Я был на четвертом курсе, студент-медик,
когда нас повезли в лепрозорий. Практика не практика, и экскурсией не назовешь,
но один день мы там провели. Раньше я считал, что лепра, или проказа
это болезнь жарких стран. Тут же представлялись минареты, южные базары,
ослепительный песок пустыни... И эти подобия людей, с колокольчиками на
шее, чтобы заранее извещать о своем приближении. Говорят, что и на Востоке
уже не так, но картина осталась с
детства, а это навсегда... Теперь мы узнали, что есть очаги лепры,
в которых неизвестно где, может в воде, или в земле, гнездится этот микроб.
В Прибалтике один такой очаг, и из миллиона людей каждый год заболевает
один или два.
Предотвратить это невозможно микроб может выжидать десять лет
не проявляя себя, где-нибудь в носоглотке, а потом примется за дело. Но
согласитесь - один или даже два на миллион это немного. Конечно, надо
лечить, но беспокоиться особенно нечего. Медицина сделала уже много для
них...
Мы подъехали к деревянным домикам, которые
стояли среди цветущих яблонь. Рядом с ними торчали какие-то странные каменные
теремки, размером в одну крошечную комнату. Все было аккуратно и уютно.
Сначала показали прием больных. Привели крепкого тридцатилетнего мужика,
тракториста, с лицом упрямым и напряженным. Он два раза сбегал отсюда,
потому что считал себя здоровым человеком. И действительно, он казался
совершенно здоровым, только на спине маленькое белесоватое пятнышко. Врач
взял иглу и уколол пятнышко. Больной не почувствовал укола, попрежнему
мрачно смотрел в стену.
Это и есть лепра, самое начало... Несколько
лет лечения и, может быть, все обойдется... но кто знает, болезнь эта
коварна.
Нас повели по палатам.
Я покажу самую старую больную. Она пришла
в десятом году. Проснулась недавно, приподнялась... а рука осталась лежать
на кровати - отпала по самое плечо...
Старуха лежала у окна. Майский теплый ветер шевелил
седые с желтизной волосы.
- Она не слышит и не видит, и боли не чувствует.
Казалось, старуха улыбается, но разве разглядишь
улыбку на таком лице...
- Это львиное лицо... выпадают ресницы,
брови, распухают бровные дуги...
Я подумал - ... пятьдесят лет... Она вошла
сюда молодой девушкой, в начале века. Как это можно перенести?.. Тех, кто
ее знал, любил, разметало временем, их убивали на войне, жизнь менялась,
а она была все время здесь... Разве не лучше умереть?..
- А сейчас посмотрим других больных.
Мы спустились в сад. Среди деревьев пожилой
мужчина строил домик, один из тех самых теремков, которые мы видели с дороги.
У него не было обеих кистей. Он захватывал обрубками рук кирпич и крепко
держал, пока стоящая рядом женщина намазывала раствор, потом уверенно шлепал
кирпич на место и брал следующий. У женщины были чудовищно распухшие ноги,
но руки в порядке, и работа продвигалась на наших глазах.
- Они поженились здесь, - сказал врач,
- такие домики больные строят для себя. У них нет надежды выйти отсюда,
но мы замедляем течение болезни, и они могут жить долго.
Чудовищно и непонятно. Они заперты здесь
- и смеются... Врач посмотрел на меня и улыбнулся, он был ненамного старше
нас.
- Мне предложили это место - я согласился.
Денег больше, работа без спешки - лечишь каждого годами. Опасности
никакой, открытый туберкулез куда опасней. У меня домик за оградой, огород,
здесь хорошо. Скоро уеду, конечно, но это место мне не забыть, да...
Мы вышли на дорогу. Мимо проносились машины
- недалеко большой город. Забрались в автобус и покатили. Домики лепрозория
остались позади. Я облегченно вздохнул - вряд ли заразился, это мало заразно,
и руками ничего не трогал... Мне надо было срочно забыть об
этой поездке и я забыл уж слишком все, что я увидел, не вписывалось
в мое понимание жизни. А потом начал вспоминать это майское утро, яблони
в цвету, старуху из царских времен, и этих двоих, строящих свой дом.
Продолжение
Возврат к Содержанию/content/