Числительные
Числительные имена (грамм.). - Понятие численности в языке выражается
двумя способами: 1) в виде особых форм имени, местоимения и глагола,
обозначающих общие представления так назыв. единственного, двойственного
и множественного "чисел", и 2) в виде самостоятельных имен Ч.,
означающих точные понятия отдельных чисел. Оба способа до известной
степени связаны друг с другом исторически, причем иногда связь эта дает
себя знать долго спустя после того, как известные формальный особенности
уже потеряли всякое реальное значение, Так до сих пор в русском языке Ч.
два соединяется с древними формами двойственного числа имен
существительных (только в муж. р.), хотя двойств. число само давно уже
перестало существовать (напр. два брата). В свою очередь и
самостоятельные формы двойств. числа нередко удерживаются лишь у имен
Ч., хотя другими именами давно уже утрачены (ср., напр., русское и
вообще слав. два, рус. двумя, двух, лат. осто и т. д.). Развитие имен Ч.
в языках находится в заметной связи с языком жестов. Нередко можно
наблюдать, что жест, как более простое и более понятное средство
выражения, даже задерживает развитие самостоятельного языкового
обозначения чисел. Недостаточное развитие имен Ч. как раз наблюдается в
языках тех племен, который до сих пор обладают богатым языком. жестов,
параллельным со звуковой речью или нередко заменяющим ее. Поэтому надо
остерегаться делать слишком поспешные: заключения о невыработанности
числовых понятий, или вообще о неспособности к счету таких народов, на
основании недостаточности их числительных систем. Так,. едва ли
существует какая-нибудь существенная разница между числовыми
представлениями индейцев чиквито и тарахумара (в Мексике), хотя первые
имеют особое слово только для понятия 1 и все остальные числа выражают
поднятием пальцев, а вторые. рядом с жестами пальцев, произносят и
особые определенные звуки. Первичная связь имен Ч. с языком жестов, и
именно пальцев руки, отражается в громадном распространении десятичной
системы счисления на всем земном шаре, при отсутствии которой мы чаще
всего встречаемся с системами пятеричной и "двадцатиричной"
(вигезимальной), восходящими к тому же естественному способу счета по
пальцам, с той разницей, что в основе пятиричной системы лежит только
одна рука, а при двадцатиричной привлекаются к счету еще и ножные
пальцы. Индейцы Америки до сих. пор в своем языке жестов обозначают
число 20, вытягивая все 10 пальцев по направлению к ногам, а эскимосы
тоже число выражают сочетанием слов "кончен весь человек", т. е.
"кончен" счет. всех его пальцев на руках и на ногах. Рядом с названными
системами, у некоторых южно-американских и у большинства австралийских
племен встречаются следы известной связи имен Ч. с личными
местоимениями. По-видимому, первый толчок к образованию Ч. имен был
здесь дан именно различением собственной особы от другого лица, к
которому обращаются с речью, и от третьего лица - различием. легшим в
основу образования форм ед. числа личных местоимений. Впрочем, и здесь,
рядом с этим первичным способом счета, встречаются осколки пятиричиой и
двадцатиричной систем. Так. в абипонском языке самостоятельные слова Ч.
имеются только для 1 и 2, понятие 3 выражается соединением 2+1, но рядом
имеются еще выражения: "пальцы страусовой ноги" (4), "пальцы руки" (5),
"пальцы обеих рук" (10), "пальцы обеих рук и обеих ног" (20). Исключение
составляет язык тасманцев (теперь уже вымерший), в котором
самостоятельные Ч. имеются для первых четырех чисел, а 5 выражается, как
4+1. Возможно, впрочем, что и здесь число 4 первично выражалось именем
какого-нибудь предмета, состоявшего из четырех частей (как в
абипонском). На таком первичном счете, вероятно, основано особое
значение числа 8, свойственное семитам и индоевропейцам, отразившееся в
"шестеричном" счете по шестеркам, дюжинам, "гроссам" и т. д., следы
которого несомненно существуют и в индоевроп. языках, и дали повод И.
Шмидту сделать неправдоподобное предположение, что прародина
индоевропейцев находилась в Азии вблизи Вавилона, где также существовал
шестеричный счет и откуда индоевропейцы только и могли его заимствовать.
Из выше изложенного, однако, ясно, что шестиричный счет не составляет
монополии семитов и в глубокой древности мог возникнуть у индоевронейцев
самостоятельно. Главную роль в образовании Ч. играют, однако, конкретные
названия руки и пальцев, которые со временем превращаются в имена
абстрактных числовых понятий. Следы этого процесса найдем и в
индоевропейской системе Ч., где, напр., первичное Ч. *реngе=санскр.
рапса, лит. реnкi, греч. реnте, лат. quinquе (из *рinquе)=5, находится в
этимологическом родстве с древне-верхне-нем. Fusт=нем. Fаusт, ст. слав.
, польск. рiеsс, русск. пясть, пясточка (горсть), запястье, и первично,
очевидно, имело значение просто "рука". Нет ничего невероятного, что
другие имена Ч. подобно абипонскому "нога страуса"=4, тоже восходят. к
различным конкретным именам, хотя все существующие попытки доказать это
положение являются чистыми догадками. Применяясь к другим предметам,
состоящим из стольких же одинаковых частей, или к собраниям стольких же
одинаковых предметов, подобные конкретные названия мало-помалу
утрачивали свое конкретное предметное значение и переходили в простые Ч.
Такими образом нет ничего удивительного в общем распространении
десятичной системы Ч., рядом с которой являются менее совершенные
пятеричные и двадцатеричные системы, служащие большей частью
дополнениями десятичной (в роде франц. quатrеvingт=80, рядом с
десятичными Ч.). Лишь немногие народы (напр. негры Динка) имеют
настояшие пятеричные системы, в которых основой счета является 5 и Ч.,
следующие за ним, образуются путем сложения: 5+1 5+2 и т. д. В
индоевроп. системе Ч. основным числом является 10, и Ч., следующие за
ним, образуются путем сложения, в роде русского 11=один-надцать (1+10),
12=двена-дцать (2+10) и т. д. Ч. 20, как в славянском). (двадесять,
русск. двадцать), так и в других индоевр. языках, тоже восходит к
сложению из Ч. два и сокращенного десять (санскр. viс-сатi, лат.
Vi-ginтi, греч. дор. Fi-сатi, FесатiI, атт. еi-соsi). Даже 100=индоевр.
*к'мто-м представляет собой перичное *dк'м-то-м, т. е. "десяток"
(подразумевается, "десятков"). Таким образом основными Ч. в индоевроп.
языках являются только первые 10. Остальные уже в индоевроп. праязыке
являлись составными из этих 10, причем частью это были сложные слова. О
том, что по крайней мере известная часть диалектов индоевроп. праязыка
имела уже понятие о 1000, свидетельствуют Ч. санскр. sа-наsrам (=одна
тысяча), греч. лесб. сеlliоi из сеsliоi. (аттич. сiliоi), в основе
которых лежит индоевроп. *gнеslо. Рядом с этим образованием темного
происхождения, имелись, вероятно, и вполне ясные сложения, в роде
санскр. dасасатi, т. е. 10 сотен=1000. Славянское , гот. тнusundi, древ.
верх. нем. dusunт, нем. Тнаusеnd, лит. тuкsтаnтis представляют собой
другую древнюю форму, также свойственную еще известной части диалектов
индоевр. праязыка. У индоевроп. Ч. принято различать следующие классы:
Ч. количественные (саrdinаliа), отвлеченные (авsтrаста), порядковые
(оrdinаliа), множительные (мulтiрliсатivа) и распределительные
(disтriвuтivа). Нередко наблюдается переход Ч. из одного класса в
другой. Так слав. , русск. пять, представляет собой в сущности не
количественное, а отвлеченное имя существительное Ч. (пяток, пятерка),
родственное санскр. аналогичному имени раnктi-s и подчинившееся, кроме
того, влиянию порядкового числительного (ср. греч. ремртох), по типу
отношений десять - десятый, девять - девятый и т. д. Вместо индоевроп.
настоящего количественного *реnqе, в стслав. было бы *, а в русском
*пяче. Точно так же и вместо санскр. раnкlis должно было бы получиться
стслав. *, русск., *пячь (ср. лат. nох, nостi-s, стслав. ношть, русск,
ночь). Таким образом форма пять не могла возникнуть фонетически ни из
индоевр. *реnqе, ни из индоевр. "реnqтi-s и может быть объяснена лишь
аналогией или морфологигеской ассимиляцией к порядковому пятый. Такие же
случаи представляют и следующие слав. Ч. количественные: шесть (от
шестой), седмь, семь (от седьмой, ср. греч. евdомох, лат. sертiмus, лит.
sертмаs), восемь, осмь (от ослой). Некоторые Ч., согласно с
вышеизложенным, обнаруживают родство с местоимениями. Так, например,
одна из индоевр. форм Ч. количественно 1 образована от несомненно
местоименного корня оi-; ср. греко-италокельто-германобалтийско-слав.
*оi-nо-s (греч. оi-nо-V "одно очко на игральной кости", лат. unus
"один", готск, аin-s, нем. еin, лит. V-еnаs, слав. ин, напр. в
инорог=единорог; сюда же санскр. еnа в значении местоимения "он",
первично, вероятно, просто указательного), инд. оi-qо=санскр. е-ка-s
"один" и т. д. Другие Ч., напротив, могут быть приведены в связь с
глагольными корнями. Таково, напр., порядковое Ч. для 1: стслав. прьв,
русск, первый, санскр. рurvаs "находящийся впереди", греч. рrvтох и т.
д., лат. рriмus, лит. рirмаs и др., находящиеся в родстве с глагольн.
корнем реr-роr, имеющимся в нашем переть, пороть, паром (собственно
паром), греч. реrаw "переправляюсь, двигаюсь вперед" и т. д. каково же
наше Ч. новейшего происхождения раз, тождественное со второй частью
слова образ, корнем глагола раз-ить в именем существ, раз, рядом с
которыми имеем глагол резать, сохранивший до сих пор основное значение
корня. Первичное звачение раз было - черта, проведенная острым орудием,
нарезка. Во второй части Ч. прилагательных двукратный, трехкратный,
наречиях двукраты, трикраты, польск. dwuкrоs и т. д. имеем также элемент
глагольного происхождения, являющийся семасиологической параллелью к раз
(крата=первично черта, от корня qеrт-, qоrт-. "резать, рубить"). Таким
образом Ч. не представляют исключения среди других грамматических
категорий по какой-либо особенной чистоте и однородности своего состава
и являются таким же конгломератом первично разнородных частей, как,
напр., предлоги, суффиксы, имена и т. п.
Liттн., Gотн. und Аlтslаw" ("Авнаndlungеn" берл. академии, 1833);
Лепсус, "Uевеr dеn Ursрrung und diе Vеrwаndтsснаfт dеr Zанlwоrтеr in dеr
lndоgеrм., Sемiт. und dеr Кортisснеn Sрrасне", в его "Zwеi
sрrаснуеrglеiснеndе Авнаndlungеn" (Б., 1836); Потт, "Diе quinаrе und
vigеsiмаlе Zавiметноdе веi Vоlкеrn аllеr Wеlттнеilе, nевsт аnsfuвrliснеn
Вемеrкungеn uвег diе Zанiwоrтеr Indоgеrмаnisснеn Sтаммеs" (Галле, 1847);
его же, "Diе Sрrаснvеrsснiеdеnнеiт in Еurора аn dеn Zанlwоrтеrn
nаснgеwiеsеn, sоwiе diе quinаrе und vigеsiмаlе Zанlметноdе" (там же,
1868): Э. Шрадер, "Uевеr dеn Ursрrung und diе Веdеuтung dеr Zанlwоrтеr
in dеr indоеurор. Sрrасне" (Стендаль, 1854); Zеветмауr, "Vеrваlвеdеuтung
dеr Zанlwоrтеr, аls Веiтrаg zur Веlеаснтung dеs ursрrungl. Vеrнаiтnissеs
dеr indоgеrм. Sрrаснеn zuм sемiт. Sрrаснsтамме" (Лпц., 1854); В.
Вакернагель, "Uевеr Zанl nnd Ziffеrn" (Мiснаеlis, "Zеiтsснr. fur
Sтеnоgrарнiе", 1855); Веnlоеw, "Rеснеrснеs sur l'оriginе dеs nомs dе
nомвrе jарнетiquеs ет sемiтiquеs" (Гиссен, 1861); Краузе, "Uев. dеn
Ursрrung nnd diе Веdеuтung dеr Zанlwоrтеr" ("Zеiтsснr. f. оsтеrrеiсн.
Gумnаsiеn", 1865); И. Шмидт, "Uевеr еinigе nuмеrаliа мulтiрliсатivа"
(Куна, "Zеiтsснr. f. vеrgl. Sрrаснfоrsснung", т. ХVI); Эд. Мюллер,
"Sрrаснvеrglеiснеndеs uв. diе Nuмеrаliа" (Флекейзена, "Jанrвuснеr f.
сlаss. Рнilоlоgiе", Т. 97); Асколи, "Uев. еinе Gruрре indоgеrмаnisснеr
Еndungеn" ("Кriтisсне Sтudiеn"); Шерер, "Zur Gеsснiснте dеr dеuтsснеn
Sрrасне" (2-е изд., стр. 576 и сл.); Остгофф, "Fоrмаssосiатiоn веi
Zанlwоrтеrn" ("Моrрноlоgisсне Unтеrsuснungеn", 1); Баунак,
"Fоrмаssосiатiоn веi dеn indоgеrм. Nuмеrаliеn етс." (Куна, "Zеiтsснr. f.
vеrgl. Sрrаснfоrsснung", т. ХХV); Бругман, "Diе Вildung dеr Zенnеr und
dеr Нundеrтеr in dеn idg. Sрrаснеn" ("Моrрноlоgisсне Unтеrsuснungеn", т.
V); Вундт, "Vоlкеrрsусноlоgiе" (т. 1, ч. 2, Лпц. 1900, стр. 24-31); Фриц
Шульце, "Рsусноlоgiе dеr Nатurvоlкеr" (1900, стр. 56).
Сравнительнограмматическое освещение: Бопп, "Vоrglеiсн. Grамматiк dеr
indоgеrм. Sрrаснеn" (т. II, 3); А. Шлейхер, "Соinреndiuм dеr vеrglеiсн.
Grамматiк" (4 изд.); Бругман, "Grundriss dеr vеrglеiсн. Grамматiк dеr
indоgеrм. Sрrаснеn" (т. II, ч. 2, стр. 463-510, Страсбург, 1892), где
указана и прочая литература по отдельным индоевроп. языкам.