Я хотел бы сейчас поделиться с вами своим опытом, который уже накопился за многие годы моей катехизационной деятельности, и соображениями, возникшими также в ходе почти 15-летней дискуссии на тему отношений общины и прихода, братства, устройства церкви и вообще на экклезиологические темы. Сегодняшнее слово мы и назовем: "Приход, община, братство, церковь" как раз по теме нашего собрания.

Еще я бы очень хотел, чтобы вы воспринимали это не как теорию. Некоторые вещи будут звучать теоретически, но только внешне и вынужденно, потому что мы не можем развернуто говорить о всех деталях жизненных ситуаций, и их приходится обобщать. Но так как все вы приобщены к живой церковной жизни, то я надеюсь, все вы легко узнаете, что за чем стоит. По возможности буду краток, хотя знаю, что вам придется проявить некоторое терпение.

Итак, мне хотелось бы сказать о миссионерском и общинном приходе в Православной церкви как о некотором новом опыте жизни Церкви.

Я имею в виду приход собора Сретения Владимирской иконы Божией Матери бывшего Сретенского монастыря, и не только его, но и другие храмы, в которых, правда, только начинается церковная жизнь. Мы будем говорить сейчас о нашем соборе, потому что многое здесь выражено наиболее ярко и у нас меньше препятствий. Внешних, может быть, и больше, но внутренних пока, кажется, меньше.

Наш приход является едва ли не единственным в стране открыто миссионерским и общинным приходом, и это накладывает свой отпечаток на все стороны его жизни.

Но что же такое миссионерский и общинный приход? Как это качество изменяет приходскую жизнь, и каково здесь соотношение прихода, общины, братства и церкви?

Мне действительно посчастливилось участвовать в дискуссии на эту тему еще в 70-х годах, и уже тогда достаточно счастливо сложились обстоятельства, что мне удалось кое-что опубликовать по ней. Например, многие из вас уже читали в "Вестнике Р.Х.Д." № 128, вышедшем в начале 1979 г., статью, опубликованную, правда, под псевдонимом Николай Герасимов: "Вхождение в Церковь и исповедание Церкви в церкви". Это большая статья, в которую, по совету одного из лучших наших проповедников и богословов, я вставил особую главу, в которой четко различаются и даже противопоставляются приход и община. Ведь неправильно думать, что христианская церковная община это просто хорошо организованный приход, состоящий из верующих людей, которые все делают на совесть, не предают никого и ничего, которые бескорыстны и каждый на своем месте, и т.д. Если вы хотите подробно ознакомиться с этим вопросом, то рекомендую вам прочитать названную статью.

Далее в № 140 того же "Вестника Р.Х.Д." в 1983 г. вышла в свет другая большая статья, уже под другим псевдонимом С.Т.Богданов (простите, не я давал себе псевдонимы, так что за них ответственности не несу): "Священство православных и баптистов", где идет разговор на подобную же тему, включая многие связанные с ней темы.

Во второй статье я уже не просто противопоставлял приход общине, не просто показывал, что это не одно и то же и что эти вещи в каких-то важных экклезиологических измерениях даже противоположные. Если из первой статьи как бы следовало, что приходская система должна чуть ли не полностью смениться общинной в силу очевидных преимуществ жизни общин в отличие от приходов, то позже мне стало ясно, что на этом ставить точку нельзя, иначе получится или некая утопия, или даже не вполне церковная вещь. Поэтому в "богдановской" статье я скорректировал прежнюю точку зрения, сделав следующий шаг, высказывая идею о том, что да, должна быть община, и Церковь внутри себя должна организовываться общинным, а не приходским образом, но вместе с тем как бы на окраинах ее, на "боевых" форпостах Церкви должны быть приходы, открытые всем и вся.

Это значит, что в структуре Церкви должны оставаться как бы миссионерские (открытые) точки, потому что община вольно или невольно бывает только полуоткрыта. Она знает свое членство, она знает свои закрытые собрания, да, она мобильна, она почти не зависит от внешних обстоятельств, законодательства или иных политических обстоятельств и т.д. это правда, но в ней есть опасность некоторой замкнутости, потери связи между общинами, полноты кафолических связей. И если в древней Церкви были механизмы, институты установления и поддержания этих связей, то в нашей Церкви их давно уже нет, и, учитывая это, надо бояться разрыва общения. Мы не можем путать желаемое с действительным, и вот поэтому-то Церкви нужны и приходы, без чего полноты церковности пока быть не может.

Статья Богданова сразу же вызвала отклик о. Иоанна Мейендорфа. Уже в № 141 Вестника была помещена его "Заметка о Церкви", посвященная этой статье. Очень жаль, что сейчас здесь нет о. Иоанна (хотя он обещал быть). Было бы интересно теперь уже лично, а не через океан, продолжить нашу дискуссию. Если кто-нибудь из вас читал его отклик, то наверняка помнит, что была начата довольно острая дискуссия, которая, по-видимому, предполагала с моей стороны ответ и завершение. Болезнь и другие обстоятельства того времени не позволили мне этого сделать. Впрочем, я и сейчас думаю, что тогда о. Иоанн "из-за океана" что-то не рассмотрел (вот видите, автор всегда хочет оправдаться).

Публиковались и другие вещи, о которых сейчас я говорить подробно не буду, вплоть до статьи "Приходские общины в Православной церкви и потребности современного общества в СССР" в № 1 нашего журнала "Православная община". Она не совсем на ту же тему, но все-таки в большой степени питается от тех же корней.

Мне кажется, сейчас нужна также не просто корректировка, а продолжение и развитие того, что было написано тогда (только, кажется, нет нужды в псевдонимах, хотя кто знает...).

Так вот, сегодня хотелось бы действительно сделать еще один шаг вперед. Ведь теперь жизнь общин и приходов в значительно большей степени проверена опытом, в отличие от 70-х и первой половины 80-х годов. Она позволяет говорить о том, что сам приход может стать не только миссионерским, но и общинным.

Итак, что такое миссионерский и общинный приход? Понять жизнь нашего братства, наших общин и наших приходов невозможно, не ответив на этот вопрос, глубоко его не продумав.

Прежде всего, отметим, что более 90 процентов прихожан у нас_ это интеллигенция и молодежь, которые с детства не воспитывались в православной традиции. Они пришли к православной вере и в Церковь в зрелом возрасте и вполне самостоятельно, после чего почти все прошли полную катехизацию по системе катехизации взрослых, разработанной применительно к современным условиям. По этой системе ведется преподавание в нашей христианской школе, официально называемой Московской высшей православно-христианской школой, ныне входящей на правах полной внутренней автономии в Российский открытый университет.

Следует сказать несколько слов об этой школе, точнее, о ее I курсе, так как он как раз посвящен полной катехизации взрослых. Программа I курса соответствует трем этапам оглашения взрослых: первому и второму оглашению, т.е. предогласительному и огласительному этапам, и таинствоводству. Полное оглашение обычно начинается по исполнении 20 лет.

Начиная со второго этапа и до третьего этапа оглашения, все катехумены (оглашаемые, точнее, просвещаемые) регулярно бывают в храме и вникают во все богослужения для полноценного участия в них, кроме Литургии верных, с которой они уходят после возгласа "все оглашаемые, изыдите". Поэтому в нашем соборе особое внимание уделяется форме проведения традиционных уставных богослужений. Что это значит?

Как известно, нынешнее православное богослужение почти утратило все свои элементы, которые предназначались когда-то для неполных членов Церкви оглашаемых, просвещаемых, кающихся. Да и для полных членов Церкви, т.е. людей уже оглашенных, крещеных, причащающихся, богослужение остается во многом недоступным.

Дело здесь не только в малопонятном богослужебном языке, хотя эта проблема остается в нашей церкви одной из самых острых. К нашему времени богослужение сложилось таким образом, что если его и перевести на русский язык, даже не на разговорный, а высокий, оно все равно останется непонятным и, главное, почти бездейственным, хотя канонически почти всегда и действительным. Действенность же, жизненность богослужения его главная характеристика, если мы хотим оценить его силу и уровень, т.е. его духовные качества. Цель всех, совершающих богослужение, способствовать во всем его действенности, возможно более полному раскрытию его духа и смысла.

Понятность богослужения, конечно, играет тоже не последнюю роль. Поэтому во Владимирском соборе богослужения проходят из-за отсутствия удовлетворительных переводов если и не на русском языке, за исключением некоторых чтений, особенно из Священного писания, то на русифицированном славянском, т.е. с заменой всех трудновоспринимаемых на слух малопонятных древнеславянских слов и выражений.

В таких условиях и многое другое становится на свое место. Так, после прокимена на вечерне всегда, даже под воскресенье, читаются паримии из Ветхого завета, за которыми всегда следуют проповеди. Или, например, на литургии из анафоры естественно уходит позднейшая, XIV века, вставка с "молитвой третьего часа".

Каждение на Литургии совершается после, а не во время чтения Апостола на "аллилуиа" перед книгой Евангелия, после же преложения Святых Даров только перед ними, вокруг престола.

Все таинства совершаются только для верующих христиан, ибо всегда, как в древности, прямо связываются с Евхаристией и причастием, перестав тем самым быть частной требой, часто неизвестно для него. За совершение таинств не взимаются ни плата, ни добровольно-обязательные пожертвования. Вы помните, что мы таинства Брака и Крещения совершаем в прямой связи с Евхаристией, у нас нет "проходных", требных венчаний и крещений. И очень важно то, что венчание совершается по древнему чину, во время Литургии, после чего сразу следует причастие новобрачных. А Крещение, если это Крещение взрослых, всегда совершается после полной катехизации, а если младенцев, то после катехизации (полной или не совсем полной) их родителей и крестных.

Все это позволяет и в современном храмовом богослужении осуществлять древние святоотеческие принципы духовной и церковной жизни_ обновление без обновленчества, простота без упрощенчества. А это, в свою очередь, приносит в нашу жизнь стремление актуализировать многие древние слои церковного предания, а не ориентироваться только на какой-то один из них, устранить магическое отношение к богослужению и таинствам, отмести суеверия, верно оценить и поставить на свои места более и менее важные вещи в православном богослужении, а значит_ глубже "вникать в себя и в учение", больше знать и ценить общехристианский духовный опыт, полнее отвечать за всю нашу Церковь и за конкретных, стоящих в этом же храме братьев и сестер.

Выражается это, в частности, в быстрой организации на приходе церковных учреждений. Вы помните, как мы быстро начали богослужения практически сразу. Так же было и в Электроуглях буквально через несколько дней после передачи нам подвального помещения. Спустя два месяца организовали воскресную школу более чем со 120 учащимися, библиотеку прихода и братства. На приходе есть отделения общецерковного и московского православно-молодежного движения, скаутинга. Журнал "Православная община" в большой степени издается силами нашего прихода. С сентября 1990 г. существует также межприходское просветительско-благотворительное братство "Сретение". А среди прихожан, полных членов Церкви, верных, рождаются духовные семьи-общины.

Что же такое общинный приход? Мне кажется, что то, что я сейчас говорил о катехизации и об особенностях нашего богослужения, в основном соответствует характеристике миссионерского прихода, а вот что такое общинный приход давайте поговорим. Чтобы ответить на этот вопрос, надо обратиться к проблеме помощи новопросвещенным взрослым христианам в устройстве их внутренней и внешней церковной жизни.

Эти новопросвещенные, или, как их в древности называли, "младенцы во Христе", сразу после своего Крещения или воцерковления через таинства Покаяния или Миропомазания входят в евхаристическое собрание Церкви, на котором и причащаются. Далее начинается их "светлая седмица", когда они сослужат на Евхаристии в качестве "царей и священников Бога Живого", подобно тому, как после рукоположения новопоставленный служитель Церкви неделю проходит ежедневное служение в новом сане. Так же ежедневно новопросвещенные в течение недели не только слушают таинствоводственные беседы по программе третьего этапа оглашения, изначально изъясняющие все таинства и все догматы Церкви, главные принципы христианской аскетики, антропологии и мистики типа Иисусовой молитвы, не только открывают для себя новые страницы Священного писания и другие книги, осваивают по Молитвослову церковный опыт личной молитвы, но и ежедневно причащаются, причем, если совесть их не осуждает, без исповеди и даже без разрешительной молитвы в течение этих семи дней.

Последнее правило распространяется пока только на "светлую седмицу" или дни, когда, например, из-за совпадения праздников Литургия совершается два дня подряд, а человек до этого причащался еженедельно или почти еженедельно и хорошо знаком пастырю. Если взрослый христианин в Церкви живет интенсивной духовной жизнью 3-5 лет, он тоже может получить благословение на регулярное причащение без исповеди на каждой Литургии, т.е. исповедь по мере необходимости, по свидетельству своей христианской совести.

После "светлой седмицы", такой, как мы ее описали, взрослые новопросвещенные становятся полными членами Церкви. Став же полными членами, получив личный Дар Святого Духа, христиане, по примеру Господа нашего Иисуса Христа, идут на некоторое время в так называемую "пустыню", чтобы, лично познав и безблагодатные состояния, научиться отвергать ложные пути спасения как искушения от дьявола и подготовиться к самостоятельной церковной жизни и несению посильного служения в Церкви с большой буквы, которая не тождественна церкви с малой буквы, т.е. прежде всего той или иной церковной организации. Люди часто путают эти понятия, когда свое желание служить Церкви Божьей во Христе и Святом Духе обращают исключительно на церковную институцию, бросая все и вся в своей жизни, идя в дворники, сторожа и т.д.

Во время "пустыни" (а лучшей пустыни, чем Москва, и придумать нельзя) нет встреч катехизировавшейся группы с ее катехизаторами. Поэтому группа, после выхода из "пустыни", длящейся 1,5-2 месяца с момента окончания своего оглашения, в полноте познает ценность общения друг с другом и со старшими в Церкви и, за исключением самоопределяющихся членов, которых обычно немного, не желает расходиться и держится вместе, именно как церковный кружок или группа. Ее члены начинают регулярно встречаться для чтения и осмысления применительно к современной жизни Евангелия или Посланий апостолов, а также для совместной молитвы как по Часослову, так и друг за друга "своими словами", или для проповеди друг другу на актуальные для всех темы. Вначале ими может руководить кто-либо из старших братьев, в том числе крестных, а со временем руководители появляются и в самой группе. Кроме того, в среднем один раз в два месяца группа в полном составе встречается для трапезы любви агапы после совместного служения и причащения на Евхаристии. Агапа не имеет своего обязательного чина, но всегда проводится кем-то из старших братьев.

Со временем группа духовно укрепляется и духовно растет (численность ее не бывает больше 20-30 человек) и, если Бог благословит, становится церковной общиной, в которой уже все свободно берут ответственность за всех ее членов. Это становление церковной группы в церковную общину скорее походит на некое духовное рождение по дару Духа Святого.

Новорожденная община, или духовная семья, будучи внутренне церковной, сама еще не может быть названа Церковью, ибо является неполной, поскольку в ней не совершаются таинства (примерные принципы жизни семьи-общины можно прочитать в № 1 нашего журнала "Православная община" за 1991 г.). Однако стремление к полноте, к таинственному исполнению семьи-общины явление нормальное. Правда, в отличие от всей Церкви семья-община устраивается не иерархично, в ней есть только единодушно избираемый каждый год всеми полными ее членами глава, по своему положению подобный любому главе семьи по плоти. Но ничто, в принципе, не мешает рекомендовать достойного главу семьи-общины на рукоположение в пресвитеры.

Вот здесь-то и возникает вопрос о соотношении общины с приходом как с частью иерархически организованной церкви, а также их обоих с братством и с самой этой церковью.

Любая духовная семья-община, объединившись с другими подобными семьями-общинами, не отрицая существующих церковных структур и традиций, может иметь как бы "свой" приход, который и станет тогда общинным. Этот приход, как и все, открыт для всех в мире и в церкви. Но в нем другое внутреннее устройство, ибо он поддерживает и его поддерживает некое число братских семей-общин, которые могут нести ответственность за внутрицерковную жизнь и, значит, могут самостоятельно решать многие внутриприходские вопросы.

Вот это существенно. Вы знаете, что сейчас ни один ответственный церковный деятель не даст приходу решать какие бы то ни было серьезные вопросы. И совершенно не случайно. Это не просто бюрократический принцип все решается лишь сверху, а снизу ничего. Увы, сейчас нет базы для этого в церкви на обычных приходах. А вот общинный приход такую базу имеет, и поэтому действительно есть внутренняя потребность и возможность в принципе решать важные внутриприходские вопросы самостоятельно.

Например, это вопросы своих, не противоречащих Православию, богослужебных традиций, своего литургического опыта и строя, церковного календаря, лекционария и синаксария, т.е. порядка и состава богослужебных чтений из Священного писания, святоотеческих писаний и житий, и т. д. вопросы расписания церковных служб и вообще реализации в жизни прихода "богословия времени". (Вы помните, что это такое, все читали о. А.Шмемана. Это сочетание во времени служб суточного, седмичного и годового круга.) Далее, это вопросы выбора священнослужителей с представлением их священноначалию для утверждения и рукоположения, приема гостей прихода, достойного представительства прихода в церкви и для внешних, исправления тяжко согрешивших и находящихся под епитимьей, помощи больным, немощным и отсутствующим, находящимся в армии, заключении, на служении. Это катехизационные, финансово-экономические, издательские вопросы и т.д. Впрочем, эта свобода не должна противоречить тому, чтобы на все получать благословение своего епископа, а если надо, то и Патриарха, и Синода или Собора.

Члены семей-общин, поддерживающих свой общинный приход, первые кандидаты в члены его Приходского собрания, которое при желании могло бы очень быстро сравняться или конкретно соотнестись с Общеприходским собранием, для чего остается только восстановить на приходе фиксированное членство и списки (диптихи), а без этого невозможно даже начинать всерьез говорить о соотношении видимых и невидимых границ Церкви.

Вопрос о приходских диптихах вообще давно созрел, и надо, видимо, от слов переходить к делу. Мы предполагаем в самом скором времени, по благословении Патриархом, объявить об условиях записи в члены нашего прихода, что, наверное, можно рекомендовать делать и другим братским приходам. Не буду сейчас уточнять, ибо пока это только мои мысли, предположения.

В общинном приходе каждая семья-община не только поддержка для него, но и живая клеточка приходского и общецерковного организма, которая может стать и своего рода отделением прихода. Вот это самое важное. Действительно, с одной стороны, семья-община должна поддерживать свой приход, а с другой она же клеточка того духовного организма Церкви, который на нынешнем этапе истории существует в приходском общецерковном теле. И вот тогда каждая община может стать как бы отделением прихода. Например, если приход поддерживает 2, 3... 10 или более общин в зависимости от того, какой это храм и приход и какие там приходские возможности и нужды, то он может иметь столько же своих отделений или филиалов.

Это значит, что всякая община может иметь своей главой рукоположенного пресвитера, полноправно входящего пусть не в штат, но в клир своего прихода. Ведь возможны и нештатные клирики. Западный опыт прекрасно это показывает. Там же многие клирики не получают на приходе ничего, они работают профессорами, учителями, так или иначе ведут какую-то обычно гуманитарную деятельность, но собственно в штат не входят. А если община будет иметь такого рукоположенного главу, то она сможет иногда совершать и у себя Евхаристию, например перед общинной агапой или совершать Крещение и Миропомазание своих новых членов из оглашаемых этой же общиной, или принимать покаяние своих членов, совершать их венчание, соборование и т.д. Оформление и обустройство этих мистериальных и других духовных церковных актов вопрос особый. Так, каждая семья-община могла бы иметь для этих целей свою часовню или домовый храм, как это бывало во многих состоятельных домах до революции. Это, кроме приходского центра, приходского собора, на случай нужды.

Семьи-общины, конечно же, могут чувствовать глубокую общность своей жизни, и поэтому многие их члены уже сейчас ощущают себя членами того или иного неформального межобщинного и межприходского братства. Оно-то у нас и называется Преображенским. С одной стороны, Преображенское братство может поддерживать свои учреждения, как, например, наше официально зарегистрированное просветительско-благотворительное братство "Сретение" или еще какое-нибудь братство, типа ордена духовных ревнителей Православия, с другой же стороны, оно само поддерживается ими.

Наше Преображенское братство, уже второй раз собравшееся на праздник Преображения Господня, родилось не по плану и не было никем и никак организовано. Я бы хотел сказать это в первую очередь тем, кто об этом не знает, кто в прошлом году на такой встрече в день Преображения не был. Впервые наше неформальное братство выявилось на проходившем в г. Электроугли в прошлом году общем собрании катехизаторов, прошедших по нашей системе оглашение, а также других наших друзей. Тогда на два дня собралось несколько сот человек, в том числе из других городов, и на праздник причащалось более 250 человек. Литургия совершалась под открытым небом в специально устроенной часовне за храмом (об этом мы тоже писали, и вы могли прочесть это в № 2 "Православной общины"). Вы помните, какой был храм там были сплошные дыры, не было ни окон, ни дверей, ни потолков, а наш подвальчик, в котором мы обычно совершали Литургию, никак не мог вместить всех желающих.

Подводя итоги прошлого года нашей совместной христианской жизни, хочется надеяться, что миссионерскому и общинному приходу Владимирского собора удалось чего-то достичь и в количественном, и в чисто духовном плане. Приход значительно вырос, и в первую очередь за счет новокрещеных в нем людей. Его члены чувствуют себя не "чужими и пришельцами, но своими Богу" в Его доме храме. Нет взаимного недоверия, обрядоверия и других подобных, еще типичных в нашей церкви грехов. Нет отчуждения алтаря от храма, клира от народа, народа от хора, одних прихожан от других. Есть открытость друг другу и всем приходящим, что не отменяет в необходимых случаях строгости и дисциплины.

Вы помните, как посещавшие нас известные профессора-богословы и церковные деятели отзывались о том, что делается в нашем храме. Вы помните отзывы С.С.Аверинцева, Оливье Клемана, Д.Поспеловского, о. Иоанна Мейендорфа, о. Александра Киселева, о. Михаила Евдокимова, шеветоньских монахов во главе с наместником о. Антонием, руководителей костромского и московского епархиальных духовных училищ, а также других отцов и братьев. На днях мы рады были принимать и о. Кирилла (Сахарова), а сегодня рады приветствовать еще и о. Виталия Борового, о. Иннокентия (Павлова), о. Сергия Широкова, о. Павла Вишневского, о. Василия Ковалева и других гостей, в том числе из трех стран. За эти 8 месяцев у нас были около двух десятков клириков, которые сослужили или присутствовали на богослужении, и ни одного случая непонимания, принципиального расхождения пока, слава Богу, не было.

Конечно, это только начало пути, впереди еще много трудностей и проблем разного порядка. Предстоит дальнейшая борьба за освобождение храма и за приходские помещения, за устройство рядом стоящего храма Успения Богородицы в Печатниках, за обретение полного доверия и признания со стороны всей церкви, распространение нашего опыта на другие храмы, которые также, может быть, пожелают быть миссионерскими и общинными.

Надо еще долго учиться, вникать во все тонкости и во всю толщу полноты православного предания, узнавать Божью Истину и Правду в любых, даже непривычных формах, ценить "единство духа в союзе мира" при внешнем многообразии форм духовной и церковной жизни, уметь выявлять для себя и другую живую жизнь Церкви, чтобы Православие не только потенциально, но и реально, актуально могло быть отождествлено не просто с какой-либо одной, пусть для кого-то и лучшей христианской конфессией, а с полнотой Христианства с большой буквы. Для этого нам и нашей церкви надо научиться проводить реформы без реформации, обновление без обновленчества и достигать простоты во Христе без упрощенчества.

Как бы хотелось закончить свое слово на этой высокой ноте, но представляется, что необходимо еще хотя бы кратко взглянуть на наш новый опыт как с позиций подобного же опыта, но накопленного в других церквах, так и с точки зрения тех уже актуальных для нас опасностей, проблем и задач, которые он ставит.

Хотя опыт наших семей-общин оригинален и даже уникален, однако, типологически он, конечно, близок уже довольно богатому опыту церковной жизни в малых общинах и группах, известных в церкви с древних времен, но особо развитому в доконстантиновскую и нашу, послеконстантиновскую, церковные эпохи. Протестантство и католицизм несколько обогнали нас в распространении и обобщении положительных сторон этого опыта. Они же старались выявить и преодолеть связанные с этой деятельностью опасности и искушения недостаточную внутреннюю и внешнюю церковность, закрытость, сектантство, превозношение над другими, элитарность, гиперкритицизм в отношении церковных центров, разрыв с полнотой традиционных для данной церкви связей, иногда национализм и гиперэсхатологизм и т.д.

Недавно я открыл наугад нью-йоркский православный журнал "Путь" № 4 за 1984 г., изданный о. Михаилом Меерсоном-Аксеновым, и нашел примечательную заметку, которая, на мой взгляд, является хорошим примером подобной инославной работы. Там говорится о малых христианских общинах в связи с вышедшим тогда посланием испанского католического епископата, которое называлось "Пастырское служение малых христианских общин".

Православный автор заметки пишет: "Возникновение малых общин из мирян, которые собираются небольшими группами в частных домах для совместной молитвы, чтения Библии и взаимопомощи, это движение, охватившее Католическую церковь II Ватиканского собора. В основе этого движения лежит необходимость усиления христианского самосознания, понимание того, что проповедь Евангелия и жизнь по Евангелию это долг не только духовенства, но и каждого христианина, а также желание преодолеть безличность и формализм церковной жизни в огромных городских приходах, где каждое воскресенье собираются тысячи человек, не знающих друг друга и не встречающихся никогда вне воскресного богослужения.

Небольшие христианские общины, не более десятка человек, стремились к возрождению общинного духа "древней Церкви, о котором говорится в книге Деяний апостольских. За 20 лет это движение охватило многие страны..." Документ испанского епископата анализирует состояние домашних христианских общин в своей стране: "В Испании_ 5 тысяч малых христианских общин. Они в основном находятся в городах, пишется далее в этой заметке, около половины их членов рабочие и служащие, 49% мелкие и средние предприниматели, 6%_ университетские студенты и т.д."

Вы чувствуете большую разницу, не так ли? Я специально привожу весь этот материал, потому что некоторые по внешним признакам начинают отождествлять наши общины с движением этих базовых католических общин, что не вполне верно, если не сказать больше.

Далее в заметке говорится: "Эти общины недолговечны, они редко существуют более 10 лет, что объясняется большой мобильностью населения в современном городе. Какова цель этих общин? Для одних основное это богословское самообразование, другие считают, что главное это проповедь Евангелия неверующим, свидетельство о Христе в современном мире, третьи ищут даров Святого Духа, называют себя харизматическими общинами, четвертые видят свою цель в практике евангельской любви, в практическом осуществлении Христовых заповедей".

Как видите, все это нам довольно близко, хотя вряд ли мы расчленяли бы так смысл и цели наших общин. Документ испанских епископов дает оценку этим общинам, что тоже интересно, хотя опять же не тождественно нашему опыту. В нем говорится, что среди положительных сторон общин епископы выделяют атмосферу христианской зрелости и самостоятельности, а также то, что молодежи в этих общинах можно легче осуществить свое стремление изменить мир вокруг себя, и то, что общинная жизнь помогает налаживанию личных отношений, реализации творческих потенций и более полному развитию личности каждого члена общины.

Среди опасностей общинной жизни епископы называют: нетерпение, непостоянство, дух критики по отношению к иерархии, опасность отпадения в сектантство или сведения христианства для одних к чистому спиритуализму, для других к социально-политической деятельности.

Мы с вами также знаем эти опасности, правда, они часто нам представляются именно специфически католическими. Как правило, мы стоим несколько на расстоянии от католического опыта, западного опыта общинной жизни именно по этой причине. Но здесь есть о чем подумать и каждому из нас.

В этой связи очень важен нам был бы и православный опыт, начиная с опыта нашей церкви в первую половину ХХ века, а также тех церквей, которые в течение длительного периода живут преимущественно в неправославной среде, что требует от них миссионерского настроя и напряжения, а также вынуждает приходы жить малыми группами с теми или иными общинными элементами. К сожалению, нам он мало знаком. Впрочем, многим известен опыт митрополита Антония (Блума) и его епархии. Например, служение Евхаристии в домах больных. Помните, как он говорил, что служил Евхаристию на швейной машинке. Он боялся, что это будет шокировать здешний народ, но тем не менее об этом говорил. Далее, из опыта его епархии выбор кандидатов в пресвитеры приходом, братство-орден, постоянная миссионерская и катехизаторская деятельность приходов, принимающих в себя новых членов, немногочисленность приходов и другие элементы общинности и ответственности друг за друга.

Есть много ценного в опыте Православной церкви во Франции. Велик духовно-богословский, экклезиологический и культурный опыт Свято-Сергиевского института в Париже, профессора Оливье Клемана, литургический опыт приходов о. Бориса Бобринского, о. Николая Ребиндера и о. Михаила Евдокимова, огромен опыт, накопленный "Вестником Р.Х.Д.", возглавляемым Н.А.Струве, и т.д.

Конечно, нельзя обойти молчанием опыт Америки: сразу вспоминаются имена архиепископа Иоанна (Шаховского), писавшего о "белом иночестве" и предупреждавшего против "сектантства в православии" и смевшего находить "православие в сектантстве", и приснопамятного протопресвитера Александра Шмемана, нового проповедника Православия в Америке, глубоко вникавшего в литургическое и огласительное предания Церкви и много сделавшего для его воспоминания, осмысления и переосмысления с позиций современной церковной жизни. Хочется назвать имена и ныне живущих православных деятелей, особенно профессоров Свято-Владимирской духовной семинарии в Нью-Йорке, возглавляемой о. Иоанном Мейендорфом.

Интересен подобный опыт, отраженный в книге архиепископа Финляндского Павла "Как мы веруем", опыт деятельности Синдесмоса, РСХД, зарубежных православных братств и т.д. Очень жаль, что, с одной стороны, мы мало знаем об этом опыте, знаем отрывочно, а с другой как всегда, у нас нет времени об этом говорить более подробно.

В связи с вышесказанным можно попытаться осознать наше современное положение и ближайшие задачи наших общин и приходов, нашего братства и нашей церкви.

1. Семьи-общины

Каждой семье-общине желательно, на мой взгляд, найти в своем окружении такого главу, который в единстве со своим настоятелем, епископом и всем церковным народом, особенно на приходе, мог бы стать рукоположенным пресвитером. Если бы он как старший и ответственный руководитель семьи по домам совершал Евхаристию с последующими агапами, то, может быть, естественным образом тогда изменился бы и упростился чин Литургии, и все члены семьи-общины могли реально участвовать в ней в полноте своих духовных и душевных даров. Это может быть только Литургия верных, а могут быть и синаксарные богослужения, но все как Бог даст и как примет Церковь.

Чтобы найти себе главу, каждая группа уже оглашенных, а тем более уже существующие семьи-общины должны быть духовно открытыми и должны найти в себе силы рождаться в качестве семей-общин, и далее существовать без специального "натаскивания" со стороны старших братьев братства и нашей христианской школы. Им требуется выделять лишь один вечер в неделю для общих, в том числе межобщинных и межприходских встреч, а также время для совместных служений в соответствии со своим даром. Агапа и семейные советы должны проходить как "литургия после Литургии", с соответствующей ответственностью за эти встречи, которая, как многие из вас знают, не всегда присутствует в жизни.

2. Общинные приходы

У всех должно быть смиренное сознание себя полными членами не только своих семей-общин, но и конкретного, желательно общинного прихода, с полнотой личной ответственности за его жизнь и деятельность.

Наверное, многие сталкивались уже с большой трудностью этого положения. Когда привыкаешь считать себя членом общины, нелегко бывает "привязать" себя к какому-то конкретному приходу, почувствовать себя полным его членом, при этом оставаясь полным членом своей общины. Многим оказывается довольно трудно сознавать и чувствовать, что они до сих пор не могут найти разрешения тех противоречий, которые возникают в связи с этим.

Далее, переход в другой приход должен происходить, на мой взгляд, только с благословения настоятеля, как и длительное причащение в другом приходе членов семей-общин, поддерживающих данный общинный приход.

Проповедь и катехизация, может быть, также и дальнейшее среднее духовное образование, должны быть организованы на уровне общинного прихода (для членов прихода) или братства (для членов братства) с помощью нашей Высшей православно-христианской школы. На этом же уровне должны развиваться и другие служения, особенно диакония всякого рода.

Приходские храмы могли бы стать как местом встреч и общения, в том числе евхаристического, нескольких общин, так и местом совместной духовно-нравственной и культурной деятельности, в том числе профессиональной.

Общинные приходы могли бы стать и гарантом связи семей-общин и их членов со всей церковью и ее иерархией. Но в каждом из них также надо скорее решить вопрос о членстве в приходе и диптихах. Желательно, чтобы именно в своем общинном приходе служили в качестве пресвитеров, т.е. представителей церковной иерархии, все главы поддерживающих этот приход семей-общин. Это, конечно, лишь некоторая перспектива, но эта идея представляется очень естественной, хотя и не получившей еще полной апробации и рецепции в жизни.

3. Общинное братство

Как наш приход не просто приход, а общинно-миссионерский приход, так и наше братство не просто братство, а общинное братство. Поэтому оно также должно соединять и поддерживать семьи-общины и общинные приходы, а также организовывать межобщинные и межприходские служения и, как мы уже говорили, осуществлять вместе с общинными приходами связи с другими церковными приходами, общинами и церковной иерархией. Оно же смогло бы соединить все семьи-общины и общинные приходы, создав своего рода иноческие (что не значит обязательно монашеско-монастырские) союзы.

4. Церковь

Церковь как приходская и епархиальная иерархическая структура, на мой взгляд, должна узнать новые пути в своей жизни, в том числе и типа описанных нами, и по рассуждении довериться им, если не желает стать большой конфессиональной сектой и, превратившись в национально-музейное гетто, оттолкнуть в потенции свой же народ. Пока он не отказал ей в доверии, но это уже намечается в нашей стране. Увы, намечается уже сейчас. Да, еще не успел народ покаяться и войти в Церковь, как он уже готов отказать церкви в доверии. Мы не должны жить в розовых очках, мы должны видеть действительные, реальные процессы, происходящие в нашей стране. Тем более что есть силы, вполне сознательно ведущие народ к такому результату, ускоряющие его. Впрочем, церковь, конечно, вправе поддерживать и иные формы и пути внутри себя.

Таким образом, сейчас всем надо приложить максимум усилий, чтобы в наше время в нашей церкви традиционная иерархическая епархиально-приходская система встала на свое место, чтобы тем самым она смогла выполнять и новые функции, в том числе установления связей между духовными семьями-общинами, чтобы эти семьи-общины не отрывались от нее и не вырождались в тайные или явные секты. Только тогда снимется пока еще неизбежное напряжение между нашими обычными приходами, поддерживаемыми существующей общей иерархической системой, с одной стороны, и общинными приходами, семьями-общинами и общинными братствами, с другой.

Вот и все, что я хотел вам сегодня сказать. Конечно, получилось довольно много. Главное, что мне представляется важным сейчас довести до всего нашего братского собрания идею о возможной органической связи традиционно существующей системы с тем, что ныне нами осуществляется и чувствуется как воля Божия в нашей Церкви.

Мы не можем требовать от других того же ощущения, тех же действий, ибо это было бы давлением и значит деянием нецерковным, но показывать пример мы не только можем, но и обязаны. И пример этот должен быть качественным, а не только внешним, так как ни в чем не должно быть показухи.

Итак, не забудем, что существует проблема единства миссионерско-общинного движения с церковью, о чем я и говорил, однако есть возможность осуществить такую связь именно в наших современных условиях без каких бы то ни было разрушительных для церкви конфликтов. Я же очень боюсь, что иногда, увлекшись очевидными преимуществами общинной жизни, некоторые члены нашего братства уже с трудом будут воспринимать всю приходскую систему, а об иерархической вообще забудут, ибо ее не знают и слышать о ней не очень хотят.

Конечно, им легко было бы сослаться на других членов церкви, которые ведут себя так же, ведь большинство прихожан обычных приходов действительно ничего не знают и знать не хотят об этой иерархическо-приходской системе церкви, кроме некоторых сугубо церковных деятелей, которые непосредственно работают в храмах, епархиях и т.д. Но это уход от вопроса, а не решение его.

Таким образом, осуществляя церковную преемственность, надо думать о том, чтобы "исполнялась" в жизни та полнота, которая делает нашу церковь православной. Ибо наша церковь не потому православная, что отличается от других по каким-то внешним признакам, а потому, что именно она дает возможность, живую возможность каждому своему члену приобщиться к полноте христианской жизни.

Так надо и приобщаться к ней, но не разрывать ее, ибо всегда найдутся желающие говорить "я Апполосов, я Кифин", я такой-то, а ты, соответственно, другой, и значит чужой.