаний св. отцов, а из их контекста и более глубинного духовного смысла. Более того, прекрасны слова автора, признающего то, что "да, действительно, велика нужда в истинном православном пробуждении". Нельзя не признать в принципе верным и его чувство, которое констатирует почти как факт, что "за пределами подлинного православия тьма все сгущается" (пусть вопрос о самих этих пределах и не так однозначен и прост, как кажется о. Серафиму, что нами уже упоминалось).

Но хочется добавить нечто и к критическим замечаниям. О. Серафим часто всех и вся "стрижет под одну гребенку", при этом делая вид, что его голос чуть ли не голос всего православия. Тут во многих своих выводах по очень сложным современным духовным проблемам он основывается лишь на писаниях "великих отцов" XIX века еп. Игнатия Брянчанинова, еп. Феофана Затворника или ставит в пример о. Иоанна Кронштадтского. И пусть лично о. Серафим или его церковная группировка вправе о них так думать, тем более что все эти люди несомненно достойные и, может быть, угодившие Богу святые нашей Церкви. Но дело-то в том, что и здесь надо быть осторожным. Как известно, Церковь умеет даже и в писаниях своих общепризнанных подлинно великих святых и отцов видеть и делать качественное различие, не путая в них разные слои "догмата", принимаемого всеми православными, покуда они остаются таковыми, "теологумена", принимаемого уже не всеми из них, даже если он входит в повседневную жизнь и богослужебную традицию нашей Церкви, и "частного богословского мнения", свойственного вообще, может быть, только тем писаниям, где оно высказывается, придерживаться которого никто не понуждается, хотя особо и не порицается за это. Таким образом, всем надо знать и помнить, что область внешней свободы веры и мысли в Церкви очень велика и никак не выводится из одних "цитат", а область самой внутренней свободы в Церкви безгранична, поскольку последняя дар Божий ей и каждому ее истинному члену.

Однако современные духовные проблемы, в том числе затронутые о. Серафимом, воистину часто сложны и неоднозначны. Это одно из знамений нашего времени времени больших смешений. Здесь действительно нужны дар и способность "различать духи". Но оказывается, что не только духи можно и нужно различать Церкви и в Церкви, но еще и души, чего о. Серафим, преданный прошлому в церковном предании, не делает и что, как представляется, более всего отрицательно сказывается на качестве его оценок. Потому он часто бывает в большой степени прав в своей беспощадной критике, но редко бывает прав в положительных суждениях и выводах.

Да, можно согласиться с о. Серафимом в том, что многое из описанного им происходящего в современном мире исходит не от Духа Святого. Но все же оно и не всегда от духа злобы, особенно когда по природе своей оно не духовно, а душевно. Весь языческий и отчасти неправославный мир стоит именно на душевном, психическом и чувственном, а не духовном, основании, и именно поэтому он с трудом познает Бога и часто неспасителен сам по себе. Для о. Серафима же душевной жизни в мире, человеке и православной Церкви как бы не существует вовсе, а есть лишь дуализм падшего мира и Духа Святого. Но это неверно. "Демоны" в изначальном смысле это структурирующие силы космоса, природы, вселенной, которые тварны и воспринимаются духом, душою и телом человека в полном смысле слова и в том числе всеми уровнями и силами его психической жизни. И поскольку в этом мире есть смешение состояний падшести и первоначальной более или менее совершенной гармонии, данной ему Творцом, постольку и влияние "демонических" сил может быть двойственно. В этом смысле "демоны", эти языческие боги моря, земли и неба,_ это все ангельские души (как падшие, так и нет), но сами по себе они никогда не Бог или "иной дух".

Серафим Роуз прав, когда говорит, что современные "возложения рук", "языкоговорение", "пророчества" и "чудеса" лишь техника (точнее сказать психотехника), которой всегда придерживались оккультисты. Но он же здесь и неправ, ибо забыл, что, во-первых, не только оккультисты, но и свв. апостолы и подлинные пророки Божии, а во-вторых, дело не в самой этой форме (технике), а в том, каким духом она движется и исполняется. Отсюда-то и односторонность его оценок современных "харизматическо-пятидесятнических" и "экуменических" движений. Отец Серафим видит лишь отрицательную сторону, связанную с их характерным оттенком безразличия к Истине веры, в том числе и Церкви, и к покаянному переживанию своего греха и несовершенства, с духовной неподлинностью их "пророчеств" и практик и неразличением духов, но он не видит того, что эти движения не всегда, как мы говорили, от злого духа, а чаще просто от "духа человеческого" (значит, они не могут быть целиком и от Духа Божия, как бы того хотелось современным "харизматикам"). "Языкоговорение" современных пятидесятников и т.п., как правило, неподлинно, а свв. апостолов_ всегда подлинно, хотя "феноменология" и "техника" у них по существу одна и та же, именно потому, что живут и движутся они обычно не вполне одним и тем же Духом. Но это уже дело "различения духов" в Церкви, но не дело оценок какой-либо душевной техники.

Привлечение о. Серафимом внимания православных к фактам отступничества от Христа, как внутреннего из-за лени, самомнения и невежества, так и внешнего, в том числе ради познания разных богов и религиозных опытов, прежде всего восточных, очень поучительно, но оценки, даваемые им, часто все же односторонни и неправильны. Ведь и настоящий православный, если только он крепко укоренен в своей традиции и в жизни в Духе Святом, может быть среди современных "харизматиков" и "экуменистов" или знатоков иных "конфессий" и "религиозных систем" со связанным с ними духовно-душевным опытом. Это, конечно, не может для него означать их механического и полного принятия без различения в них истинного от ложного и особого воцерковления даже найденных элементов Истины или правды. А пока, поскольку он подлинно православный, ему бояться нечего, ибо "если и что смертное испиет, не повредит ему", а может даже помочь как актуализировать в себе и Церкви саму Истину Православия в ее полноте, так и служить в любви и той же истине "всем и вся", показывая подлинную соборность и вселенскость, универсальность православного христианства, увы, исторически еще не выявленную. О ней-то, этой вселенскости и соборности, к слову говоря, и болела душа того же Н.А.Бердяева, книги которого, судя по вырванным из контекста и непонятым цитатам, о. Серафим вероятнее всего всерьез не читал. Он судит о нем по "мнениям" людей, его не понимавших, что равно относится как к безмерно восхвалявшим Бердяева, так и резко критиковавшим его.

Самая хорошая глава книги о. Серафима об НЛО. Воистину "по вере вашей будет вам": парапсихологическое и потому "земное", "панпсихическое", так сказать, человеко-космическое происхождение НЛО несомненно, и современная опасность духовного соблазна от них очень велика.

Книга о. Серафима Роуза не только здесь, но и во всей своей положительной части часто носит характер предупреждения об опасностях. Так, опасность всякого увлечения другими религиями и духовными опытами, прежде всего восточно-индийскими, для неутвержденного в Православии тоже уже налицо. Кроме того, опасность духовных подделок, иногда очень тонких, как бы красиво их ни называли, в том числе всякого рода "харизматических" и "экуменических", также не может оспариваться никем, кто хотя бы раз столкнулся с ними и задумался о том, что может стоять за любым увлечением духовной жизни и как отличить подлинник от его темного "двойника".

Но и это еще не все опасности, пытающиеся в наше время захватить христианский мир. Неизбежна его встреча с опасностью современной рационалистической и критической демифологизации (Бультман, Г.Кюнг и многие другие), особенно в отношении Св. писания, догматов и преданий Церкви, в том числе житий, которая также уже паразитирует на теле Церкви как двойник вполне приемлемого явления перепроверки разумом и переложения на современный язык их материала. Есть новые опасности со стороны модернизма и консерватизма и много-много других.

Что же здесь делать, коли, как сказал один современный проповедник (о. В.Шпиллер), "в духовной жизни шаблонов нет", а двойники и паразиты могут быть у всего и всех, даже у Церкви и Бога? Все эти искушения и соблазны надо пройти, но пройти с "прибылью", а не разрушением, пройти духовно-творчески, а не со смертельным страхом в глазах и сектантским отчуждением, что нередко чувствуется в книге о. Серафима, которая от того сама может показаться одним из таких обращенных и обращающих назад "конфессионалистских" искушений, которые нам также надо не спеша и "различая духов" творчески преодолеть, воспринять все лучшее и, не осуждая никого, отвергнуть все худшее, одностороннее, недостаточное. Но в духовной жизни как нельзя слишком спешить, так же нельзя и слишком медлить, ибо "Господь грядет скоро", в чем вместе с автором Апокалипсиса абсолютно прав страстный, но подчас неумеренный ревнитель православия наших дней иером. Серафим Роуз.

Напоследок же хочется вспомнить заключительные слова его во многом поучительной книги, являющиеся как бы основным выводом и завещанием ее автора: "Так давайте же жить так, как жили истинные христиане во все времена, в ожидании конца всех вещей и Пришествия нашего любимого Спасителя... Ей, гряди, Господи Иисусе!"