Немного придя в себя после ощущения легкого шока от того, что я прочитал в статье “Кто “заказал” Финляндию?”, я подумал: “Да-а, а все-таки верно говорят: кто платит, тот и заказывает музыку”. Хочу пояснить: мнение о заказном характере как этого, так и других схожих по духу и направленности материалов я слышал от нескольких разных людей, в том числе и тех, кто никакого отношения не имеет к объединению “Карелия”. Понятное дело: П. Родионов, дабы отвести читателя от этой мысли и представить потуги “некоего Дмитрия Орехова” как смешные и недостойные серьезного внимания разглагольствования, не случайно ни словом не обмолвился ни о моей встрече в августе 1998 года с подполковником Д.В., занятым проблемой подбора “толковых журналистов и людей, занимающихся российско-финляндскими отношениями”, ни о других существенных деталях, приводившихся в моей статье “Тени прошлых лет”, а взял только то, что, по его мнению, очень хорошо вписывается в четко заданные идеологические рамки. А вот если бы он поступил иначе, то тогда, наверное, и материал его воспринимался бы читателем по-другому, да и название – “Кто “заказал” Финляндию?” - наверняка пришлось бы менять.

Должен, однако, признать, что некоторые замечания и упреки П. Родионова в общем-то справедливы: в частности “г-ну Балашову” дается совет “внимательнее изучить российское законодательство, где такое нелепое понятие, как “реакционная пропаганда”, попросту отсутствует”. Что ж, в этом автор, бесспорно, прав: действительно отсутствует. Зато присутствует другое понятие: “разжигание межнациональной розни”. А вот это понятие уже вполне применимо к отдельным материалам “НЛО” по финляндской тематике.

Что же касается мнения П. Родионова о том, что среди советских ветеранов войны не может быть военных преступников, то здесь я позволю себе с ним не согласиться. Да, их не должно быть! Но тогда как же быть с тем, о чем написано финским исследователем В. Эрккиля в его книге “Спрятанная война”? Как быть с воспоминаниями живых свидетелей, с памятниками жертвам деяний подчиненных, которыми командовали эти ветераны? Понятно, что сейчас нет смысла обвинять людей уже преклонных лет, которые, если уж на то пошло, сами были исполнителями приказов тех, кто стоял над ними. А в военное время за неисполнение приказа – известно, расстрел. Вот люди и старались. Но морального осуждения они все же заслуживают. И ни при чем тут пресловутая “презумпция невиновности” (читай: “Не пойман – не вор!”) - понятие сугубо формальное, применяемое при практическом рассмотрении того или иного дела в судебных инстанциях, поскольку в данном случае имеющихся фактов предостаточно. Но, разумеется, российской стороне выгодно держать гордую и неприступную позу, а финской – спустить все “на тормозах” (по понятным причинам).

“Как попался политрук – так тяни его на сук!”. Этот финский агитплакат времен Зимней войны действительно внешне отдает каким-то человеконенавистничеством. Но если подумать: а почему, собственно, человеконенавистничеством? Скорее, наверное, политруконенавистничеством. А это уже совсем другое дело. Ведь ради чего, собственно, органы, которые политруки в те годы представляли, в 1939-40 годах гнали людей на бойню? Ради мнимого, показного величия? Ради куска земли северо-западнее Ленинграда, чтобы через короткое время, в 1941- 1944 гг., там снова был фронт и новые жертвы, а сейчас – безудержное садоводческое и частное, порой с незаконными землезахватами и нарушением экологических требований, строительство, то там, то здесь встречающиеся в лесах свалки мусора, исчезновение лесной живности и т.д. ?

Отдельные журналисты, сотрудничающие с “Новостями Ленинградской области”, не брезгуют и откровенной фальсификацией, пересказывая материалы источников как бог на душу положит: мол, и так сойдет, кто там будет проверять, зато статейка выйдет громкая! В качестве примера рассмотрим статью Антона Фридмана “О Зигмунде Фрейде и финнах” (“НЛО, № 19(42), 13-19 июня 2001 г.).

А вот и прямая фальсификация: попросив у своего знакомого историка какие-нибудь архивные материалы по Финляндии и получив текст справки, составленной офицером Красной Армии, участвовавшим в Выборге после Зимней войны в инвентаризации трофейных военных материалов, в которой, в частности, говорилось об артиллерийских боеприпасах с непонятной маркировкой (видимо, офицер-то этот был как специалист человеком недостаточно грамотным!), Антон Фридман, не моргнув глазом, тут же сообщает читателю о “попытке финнов применить в мартовских боях под Выборгом химические снаряды с отравляющими веществами”. С таким же успехом он вполне мог бы написать, что снаряды эти были бактериологическими или пуще того – ядерными! И плевать ему на историка, которого он, мягко говоря, некрасиво выставил, главное – громко заявить о себе на страницах газеты, неважно какой.

Что же касается сообщения автора о потоплении в районе Приозерска катера с ленинградскими детьми, то эта информация меня действительно заинтересовала; действительно, если это было сделано расчетом финского орудия преднамеренно, с умыслом, то такое деяние иначе как военное преступление квалифицировать нельзя и преступники, несомненно, должны ответить за содеянное. Прочитал я, значит, эту статью одному из своих знакомых, а он мне и говорит: “Знаешь, а ведь я когда-то, довольно давно, что-то похожее читал. Только, насколько помню, это был художественный рассказ. Там тоже был катер, был детский сад с воспитательницей и было потопление этого катера финской артиллерией. Но дело это происходило где-то в Карелии, по ту сторону Ладоги, а не под Приозерском, а воспитательница эта потом вступила в один из партизанских отрядов где-то в Белоруссии. Затрудняюсь сказать, что это была за книга, но помню точно, что это было художественное произведение”.

И тут я задумался, благородного гнева по отношению к “белофинскому зверью” как не бывало: а все ли было так, как пишет А. Фридман ? Во-первых, лично сам он наверняка не встречался с этой женщиной, ибо в противном случае он бы записал ее имя и фамилию ПРАВИЛЬНО. А то: “Липа (Лиина? Леена?) Ласоннен (Лаасонен? Лесонен?) ! Кроме того, ни для кого не секрет, что в те годы гражданские лица финской, то есть “контрреволюционной”, национальности подлежали в СССР репрессированию. Как в таком случае могла женщина этой национальности оказаться на должности воспитательницы детского сада, остается загадкой. К тому же детсад, как пишет автор, был ленинградский, то есть это не были дети комсостава Красной Армии из частей, дислоцированных в прилегающей к новой финской границе погранзоне. Так по чьему же указанию малыши в 1941 году оказались там, в местах, где вот-вот должны были начаться военные действия?

Дмитрий Орехов,

историко-краеведческое

объединение “Карелия”