Утонченность натуры
Утонченность Лениной натуры была разве что неизвестна людям, которые и вообще с Леной знакомы не были. Всем же остальным ее имя и немного нескладная фамилия Пиктусинова, которая впрочем ни в коей мере ни умаляла ее прекрасной сущности, немедленно наклеивали перед глазами пряный image вкуснейшей и деликатнейшей натуры. Однако, утонченность эта была особого рода, сильно модернизированная и даже немного крикливая (вот мол какая я, тонкая и зыбкая), что не однако не столь уж плохо для современной молодой женщины в жизни которой не последнее место занимает слово "стиль" и еще большее "стильность" . Некоторые находили, что если взглянуть на Лену прямо или даже чуть искоса, предаваясь эдаким загадочно-романтическим мыслям, то если она не открывала рот и не начинала говорить, ее можно было принять за богемную нимфу, которая вдруг неожиданно счастливила вас своим неземным присутствием. Я часто украдкой наблюдал за ее грациозными движениями, казалось бы простыми до невозможности вещами, такими как наполнение чайника водой, насыпания кофе в кружку, или даже невольное, чуть немного детское, но в высшей степени непосредственное ковыряние в носу во время какой-нибудь занимательной беседы по телефону. Лену трудно было отнести к людям, которые бы выдавались замечательным знанием какого-нибудь предмета или желавшие бы посвятить жизнь, или даже в современных условиях, хотя бы часть ее изучению какого-нибудь важного предмета или последованию за великим человеком, но это ничуть не отпугивало ее постоянно звонивших ухажеров среди которых многократно попадались развитые артистично-литературные мальчики, приглашавшие нимфу на творческие вечеринки известных деятелей богемы. Тут стоит однако заметить, что к сожалению подчас их известность ограничивалась лишь узким кругом почитателей (читай собутыльников и прихлебателей), периодически выбрасывающих в ошарашенную публику выкрики типа: а вы помните это, или вот например из другого места, или ах как тогда вы сыграли этого персонажа, вы просто гениальны и на Западе вас бы оценили по заслугам, а здесь у нас одно быдло и невозможно, ах. Почему-то у нас считается почетным пьянство во всех его проявлениях, т.е. по крайней мере уж очень негативно про алкоголь никто не высказывался, а уж если творческий человек пьет, так это преподносится чуть ли не как обязательная часть его естества, вот мол какой я талантливый актер и водку жру стаканами, потому что страдаю сильно и не могу найти места в окружающей меня бездарной действительности. Лена, будучи окружена столь приятными молодыми людьми, конечно часто бывала в театрах и творческих вечерах и премьерах, но к сожалению ее короткая девичья память не очень хорошо рефлексировала эти моменты времяпровождения, и в основном запомнившиеся вещи выстраивались в длинный ряд платьев
, шампанского и чужих запахов. Утонченность Лениной натуры еще больше подчеркивалась ее немножко показной, самую малость эпатирующей восторженной любовью к современной поэзии, она часы напролет могла говорить о поэтике диссидентской России, самиздате и ненавистной свободному обществу цензуре, но в то же время, копни вы чуть глубже не могла отличить Ахматову от Пастернака. Лена никогда не пила чай, т.е. конечно в раннем детстве и школе под принуждением родителей она пробовала, но сейчас, если кто-то незнакомый предлагал ей выпить чаю, то сколь бы она не старалась не выказывать своего внутреннего недовольства этим предложением, проницательный человек всегда мог заметить слегка поджатые высокомерные губы гордой красавицы. А вот кофе она просто боготворила и первым делом, конечно же придя на работу наливала чашку манящего пробуждением великолепного напитка и вслед за первой сигаретой с наслаждением втягивала в себя дымящийся напиток, кофе однако все чаще становился поддельным суррогатом, но по ее мнению, даже самый худший суррогат не мог сравниться с простонародным чаем. Исключение составлял кофе, приготовляемый в столовых и не так давно даже еще в некоторых третьесортных кафе (сейчас с появлением обильного количества растворимого эта традиция к счастью в себе больше исчезает и возможно наши дети даже никогда не узнают о бывшем безобразии), впрочем справедливости ради должен отметить, что Лена никогда не ела в столовой, никогда и я имею это в виду совершенно серьезнейшим образом, бывали минуты когда она была чрезвычайно голодна, но предпочитала лишний раз покурить и выпить кофею, чем пойти на бесчеловечное унижение самое себя общепитовской едой. Очень многие женщины считали, что дружить с Леной не только почетно, но даже как то элитарно. Она практически никогда не курила одна и уж если награждала иного представителя мужского, а впрочем и женского пола, обидным прозвищем, то друзья ее всегда крепко-накрепко это запоминали и уж при встрече обязательно смеялись в глаза несчастному. Еще одно удивительное качество Лены состояло в том, что она никогда не могла выспаться, возможно это было последствием ее бесконечных походов на всевозможные элитарные мероприятия, а может просто банальным отсутствием необходимой молодому организму правильно подобранной пищи и витаминов. Но факт оставался фактом - никто еще, и я имею в виду не только наш рабочий коллектив, но и коротко знакомых с ней приятелей, не видел Лену хорошо выспавшейся и свежей, т.е. свежесть то она конечно наводила, в основном посредством дорогой французской косметики, но вот выспавшейся никогда, абсолютно закономерным было явление, если вы вдруг с утра войдя за свежей чашкой чая или кофе, увидели бы Лену, жалующуюся своим закадычным двум-трем подружкам на неизменное недомогание и хроническую нехватку сна, при этом каждая из них (вероятно в знак солидарности) тоже будет хвастаться этим, вот и я мол не выспалась, не могла заснуть, телевизор смотрела, или до поздна в гостях была (где вероятно занималась тем же), словом, вывод тут был один, все они очень плохо спали, а виною всему несовершенство окружающего мира с неимоверным грузом забот (позвонить Маше, поболтать с Леной, etc.), упавших на их несчастные хрупкие плечи и упорное нежелание окружающих замечать их индивидуальность и божественную красоту. Возможно, мой дорогой читатель, вам будут непонятны мотивы написания столь странного бездеятельного рассказа, во многом они непонятны и мне самому, однако хочу заметить, что трудно описать утонченность натуры в поступках, тогда как сама натура есть вещь чрезвычацно тонкая, легко ускользаемая и неощутимая, посему странная форма моего изложения. На том извините, мой коллега Евгений приглашает меня в магазин, и если я не пойду он будет очень зол:Copyright Sergei Kamyshev 1998