| Песня для Сокола
|
| ЧАСТЬ 1 Высоко в горы вполз Он с каяком и лег там мертвым в ущелье мрачном свернувши в узел язык свой красный и задыхаясь от тяжкой ноши Высоко в небе сияло солнце и горы зноем дышали в небо и лезли люди все выше к солнцу и бились люди внизу о камень А по ущелью, во тьме и брызгах поток стремился навстречу морю, гремя камнями. Весь в белой пене седой и сильный, он резал гору шипя на бочках и падал в море сердито воя А в то ущелье, где спал Каякер, упала с неба вдруг Альпинистка- с разбитой грудью, в крови на лямках Он испугался, отполз проворно, но скоро понял, что это - Тетка, ее бояться - ему не стоит И подошел Он к разбитой Тетке и прошептал ей прямо в ухо: Нужна аптечка? . Пошел ты на фиг! - сказала Тетка, вздохнув глубоко, - Я долго лезла! Я знаю счастье! Я - мастер спорта! Ты не увидишь тех гор так близко! Эх ты, водняга! Ну что же горы? - пустое место ... Я тоже - мастер. Как мне кататься там на каяке? Как рассекать мне в потоках бурных, если их солнце давно спарило? Иди ты в горы! Мне здесь прекрасно - тепло и сыро! Так Он ответил той Альпинистке и усмехнулся в душе над нею за эти бредни. И так подумал: Ходи иль плавай, вода иль горы - конец известен: семья да дети, да ПэВэДэшки раз в год хотя бы... Но Альпинистка, вдруг встрепенувшись, привстала децел, и по ущелью с усмешкой наглой прошлась очами. Сквозь серый камень вода сочилась, и было душно в ущелье мрачном, и пахло дракой. И заорала, собрав все силы: О, если б в горы хоть раз подняться, иль траверснуться, иль дюльфернуться! Тибет прижала б я... к ранам груди и ... захлебнулся б моей он кровью! О, Джомолунгма! О, Гималаи!!! А Он подумал: В горах, должно быть, и в самом деле пожить приятно, раз эта Тетка так зверски стонет и ледники там, и трещин море, а в них - потоки... В потоках солнце! - Он задохнулся от этой мысли, но даже вида никак не подал, и предложил Он той альпинистке: Давай вали-ка с моей площадки, а то летает тут много всяких - после них юбки вдруг пропадают... Вздрогнула Тетка, и гордо вскрикнув: Ха-ха (три раза), пошла к обрыву, скользя вибрамом по слизи камня И подошла она, да вся в экстазе, вздохнув всей грудью, потом другою, сверкнув очами, пожав плечами и стала шлямбур долбить айсбалем На это глядя, Каякер думал: Ах, альпинистки энд скалолазки! Зачем долбаться о твердый камень, когда в ущелье вода несется? И дал ей спасик с усмешкой хитрой, и так сказал ей: Ты в автономе пройди, попробуй - вот радость мира, вот счастье жизни! И Альпинистка, вся в карабинах, в жумарах страшных, в веревках разных, жилет надевши, с последним вскриком, метнулась в реку, ему поверив Волна потока ее схватила, одела в пену, умчала к морю, разбрызгав слюни, омывши сопли. И бились бочки с печальным ревом, шиверы мерно ползли под солнцем, и водопады искрились ярко. И Альпинистки не видно было в шестерке водной... ЧАСТЬ 2. В ущелье лежа, Каякер долго не мог от смеха остановиться... И вот взглянул Он в ту даль, что вечно ласкает очи мечтой о счастье Что она видела, Альпинистка, в пустыне этой без дна и края? Зачем такие смущают души своей любовью к походам в горы? Что им там ясно? А ведь я мог бы узнать все это, поднявшись выше, хоть ненадолго? Сказал - и сделал. В своей гидрахе, в заплатах рваных, с каяком верным, с веслом железным Он , задыхаясь рванулся в горы, в кольцо согнувшись, и мокрым спасом сверкнул на солнце Рожденный водник - в горах не может! Забыв об этом, Он поскользнулся и пал на камень, но не убился а рассмеялся... Так вот в чем прелесть походов в горы! Да в мазохизме! Вот альпинисты! Смешные люди! Воды не зная, они стремятся высоко в горы и ищут счастья в пустыне знойной Там только сухо. Как в Олвейс Классик. Там много снега, но нет воды там и нет опоры живому телу Зачем же гордость? Зачем укоры? Затем, чтоб ею прикрыть безумство своих желаний и скрыть за ними свою негодность для водных сплавов? Но не обманут меня уж больше теперь их речи! Я сам все знаю! Я - видел горы... Я их измерил, познал паденье, но не разбился, а только крепче в каяк я верю. Пусть те, кто воду любить не может, живут горами. Воды творенье - водой живу я! И Он , поправив на сляйде юбку с уступа съехал и в путь пустился, гордясь собою... ЧАСТЬ 3 А волны грозно о берег бились, сверкали брызги, все в ярком свете. В их львином реве звучала песня, и из-за шума Он не услышал уже той песни Безумству храбрых поем мы славу! - дрожали скалы от грозной песни. Безумство храбрых - вот мудрость жизни ! , - пел Спелеолог в дыре глубокой. Пускай для жизни здесь нету места и нету солнца, но пусть карбидки, как искры вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец зажгут безумной жаждой свободы, света! Безумству храбрых поем мы песню! |