Забытый старик
Когда мне было семнадцать, я хотел стать писателем.
Но я не знал, о чем писать. Все, что я знал, казалось мне неинтересным
для рассказа. Я выдумал несколько историй, в духе Эдгара По, которого недавно
прочитал. Больше всего меня волновал вопрос есть ли у меня способности.
Я никому не показывал свои рассказы. Не поймут обидно, а поймут страшно,
вдруг скажут: способностей-то нет, и тогда ничего больше не сделаешь. А
писать мне хотелось.
Тем временем школа кончилась, и я поступил
в университет. Буду врачом я решил, врачу открываются людские тайны,
я узнаю людей, и тогда, может быть, мне будет о чем писать. Теперь мне
писать стало некогда.
В общежитии, где я жил, дежурил один старик
со спокойным добрым лицом. Он все курил трубку. Как-то я услышал, что он
свободно говорит по-английски с нашими филологами. Он меня заинтересовал,
и я решил познакомиться с ним. Однажды вечером, когда он дежурил, я подошел
к нему. Он оказался добрым человеком, и очень образованным. До войны он
был журналистом и много писал. Теперь он получал пенсию и жил один.
Я решил показать ему свои рассказы. Нет,
эта мысль пришла ко мне не сразу, я долго говорил с ним и все больше убеждался,
что такого умного человека мне видеть не приходилось раньше. И я, наконец,
сказал ему, что хотел бы стать писателем, но вот не знаю, способен к этому
или нет. Он не удивился и спокойно сказал: Покажите мне, что вы пишете .
Я тут же принес, и он стал читать.
Я смотрел на его спокойное лицо, и у меня
сначала сердце сильно билось, а потом я успокоился - я доверял ему, как
когда-то в детстве доверял старому врачу, который прикладывал ухо к моей
тощей груди, и вокруг становилось так тихо, что слышно было звякание ложечки
на кухне и отдаленные голоса, и было спокойно...
Вот так я смотрел на него, а он все читал.
Потом он отложил листочки и улыбнулся мне. Пишите, пишите он сказал.
Это плохо?...
Это честно, а вы сами не понимаете, как
это важно. Давать советы не берусь, только... не выдумывайте особенные
слова, пусть все будет просто, но точно. И не так важно, что за словами,
важней то, что над ними.
Я не понял его.
Что у вас над этой строчкой всего лишь
другая, а должен быть воздух, понимаете, простор, много места, чтобы свободно
дышать, петь, не спотыкаться о слова... тогда вы приведете читателя к смыслу,
не измотаете его, ясно?...
Нет, я не понимал.
Ну, все ваши ощущения, всю страсть вложите
не в отдельные слова, а в дыхание фразы, в интонацию, в подъемы и спады...
мне это трудно объяснить, а может и не нужно все это... Он виновато посмотрел
на меня морочит мне голову... В вашем тексте не то, что дышать двигаться
негде... Напечатайте пореже и тогда читайте вслух, для себя, и слушайте,
слушайте... Он улыбнулся больше ничего не скажу, пишите, пишите...
Вот и все. Он ничего не сказал мне про
способности, пишите да пишите... Больше мы с ним об этом не говорили, а
потом меня перевели в другое общежитие, и я потерял старика из виду. После
этого разговора я долго не писал, потом снова попробовал, и втянулся, писал
для себя, и постепенно стал догадываться, что он хотел мне объяснить...
но это была такая высота... Я понял, что старик был молодец. Он мог бы
разобрать мою рукопись по косточкам, но зачем это было делать. Он
хотел сказать мне главное, как его понимал, а он что-то в этом понимал,
теперь я догадался. И он говорил о том, что мучило его самого, не иначе,
и, может быть, потому он ничего не писал?.. А может и писал, кто
теперь знает...
Продолжение
Возврат к Содержанию/content/