Глава III
.ПРАВА ЧЕЛОВЕКА ПО ДЖОРДЖУ СОРОСУ
или
ДЕМОКРАТЫ, ПРАВОЗАЩИТНИКИ, УГОЛОВНИКИ
И ПРАВООХРАНИТЕЛЬНЫЕ ОРГАНЫ
ПРОТИВ ... ДЕТЕЙ (1994 - 1999гг.)
Итак, в сентябре 1994г. семья моего брата Тимофея Владимировича Якуничкина (в том числе двое несовершеннолетних, Наталья Жебровская, 16 лет, и Илья Якуничкин, 13 лет), проживающая в Муниципальном округе "Нагорный" ЮАО (супрефект Абрамов; начальник о/м Майоров; подведомствен Чертановской межрайонной прокуратуре, прокурор - Демиденко; депутат Госдумы - уполномоченный по правам человека при президенте РФ, глава "Мемориала", член фракции "Яблоко" С.А.Ковалев) стала жертвой квартирного мошенничества, подробно описанного в гл.1. Припомним основные моменты.
Суть махинации заключалась в "продаже" семьей Якуничкиных-Жебровских своей московской квартиры и переселении в Петушинское лесничество Владимирской области. При этом дом, куда должны были въехать мои племянники, был оформлен под слом и официально по документам как жилое строение не значился. В результате этого преступления семья моего брата оказалась выписанной из своей квартиры, записи о "прописке" в Петушках оказались фиктивными, деньги, "положенные" мошенниками в сберкассу на срочные вклады несовершеннолетних детей, незаконно сняты и присвоены, а мой племянник И.Якуничкин по достижении 16 лет в марте 1997г. до сих пор не смог получить паспорт.
С юридической точки зрения мошенничество как уголовное преступление было очевидно, поскольку штампы о прописке в паспортах были поставлены с адресом (Владимирская обл., Петушинский р-н, Петушинское лесничество, д. 8, кв. 3) дома, проданного на слом и не числящегося на учете, то есть фактически не существующего, а "уплаченные" покупателем деньги со счетов моих несовершеннолетних племянников были незаконно сняты. Однако Чертановская прокуратура, игнорируя действующее законодательство, обязывающее за 10 дней выдать официальное мотивированное постановление о возбуждении уголовного дела либо отказе от него, отмалчивалась, заявляя, что не имеет оснований для вмешательства и предлагая решить этот вопрос в гражданском порядке (госпошлина по имущественным спорам до 20%, гонорар адвокатам от 10% - от оспариваемой суммы в 66 млн.руб.).
Позиция прокуратуры объяснялась стремлением избегать конфликтов с влиятельными риэлтерскими фирмами, действующими под покровительством московских властей и обеспечивающим респектабельную "крышу" откровенным уголовникам, обирающих беззащитным в материальном и правовом отношении граждан. В тянущемся годами гражданском процессе, требующем найма квалифицированных юристов и больших материальных затрат социально неустроенные люди заведомо не могут противостоять квартирной мафии, использующей запугивание, подкуп, шантаж, бандитские налеты "лиц кавказской национальности" и пользующихся поддержкой коррумпированной прокуратуры. В условиях нынешней социально-экономической катастрофы и правового беспредела жертвы высокопоставленных мошенников попадают в социальное гетто, из которого практически не имеют шансов выбраться.
Это определило результат усилий тещи моего брата, Валентины Ульяновны Жебровской, вступившей в октябре 1994г. в борьбу за будущее своих внуков после посещения развалившегося дома в Петушках. В.Жебровская, рассчитывая на порядочность помощника прокурора М.Сергеевой, стала действовать по ее советам. Последняя же предложила ей самостоятельно выяснить ситуацию в Петушках и предоставить соответствующие справки в прокуратуру. В марте 1995г. В.Жебровская получила от Петушинской администрации справку, что в государственном реестре дом не числится и, следовательно, не имеет адреса, домовой книги и лицевого счета. Помощник прокурора М.Сергеева легко вышла из затруднительного положения, отказавшись принять эту справку под надуманным предлогом (см. приложение 1). Большего В.Жебровской добиться не удалось.
Таков стандартный механизм деятельности возникшего в начале 90-х годов преступного сообщества, сделавшего своим бизнесом захват жилплощади москвичей. Основу этого сообщества составляет координация организованных преступных групп политиков, работников правоохранительных органов, спекулянтов недвижимостью, каждая из которых выполняет свою задачу. Политики разговорами о "судебно-правовой реформе" легализуют нарушение действующего законодательства, спекулянты недвижимостью обманом и насилием отбирают у москвичей жилье, работники правоохранительных органов маскируют эту деятельность.
В случае с моей семьей Чертановская межрайонная прокуратура г.Москвы более трех лет саботировала многочисленные жалобы и просьбы потерпевших о возбуждении уголовного дела. Таким образом, мошенники, лица, оформившие фиктивную прописку в Петушках, и лица, допустившие незаконное хищение детских денег с их лицевых счетов сознательно оставлялись безнаказанными и их действия как бы признавались законными.
Моя история отличается тем, что входящие в преступное сообщество организованные группы спекулянтов недвижимостью и сотрудников правоохранительных органов не отбирали у нашей семьи квартиру, а исполняли заказ состоящих в этом же сообществе "яблочных" политиков и "правозащитников", добивавшихся переориентации моей политической деятельности на поддержку существующего режима и "курса реформ".
Еще до юридического оформления этой спекуляции появились факты, не укладывающиеся в стандартную схему действий квартирных мошенников. Узнав о готовящейся сделке, мы с братом обратились за консультацией к моему старому другу, сотруднику налоговой полиции, очень хорошему специалисту по финансовым махинациям В.Малюкову. Он встретился с махинаторами и ознакомился с некоторыми документами. После этого "риэлтеры" усилили нажим на семью моего брата и форсировали оформление сделки. 30 августа 1994г. (до оформления сделки) при подаче мною заявления из Чертановской межрайонной прокуратуры при мне был сделан звонок в фирму "Бест". В офисе фирмы подтвердили подготовку документов к сделке и были информированы о поступлении в прокуратуру заявления о ее проверке в интересах несовершеннолетних. Обычно в подобных ситуациях солидные риэлтерские фирмы ("Бест" - член Ассоциации риэлтеров) опасаясь скандалов приостанавливают оформление. В данном случае оно было форсировано.
Объяснение эти "странности" получили в октябре, когда через того же В. Малюкова я получил от имени первого вице-премьера правительства Москвы В.Никольского следующее предложение: "Согласись баллотироваться в Госдуму по блоку Явлинского - и у твоего брата не будет проблем с квартирой". Предложение идти в Госдуму независимым социал-демократом, выдвигающим любые леворадикальные лозунги западного образца, исходя при этом из признания октябрьской революции 1917г. "феодальной контрреволюцией", с которой в августе 1991г. покончила "народная буржуазно-демократическая революция" было мною отклонено, поскольку предполагало при формальном сохранении социалистических лозунгов переход к поддержке ельцинского режима и "курса реформ".
После этого Чертановская прокуратура стала саботировать дальнейшее расследование, а упомянутые предложения стали повторятся до 3-4 раз в неделю. В 1994-1995 г.г. я продолжал получать настойчивые предложения баллотироваться в Госдуму при поддержке Г.Явлинского. Отказы от этих предложений влекли за собой то дорожно-транспортное происшествие, в результате которого тринадцатилетний Илья Якуничкин провел в больнице четыре месяца, то похищение всей семьи, включая Илью Якуничкина. Во всех зтих упомянутых и не упомянутых случаях уголовные дела не возбуждались под разными предлогами, а то и без оных.
Например, 26 июля 1995г. на квартиру семьи брата был произведен налет с участием не менее 10 человек на пяти машинах, некоторые из которых представились сотрудниками ФСБ и предъявили какие-то красные книжечки. У Галины Жебровской был отобран паспорт. И в этом случае, несмотря на поданные заявления (27 июля - в милицию, 1 августа - в Чертановскую прокуратуру, 8 августа - представителю Президента РФ по г.Москве), уголовное дело возбуждено не было без каких-либо обоснований, а заявления оставлены без ответа. Паспорт Г.Жебровской, несмотря на немедленно поданое заявление в ОВД УМО "Нагорный", до сих пор не восстановлен.
Т.е. меня пытались взять измором, поскольку бытовые проблемы в нашей семье постепенно накапливались. Сама возможность такой тактики - брать измором, годами поддерживая не просто незаконную, а откровенно абсурдную ситуацию предполагает существование постоянно действующего преступного сообщества, в рамках которого данная ситуация выглядит настолько привычно, что ее абсурдность можно не замечать.
Как развивались события дальше?
В первой половине 1996г. люди, связанные с Департаментом охраны и представителем Президента РФ по г.Москве В.Комчатовым, очень вежливо, но настойчиво уговаривали меня перейти от критики кандидата в президенты Г.Зюганова к прямой поддержке кандидата в президенты Б.Ельцина, обещая поддержку группы личных юристов Б.Ельцина для решения квартирного вопроса.
Отказавшись от этого предложения, я решил обратится в отдел опеки и попечительства Департамента образования Правительства Москвы. Придя туда в октябре 1996г., я обнаружил, что в процессе начатой после выборов мэра реорганизации Департамента в Комитет отдел опеки и попечительства был преобразован в отдел социальной реабилитации, его функции были ограничены работой с детскими домами, а работа с обычными детьми никому передана не была, поскольку реорганизация в соответствии рыночно-демократической трактовкой "прав человека" предполагала сокращение вмешательства государства в частную жизнь. В этой ситуации повторное (о предыдущем см гл.1) обращение в "реформированные" органы опеки в ноябре того же года с просьбой назначить опекуном несовершеннолетнего И.Т.Якуничкина его тетю И.В.Якуничкину показало, что теперь эти органы, обязанные по действующему законодательству заниматься защитой интересов детей по месту их фактического проживания не только сами не защищают интересы несовершеннолетних, но и прямо мешают делать это их родственникам. Результат был предсказуем и, в общем-то, меня не огорчил.
Учитывая, что аналогичная реорганизация уже была проведена в префектурах, я посчитал это общей операцией по административному обеспечению безопасного ограбления детей "риэлтерами" по уже известной мне схеме. Это неплохо гарантировало социальную защиту, пожалуй, самой грязной группе спекулянтов недвижимостью, надежно защищая их от практической реализации различных законов, постановлений и решений государственных органов о защите прав и интересов детей (в том числе и от родителей). Поскольку сотрудники по охране детства в районных Управах, лишившись поддержки упраздненных вышестоящих (в префектурах и Правительстве Москвы) органов опеки добросовестно выполняют приказы своего непосредственного начальства и практически перестали защищать интересы несовершеннолетних в случаях, когда это неудобно главам районных администраций.
Видимо, это была компенсация московским "риэлтерам" за их вклад в финансирование предвыборных кампаний Ю.Лужкова и Б.Ельцина. В первую очередь различные решения Думы и Правительства Москвы о защите прав москвичей и несовершеннолетних превращаются в демагогическую декларацию. Я был вынужден сделать вывод, что внутрироссийской социальной базой представляюших интересы международных финансовых фондов "правозащитников" являются преступные (в прямом смысле этого слова) группировки спекулянтов недвижимостью, интересы которых и защищает ельцинский режим. .Ситуация с семьей моего брата в условиях проведения такой государственной социальной политики выглядела едва ли не благополучной, поскольку физически выкинуть их из квартиры не удалось.
27 марта 1997 г. моему племяннику Илье Тимофеевичу Якуничкину исполнилось 16 лет. По совету молодого, но очень способного адвоката С.Маркелова (социал-демократ, связан как с либеральными, так и левыми радикалами, "Мемориалом", правозащитниками а-ля С.А.Ковалев и американизаторским политико-юридическим кланом Шахназаров-Батурин) мой брат обратился в паспортный стол ОВД "Нагорный", а после его отказа в Чертановский суд с просьбой выдать И.Т.Якуничкину паспорт. Однако ОВД УМО "Нагорный", Чертановские суд и прокуратура отказали в выдаче ему паспорта на том основании, что он прописан в Петушках, хотя не имели ни одной бумаги, которая бы это подтверждала. При этом и суды, и прокуратуры отказались сделать соответствующие запросы в Петушинский р-н Владимирской обл. и вообще что-либо предпринять по существу вопроса. И это при том, что было документально зафиксировано - на протяжении трех лет в Москве семья из четырех человек проживает в квартире без регистрации и оплаты коммунальных платежей (из четырех двое вообще не имеют паспортов!), причем прописанный там же ее юридический "владелец" Е.Н. Белоусов не предпринимает законных шагов, чтобы вступить во владение своей собственностью. На запрос же решившегося нарушить всеобщий сговор известного своим радикализмом секретаря Кемеровского обкома КПРФ, депутата Госдумы Т.Г.Авалиани о наличии документов, подтверждающих факт прописки И.Якуничкина, из Петушков пришла бессодержательная отписка, после чего на Авалиани было оказано интенсивное давление и он предложил мне обращаться по этим вопросам к московским депутатам, избранным по соответствующим одномандатным округам (т.е. к яблочно-соросовскому "правозащитнику" Ковалеву). Все это еще более укрепило мое убеждение в том, что ограбление детей "респектабельными" риэлтерскими фирмами является органической частью проводимой под лозунгом "защиты прав человека" судебно-правовой реформы.
Необходимо отметить, что предложение Маркелова предполагало, в случае отказа в суде первой инстанции, обращение к околомемориальским "правозащитникам" и дальнейшую юридическую разборку в русле активно ведшейся тогда кампании за отмену нарушающей права человека системы прописки, вопиющие нарушения которой внутри МВД являются наиболее очевидным и легко доказуемым уголовным преступлением в деятельности "респектабельных" спекулянтов недвижимостью. Именно мой отказ идти по этой линии открытой политической поддержки нарушения уголовного законодательства в интересах социальной защиты преступных организаций спекулянтов недвижимостью и привел к тому, что правоохранительные органы отказались рассматривать ситуацию по существу, неофициально продолжая настаивать на разбирательстве в гражданском порядке.
Т.е. российские исполнительная и законодательная федеральные власти молчаливо признали осуществленную в порядке частного сговора московскими правоохранительными органами (милиция, прокуратура, суд) отмену столь не нравящимся господам правозащитникам правил прописки (регистрации) в тех случаях, когда они вступают в противоречие с интересами грабящего москвичей под покровительством московского правительства и все тех же "правозащитников" преступного сообщества спекулянтов недвижимостью как бы законной. А за нарушение законов наказывают.
Именно в это время - июль-август 1997г. постоянно представлявшую интересы нашей семьи в этой разборке А.К.Тиайн угрозами убийства ее самой и ее близких знакомых заставили подписать долговую расписку на 10 тыс. долл. и обязательство продать квартиру для погашения долга. Осужденному за это преступление на 7 лет лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима З. Шепзухову (приехал в Москву за год до этого из Черкесска, с Тиайн его познакомили работники СФ в связи с проектом создания всемирного черкесского фонда для крупных таможенных и финансово-политических спекуляций) срочно нужны были деньги, чтобы рассчитаться с собственными долгами. Однако ни следствие, ни суд не стали интересоваться, кому был должен З.Шепзухов и кто собирался помочь ему оформить продажу московской квартиры за одну-две недели. Шепзухов сел, но 6 000 долл., дачный участок и телефон Тиайн потеряла. Временное совпадение с судебным разбирательством о выдаче паспорта И.Т. Якуничкину в Чертановском суде, состоявшемся 16 июля бросалось в глаза. Были и другие признаки, указывавшие на связь данного преступления с уголовно-политическими наездами яблочных правозащитников на мою семью.
После совершения этого преступления для меня не только стало принципиально невозможным сотрудничество с международно признанными "правозащитниками" от Джорджа Сороса и их уголовно-правоохранительными подопечными, но и возникла необходимость, действуя в рамках отстаивания преступного характера "бизнеса" московских "риэлтеров" по массовому ограблению несовершеннолетних, дать им сдачи за подлость в отношении меня и моих близких, включая А.К.Тиайн. Своеобразной декларацией об этих намерениях стало мое обращение в адрес основных кандидатов на пост Уполномоченного по правам человека РФ В.Вишнякова (ЛДПР), Б.Исакова (выдвинут аграриями), Н.Мизулиной ("Яблоко) и О.Миронова (КПРФ), переданное их помощникам через канцелярию вице-спикера ГД С.Н.Бабурина 26 сентября 1997г.(прил.2).
После начала разбирательства о паспорте Ильи Тимофеевича Якуничкина осенью 1997г. в делавшихся мне предложениях о политической карьере произошли некоторые изменения. Появилось новое условие: разбор дела в гражданском порядке должен происходить по моей - не брата, не доверенного лица моего племянника юриста А.К.Тиайн, а моей лично - инициативе. Я не мог истолковать это иначе, как требование открытой политической поддержки с моей стороны системы ограбления несовершеннолетних, открыто нарушающей как продолжающие действовать старые советские законы (о прописке и т.д.), так и вновь принятые якобы для защиты интересов детей (об обязательном участии несовершеннолетних в приватизации жилья и др.). Одновременно исчезла жесткая привязка к "Яблоку", предложения баллотироваться в Мосгордуму (например, 19 сентября, через 3 дня после заседание Мосгорсуда, записавшего в своем определении, что он документально установил факт прописки И.Т.Якуничкина в Петушках) шли уже без жесткой привязки к Явлинскому и его движению. Один молодой активист КПРФ даже передал предложение вступить в КПРФ и опереться на ее структуру и связи в противостоянии "демократам" и был страшно шокирован моим разъяснением, что одним из посредников в "яблочном" шантаже был КПРФовский аппаратчик, даже не поверил сначала.
Т.е. вышеописанная система ограбления детей как часть судебно-правовой реформы, необходимой для обеспечения в России защиты прав человека, постоянно нарушавшихся в Советском Союзе была узаконена всеобщим сговором находящихся у власти в рамках описанного в гл.2 "национального согласия по-аппаратному" единой корпорацией "верхов" независимо от их внутренних идеологических и клановых противоречий. Расписаться в личной поддержке системы ограбления детей не попытавшись оказать сопротивление я не мог, это было слишком. Т.е. выбора не было, оставалось только попытаться подготовить и провести серьезный контрудар.
Попытка серь╠зного удара по системе риэлтерских преступных организаций требовала либо статистики подобных преступлений, что было явно нереально, либо превращения частного случая в юридический прецедент с последующим раздуванием политического скандала вокруг него. Т.е. требовалась кляузная отработка ситуации, к которой я и приступил совместно с ограбленной упомянутыми "риэлтерами" А.К.Тиайн и членом РКРП, бывшем следователе по особо важным делам при прокуроре РСФСР А.Б.Каллистовым. Пользуясь консультациями А.Б.Каллистова А.К.Тиайн и я от имени И.Т.Якуничкина стали последовательно подавать заявления в суды и прокуратуры (Чертановские и Московские), фиксируя сознательные нарушения закона (часто в откровенно абсурдной форме) с их стороны пытаясь собрать доказательства существования деятельности упоминавшегося выше преступного сообщества, достаточные для подачи мотивированного заявления в прокуратуру и серьезного политического скандала.
Прежде всего требовалось окончательно зафиксировать фактическую отмену московскими "правоохранителями" законодательства о прописке (регистрации) применительно к ситуациям, когда оно защищает права детей. Это произошло на заседании Мосгорсуда 16 сентября 1997г., принявшем определение (прил.3), в котором утверждалось, что И.Т.Якуничкин прописан в Петушинском лесничестве (решение Чертановского суда по этому вопросу было так невнятно сформулировано, что его мотивирующая часть была просто непонятна). 21 октября Т.В.Якуничкиным была подана надзорная жалоба Председателю Московского городского суда (прил.4), в которой перечислялись документы, фиксирующие факт прописки (выписки из домовой книги; выписки из лицевого счета; выписки из учетной карточки в РОВД), указывалось их отсутствие в деле и необъяснимый отказ суда и прокуратуры сделать соответствующий запрос для прояснения ситуации. В последнюю декаду ноября был получен отказ в удовлетворении этой жалобы за подписью Зам.Председателя Мосгорсуда Н.С.Романенкова вновь прямо утверждавший, что И.Т.Якуничкин прописан в Петушках.
После этого мы перешли к фиксированию сознательного невыполнения прокуратурой своих прямых обязанностей - возбуждение уголовных дел в случае очевидных преступлений и защите прав несовершеннолетних.
В середине ноября от имени несовершеннолетнего И.Т.Якуничкина, в Чертановский суд была подана жалоба с просьбой "...обязать Чертановскую межрайонную прокуратуру Москвы рассмотреть дело о совершении мошенничества в отношении меня, что привело к существенному нарушению моих гражданских прав, а именно - проверить сведения о непригодности к проживанию дома в Петушинском лесничестве, состоянии его на учете в соответствующих органах, наличии прописки меня в этом доме, ее документальном подтверждении и законности такого подтверждения, а в случае нарушения закона - принять наконец мотивированное постановление о возбуждении уголовного дела во исполнение ее прямых обязанностей..." Судья Шарапова, к которой нас направил секретарь Председателя суда отказалась принять жалобу, переадресовав ее к рассматривавшей дело о паспорте судье Пынзарь, которая истерично вопрошала: "Как же мы будем указывать прокуратуре?", но под нажимом Председателя суда жалобу в конце -концов взяла. 27 ноября после двухнедельных проволочек и консультаций она выдала определение об отказе в принятии жалобы к рассмотрению предложив обращаться в вышестоящую прокуратуру, что и было сделано в тот же день.
Мосгорпрокуратура переслала жалобу в Чертановскую прокуратуру для ответа по существу по сути предложив добиваться расторжения сделки в гражданском порядке. Однако еще до получения ответа для затруднения волокиты по рекомендации А.Б.Каллистова 3 декабря в Чертановскую прокуратуру было подано заявление от И.Т.Якуничкина (прил.5) с просьбой возбудить уголовное дело по факту квартирного мошенничества и похищения семьи Якуничкиных-Жебровских с тем, чтобы последующими жалобами в вышестоящую прокуратуру выбить письменное постановление. На это заявление прокуратура была обязана выдать постановление о возбуждении уголовного дела или отказе в этом через 10 дней, а на первое - всего лишь прислать ответ через месяц.
Поскольку Чертановская прокуратура этого не сделала 22 декабря мы подали заявление на имя прокурора Чертановской прокуратуру Демиденко (копия в 21 отд. Мосгорпрокуратуры) с просьбой выдать постановление о возбуждении уголовного дела либо отказе от этого. Ввиду отсутствия какого-либо ответа 19 января в Мосгопрокуратуру была подана жалоба на неправомерные действия Чертановской прокуратуры, не выполняющей свои прямые обязанности с просьбой "...обязать Прокурора Чертановской межрайонной прокуратуры г.Москвы в недельный срок принять мотивированное постановление о возбуждении уголовного дела о квартирном мошенничестве в соответствии со ст.139, 325, 330 УК РФ, а в случае его отказа от выполнения своих прямых служебных обязанностей и на этот раз, обеспечить возбуждение уголовного дела по указанным статьям УК Вашей прокуратурой, а также в соответствии с компетенцией Вашей прокуратуры принять соответствующие меры к прокурору и другим должностным лицам Чертановской межрайонной прокуратуры, уклоняющимся от исполнения своих должностных обязанностей..."
И сразу же 23 января получили из Чертановской прокуратуры аж 2 ответа: датированное 13 декабря 1997г. сообщение об отказе в возбуждении уголовного дела и датированный 9 января более подробный ответ с рекомендацией обратиться в суд с иском о применении последствий недействительности ничтожной сделки к которому было приложено постановление Чертановской прокуратуры об отказе в возбуждении уголовного дела по мошенничеству, поскольку его не было и налету, поскольку срок давности привлечения к уголовной ответственности истек, хотя в действиях состав преступления был обнаружен (приложение 6). А в середине февраля из Мосгорпрокуратуры пришел ответ (прил.7) на заявление от 22 декабря, из которого мы узнали, что нам еще 13 декабря при личной встрече передали вышеупомянутое постановление, которое Мосгорпрокуратура не видит оснований отменять.
По разъяснению Каллистова для того, чтобы Генеральная Прокуратура РФ не просто переслала полученное заявление в Мосгорпрокуратуру для ответа по существу, но и взяла бы его на контроль было необходимо получить три отказа из Мосгорпрокуратуры, причем один из них должен быть подписан Прокурором Москвы либо его 1-м заместителем. Кроме того следовало в документе обосновать юридическую несостоятельность Постановления Чертановской прокуратуры об отказе в возбуждении уголовного дела. Для решения этих задач была подготовлена и 18 февраля сдана в Мосгопрокуратуру очень обстоятельная повторная жалоба на неправомерные действия Чертановского прокурора Демиденко, в которой юридически обосновывались наиболее очевидные преступления (налет, прописка, снятие денег со счетов несовершеннолетних, неисполнение своих обязанностей правоприменительными органами). Приводить ее полностью нет смысла, от обращенного к все еще несовершеннолетнему Илье Якуничкину утверждения, что он не отрицает факт получения денег за московскую квартиру - после снятия их со счета, с которого он и сам не имел права их снимать - веет то ли наглым произволом, то ли полной растерянностью. То же можно сказать и про истечение срока давности для налетчиков, поскольку заявления с требованием возбудить по факту налета уголовное дело были поданы сразу после него 27 июля 1995 года - в милицию, 1 августа 1995 года - в прокуратуру. Это, разумеется, не помешало Мосгорпрокуратуре в своем ответе от 24 февраля 1998 года подтвердить правомерность и законность этого постановления.
Подготовка к удару по правозащитно-перестроечной системе ограбления детей заканчивалась. Готовя почву для политического скандала я приступил к сознательному распространению конфиденциальной информации о роли "Яблока" и патентованных правозащитников в деле своего племянника, шантаже и социальной защите преступных организаций спекулянтов недвижимостью в московской политической тусовке. Дело семьи моего брата как факт длящегося политического шантажа начало приобретать довольно широкую известность в политических кругах в какой-то степени дискредитируя причастных к нему лиц, но только как факт индивидуального террора. Удручало то, что как политтусовка, так и "респектабельные" политические и административные круги упорно не воспринимали выводивший меня из себя и не вызывавший ни у кого особых сомнений факт функционирования системы ограбления детей как политическое явление, характеризующее общую направленность социальной политики московских властей, с которым необходимо бороться любыми средствами.
Я связывал это с постоянно растущим политическим влиянием покровительствовавшего "Яблоку" Ю.М.Лужкова, без патронажа которого подобные действия московских властей были явно невозможно. И в этом не было ничего удивительного, поскольку финансовое и политическое влияние московской мэрии в национальном масштабе во многом определялся ее контролем над московским рынком недвижимости, в первую очередь жилья. А поднимаемый мною вопрос мог сделать преступными значительную часть осуществленных в 90-х годах квартирных сделок. Почти все встречавшиеся мне публикации в большой прессе ("Сегодня", "Коммерсант") на эту тему были посвящены защите интересов "законопослушных" покупателей подобных квартир, которые могут пострадать от "неточностей в оформлении документов", в т.ч. и формально нарушающих права несовершеннолетних. Уже в этом году мне попалась статья такого рода, в которой упоминалось, что в судах Москвы лежит около 100 бесспорных гражданских исков о признании недействительными квартирных сделок, при оформлении которых были нарушены права несовершеннолетних и судьи тянут с их удовлетворением опасаясь создать прецедент, за что их очень хвалит автор статьи с сожалением предполагая, что рано или поздно какой-нибудь из них придется удовлетворить. Впрочем из прошедшего первое чтение в Госдуме закон о риэлтерской деятельности спекулянты недвижимости стремятся изъять всякое упоминание об ответственности тех, кто осуществляет юридическое оформление сделок с недвижимостью за достоверность информации в документах, на основании которых она оформляется.
Понятно, что даже при косвенной угрозе финансово-политическим интересам такого масштаба реакция соответствующих структур может быть очень острой. И она не заставили себя ждать. 17 марта (вторник) А.К.Тиайн сдала в Мосгорпрокуратуру жалобу И.Т.Якуничкина (прил.8) на имя прокурора Москвы с просьбой принять решение по его жалобе лично. Следующая жалоба должны была пойти уже
в Генеральную Прокуратуру РФ. 24 марта (пятница) на квартиру к Якуничнину Т.В. приехала из Петушков девушка Таня и предложила продать дом в Петушках и для дальнейших переговоров взяла телефон моей квартиры. Когда на следующий день я услышал рассказ об этом первой мыслью было ощущение опасности для Ильи. Однако обдумав ситуацию я пришел к выводу, что смысл могут иметь только силовые акции против меня и не стал ни с кем делиться своими опасениями. Это было ошибкой. В ночь с 4 на 5 апреля мой племянник И.Т.Якуничкин получил 6 ножевых ранений и был на скорой доставлен в больницу номер 7. Ночью Илье делали операцию после чего уже 5 апреля (воскресенье) положили в 12 Хирургию (уколы, капельница и т.д.). И в этот же день вечером позвонила Таня из Петушков и спросила, согласны ли мы продать дом в Петушках. Сомнений в заказном характере преступления у меня не было.Весьма любопытной была первая и, видимо искренняя, реакция моих знакомцев из спецслужб, сводившаяся к формуле: "Серьезные люди так не поступают". Я думаю, они ошибались, в 92-93г.г. от разных лиц из депутатско-моссоветовской среды до меня доходили упоминания об историях такого типа как рядовом обыденном явлении в политической практике демократического руководства Моссовета, пытавшегося насильственно выселить всех недостаточно богатых москвичей из города и публично провозглашавшего необходимость узаконить взяточничество, официально определить государственно-утвержденные расценки на виды взяток с тем, чтобы наказывать исключительно за их превышение. Так что у меня были все основания рассматривать происходящее как реализацию политической программы пришедших в 1991г. к власти демократов и правозащитников. Российские спецслужбы явно относились с большим уважением к закону, чем правозащитники соросовского розлива и в какой-то степени это защищало право на жизнь моих племянников от террористических наскоков находящихся у власти и отдававшим им распоряжения "правозащитников".
Что предприняли правоохранительные органы в ситуации более чем очевидного преступления? По имеющимся у меня документам картина получается следующая.
4 апреля 1998г. около 22 часов была совершена попытка убийства несовершеннолетнего Ильи Якуничкина. Его знакомый 18-летний Михаил Гоцев, вымогая у Якуничкина деньги на погашение своих долгов, попытался его убить, нанеся шесть ножевых ранений (одно из них было проникающим в брюшную полость и явно опасным для жизни). В травмопункте потерпевший подписал составленное сотрудником ОВД "Нагорный" заявление с требованием возбудить уголовное дело против М.Гоцева, но дело возбуждать не стали. При этом в медицинскую карту амбулаторного больного Якуничкина Ильи Тимофеевича, заведенную травмотологическим отделением городской поликлиники N 35 ЮАО г.Москвы были записаны неправильные сведения о больном: неправильно указаны дата рождения 3/02 -1970 вместо 27.03.1981г., домашний адрес - Газопровод 1-3-92 вместо Симферопольский пр-д, д.4, кв. 35, а в сведениях о месте работы (учебы) записано "не работает" вместо "учащийся СПТУ 73" г.Москвы. 12 апреля М.Гоцев приходил к лежавшему в больнице потерпевшему Якуничкину извиняться, на Якуничкина было оказано весьма интенсивное давление с целью заставить его отозвать свое заявление. Причем делали это лица, причастные к квартирному мошенничеству (С. Тиницкий) и вроде бы давно не появлявшиеся в их семье. Только после обращения родственников потерпевшего в Генеральную прокуратуру РФ (приложение 9) Чертановская межрайонная прокуратура г.Москвы возбудила по данному факту уголовное дело номер 209 939. Названный уже в составленном сотрудником ОВД "Нагорный" 4 апреля М.Гоцев был допрошен как подозреваемый и задержан только 23 апреля.
Следователь Логвиненко довольно энергично провел все формально необходимые следственные действия, собрал документы (характеристики на Гоцева и Якуничкина с места жительства, работы и учебы), произвел задержание подозреваемого, выписал постановление о проведении судебно-медицинской экспертизы и в конце апреля ушел в отпуск. Как раз к этому времени я и мои родственники успокоились и консультируясь с Каллистовым выработали линию действий в ситуации, когда основным противником является не обвиняемый и его родственники (еще до задержания 20 апреля М.Гоцева его родители и сестра пришли домой к И.Якуничкину, обещали деньги, уговаривали взять заявление из милиции, позже (1 мая) принесли текст заявления, который по их словам им продиктовали в Чертановской прокуратуре, см. прил.10) а "правоохранительные" органы и стоящие над ними "публичные политики", манипулирующие (непосредственно или через уголовные группировки) небогатой, приблатненной семъей Гоцева - отец инвалид, мать работает в риэлтерской фирме, младшая сестра злоупотребляет наркотиками.
Все эти передряги совпали с разрушившим устойчивость ельцинского режима политическим кризисом, начавшимся с отставки Черномырдина. Это изменило суть поднимавшегося квартирным шантажом моего брата политических вопросов. Из выступления против неуважения ко мне лично (так сформулировал проблему один из посредников еще в 1995 году), проявленным грубоватыми сторонниками необходимых и победоносных либеральных реформ те же самые действия стали выступлением против вызвавших национальную катастрофу преступных реформ. Это выразилось в новой серии предложений о политической карьере. Некоторые из них повергли меня в полное недоумение. Например, вопрос не хочу ли я стать министром. Это меня настолько ошеломило, что я даже не спросил в каком правительстве (по ситуации мне представлялись возможными московское, свердловское и российское) и какого министерства (тут у меня вообще никаких мыслей нет). В общем меня это повеселило, но не уменьшило злости и стремления свести счеты с заказчиками этих преступлений.
Но прежде всего надо было хоть как-то защитить своих родственников. Чтобы снизить вероятность новых террористических действий против членов моей семьи я воспользовался состоявшейся 27 апреля пресс-конференцией адвокатов "краснокаменных террористов" (С.Маркелов и др.) и Московского советского антифашистского общества (О.Федюков) и распространил подписанный председателем МСАО Федюковым "Пресс-релиз: политический терроризм "респектабельных демократов" в Москве". Корреспонденты вопросов по этому поводу не задавали, хотя пресс-релиз читали крайне внимательно и подходили с вопросами к хозяйке помещения, ведшей пресс-конференцию.
Тиайн была оформлена доверенность на защиту несовершеннолетнего Ильи Якуничкина от Движения защиты детства (дочерняя структура РПК) и она стала добиваться официального признания Ильи потерпевшим, а себя - представителем потерпевшего. Мой брат написал заявление следствию , в котором ставился вопрос о допросе "Тани из Петушков", приехавшей 24.03. к Якуничкиным с предложением продать дом в Петушинском лесничестве и повторившей свои предложения по телефону 5 и 6 апреля - сразу после попытки убийства И.Т.Якуничкина и передал его Тиайн с тем, чтобы она вручила его в удобное время по своему усмотрению. 7 мая Тиайн, Илья и его отец побывали в Чертановской прокуратуре. Выяснив, что следователь Логвиненко в отпуске и дело никому не передано Тиайн подала заявление отца потерпевшего о Петушинской Тане зам.прокурора по надзору за следственной работой А.Е.Шлыкову.
Лишь 15 мая зам.прокурора Шлыков сообщил, что дело передано следователю Смирновой С.Ф. При встрече с Тиайн Смирнова разговаривать по существу дела отказалась, по же поводу признания Ильи потерпевшим, а Тиайн его представителем сказала, что посоветуется с начальством. Лишь 22 мая, в свой последний рабочий день перед отпуском следователь Смирнова оформила Якуничкина И. Т. потерпевшим в деле, а Тиайн А.К. - представителем потерпевшего (по доверенности ДЗД, заявлению Т.В. Якуничкина и подписи И.Т.Якуничкина).
Кое-что указывает на то, что Чертановская прокуратура предпринимала следственные действия по проверке фактов, подтверждающих версию о заказном характере преступления и после их подтверждения предварительное следствие уже не столько расследовало попытку убийства, сколько всеми законными и незаконными средствами выгораживало замешанных в нем высокопоставленных лиц.
Заявление Т.В.Якуничкина было подано в Чертановскую прокуратуру . 07.05., а 18.05. в нашей квартире раздался телефонный из междугородней станции г.Петушки. Женский голос спросил о звонках из Петушков 5-6 апреля. Получив подтверждение спросила, есть ли у нас кто-нибудь знакомый в Петушинской ЦРБ (Центральной районной больницы), междугородние звонки 5 и 6 были из нее и они в этом разбираются. Маловероятно, чтобы интересу Петушинской междугородки к звонкам Якуничкиным из местной ЦРБ не предшествовал интерес к ним МВД или прокуратуры.
И практически сразу после этого (26 мая) дело было передано следователю Нестерову. 10 июня мать Гоцева предложила 2 млн.руб. за заявление о том, что "потерпевший не имеет претензий" утверждая, что этого хочет новый следователь Нестеров для того, чтобы закрыть дело. После нашего отказа от этого предложения тактика следствия свелась к тому, чтобы любыми средствами представить дело как бытовую ссору обвиняемого с потерпевшим. C этой целью в ходе расследования следователем Нестеровым были оставлены без внимания ходатайства представителя потерпевшего о расследовании мотивов вымогательства со стороны обвиняемого, о приобщении к делу всех материалов дознания, о выяснении причин указания в документах заведомо неправильных сведений о фамилии и местожительстве потерпевшего, о проверке появления на квартире Якуничкиных в ходе расследования некоей "Тани из Петушков", предлагавшей "продажу" несуществующего там уже дома и т.п.(прил.11) - все, что указывало на заказной характер преступления и его связь с серией предшествующих деяний, совершенных в отношении семьи Якуничкиных в 1994-1997гг.
Некоторые действия господина Нестерова остаются для меня непонятными и по сию пору. Так, направляя И.Т.Якуничкина на судебно-медицинскую экспертизу через 4(!) месяца после преступления следователь Нестеров не воспользовался постановлением, оформленным еще в апреле следователем Логвиненко, а зачем-то выписал новое, в котором фамилия потерпевшего была указана неверно (Якунчик).
В этой ситуации моя деятельность свелась к документированию преступлений, совершаемых правоохранительными органами при сокрытии преступлений власть имущих. Занятие это по-своему увлекательное и полезное с точки зрения политического скандала. Однако стремление дать сдачи яблочно-риэлтерским мерзавцам не отменяло необходимости решения бытовых проблем моих племянников, а здесь прогресса не было. Заявление в Генпрокуратуру, заставившее местных правоохранителей завести-таки уголовное дело было 22 апреля переслано в Мосгорпрокуратуру без постановки на контроль, что весьма удивило и расстроило А.Б.Каллистова, не представлявшего себе как это возможно. Мосгорпрокуратура в своем ответе от 19 мая категорически утверждала, что попытка убийства И.Якуничкина не связано с продажей квартиры. В другом письме, подписанном первым зм.прокурора Москвы Синельщиковым подтверждалась законность сделки с квартирой. Ведя следствие сотрудники Чертановской прокуратуру умудрялись вообще не замечать отсутствие паспортов у потерпевшего и его матери, выступавшей в роли одного из основных свидетелей.
Необходимо было возобновить работу по решению житейских проблем. По предложению Каллистова 8 июня Тиайн пошла в Чертановский суд с заявлением Ильи об установлении в качестве факта, имеющего юридическое значение, место его постоянного проживания, что позволило бы в дальнейшем потребовать от ОВД "Нагорный" выдачи паспорта. Судья Н.В.Шарапова заявление принять отказалась и выписала определение об отказе в принятии заявления поскольку данные вопросы не подлежат рассмотрению в суде со ссылкой на п.1 ст.129 ГПК РФ. 11 июня по совету председателя председателя Чертановского суда А.Л.Новикова Тиайн обжаловала определение Шараповой в Московский городской суд подав соответствующее заявление в канцелярию Чертановского суда. В тот же день Тиайн побывала на приеме у А.И.Гнездлина, прокурора Генеральной прокуратуры РФ из отдела по надзору за соблюдением законодательства о несовершеннолетних и по его совету написала заявление на имя Генерального прокурора РФ Скуратова с просьбой обязать Московскую прокуратуру сделать соответствующий запрос в Петушинское лесничество и жалобой на ответ первого зам.прокурора Москвы Ю.П.Синельщикова от 22 мая 1998г., что она и сделала.
Я в это время находился в гостях у моего бывшего кандидата в депутаты Е.Д.Варфоломеевой перебравшейся из Кишинева в Кромы (Орловская обл.). В процессе обсуждения моей квартирно-террористической ситуации Варфоломеева, ссылаясь на свой политический опыт в Кишиневе, Тирасполе и Москве уверенно предположила, что Игрунов заказал работу со мной частной сыскной фирме из своего финансово-политического номенклатурного круга предоставив частности профессионалам, а сам в детали не вникал. Это простейшим образом объясняло проколы, которые не должны были бы допустить люди из политической тусовки или спецслужб (наиболее очевидный - слишком откровенный шантаж, предусматривающий только полную капитуляцию и заведомо исключающий возможность компромиссного соглашения) и предложила обратится лично к Ю.М.Лужкову по принципу - разберитесь, Юрий Михайлович, со своими бандитами, а нет - ну что ж, значит враги.
Сразу по возвращении в Москву я приступил к реализации этой идеи. С участием Тиайн, Каллистова и моей младшей сестры И.Т.Якуничкиной был подготовлен текст заявления имя Ю.М.Лужкова от социально благонадежной И.Т.Якуничкиной (многодетная мать, не участвовала, не привлекалась и т.д.). 19 июня я и моя сестра побывали на личном приеме у нач. отдела реабилитации (б. отдел опеки) Комитета образования Правительства Москвы О.О.Сергеевой (бывший депутат Мосгордумы, приостановившей свое членство в анпиловской КПСС после назначения на руководящую должность в
Комитет по образованию Правительства Москвы) и просйли ее довести лично до "главного бандита Москвы и ее окрестностей" Ю.М.Лужкова заявление И.В.Якуничкиной (прил.12) с просьбой помочь решить вопрос с квартирой брата и защитить ее собственных детей от возможных террористических актов.Уважаемая т.Сергеева как недавно назначенный начальник бывшего отдела опеки долго отказывалась верить, что деньги со срочных детских вкладов любой жулик может снять на следующий день после открытия счета, несколько раз переспрашивала, позвонила в УМО "Нагорный" к специалисту по опеке Г.И.Бондаренко, потом сказала, что она за это дело берется, записала телефоны и попросила сообщить ей номера сберкасса и детских счетов, с которых были сняты деньги несовершеннолетних. Мне реакция Сергеевой была очень приятна, но, как я сейчас понимаю, именно она превратила обращение к Лужкову из попытки решения житейских проблем моих племянников в очередной ход по подготовке скандала.
Ольга Олеговна Сергеева была единственным человеком из московской политтусовки, активно отреагировавшим на бесивший меня факт беспардонного грабежа детей. Судя по последующему ничего хорошего ей это не принесло. Уже в сентябре она ушла из московского Комитета по образованию и стала уклоняться от контактов со мной. Адресованное же Ю.М.Лужкову заявление моей сестра таинственно исчезло.
Тем временем закончились сроки предварительного расследования по делу о попытке убийства моего племянника и в середине июля следователь Нестеров стал оформлять уголовное дело номер 209 939 для передачи его в Чертановский суд. 15 июля он пригласил представителя потерпевшего А.К.Тиайн приехать к нему для ознакомления с передаваемым в суд делом. При ознакомлении с материалами уголовного дела N 209 939 Тиайн увидела, что в них отсутствуют обвинительное заключение, общая нумерация страниц, первичные оперативные материалы милиции и все заявления и ходатайства родственников и законного представителя потерпевшего. Следователь Нестеров обосновал это тем, что он лично считает их не относящимися к делу и заявил, что обвинительное заключение готово и он передает дело в суд. Тиайн, я и Каллистов, обсудив линия следствия решили написать еще одно ходатайство с просьбой включить в дело оперативные материалы, наши предыдущие ходатайства и дать письменный ответ на заявление В. В.Якуничкина от 2 июня 1998 года и послать его по почте заказным с уведомлением о вручении на имя В.И.Демиденко. Ходатайство было отправлено 21 июля, а 24 пришла открытка с уведомлением о вручении письма с ходатайством прокурору Демиденко 22 июля. 28 июля Тиайн вновь ездила к следователя Нестерову, но его на месте не оказалось. Сидевшие в той же комнате работники Чертановской прокуратуры извлекли из компьютера обвинительное заключение, чтобы Тиайн смогла его переписать и взяли с нее расписку об ознакомлении с ним.
При обсуждении этого посещения Каллистов высказал предположение, что дело уже передано в суд и посоветовал подготовить ходатайство судье с просьбой вернуть дело в прокуратуру для дополнительного расследования. Когда Тиайн дозвонилась до канцелярии Чертановской прокуратуры выяснилось, что дело действительно уже передано в Чертановский суд. В канцелярии Чертановского суда нам сообщили, что дело поступило и расписано судье Колотовой, но судья был на больничном, дело не смотрел, поэтому о дате распорядительного заседания говорить рано. После того, как был подготовлен черновик ходатайства суду о возвращении дела на дополнительное расследование 30 июля Тиайн вновь звонила в канцелярию суда. Ей было необходимо ознакомится с реально переданным в суд вариантом дела, поскольку окончательный текст ходатайства зависел от того, включены ли в переданное в суд дело ходатайства А.К.Т., заявления родственников И.Т.Я. и ответы на них следователя. В канцелярии ответили, что судья еще дело не смотрел и поэтому ей его показать не имеют право, пусть звонит в понедельник. В понедельник 3 августа Тиайн смогла наконец на личном приеме у судьи Колотовой, ознакомиться с делом. Наши заявления и ходатайства к нему не приобщены. Ходатайство о возвращении дела на доследование судья принять отказалась, предложив подать его на судебном заседании. Выяснилось, что распредительное заседание суда уже прошло и суд назначен на 26 августа.
По моему предложению к судебному заседанию было подготовлено ходатайство о направлении дела на доследование в другую прокуратуру г. Москвы в связи с тенденциозностью следствия, исключившего из рассмотрения версию о заказном характере преступления и сознательно введшего суд в заблуждение не включив в материалы дела ходатайства представителя потерпевшего. 25 августа Тиайн приехала в суд для ознакомления с делом, чтобы подготовить ссылки на него в момент задавания подготовленных вопросов и заявления соответствующих ходатайств. В канцелярии суда ей отказались дать дело для ознакомления, поскольку в приложенном к обвинительному заключению списке участников процесса, подлежащих вызову в суд А.К. Тиайн не указана и, следовательно она представителем потерпевшего не является.
Т.е. Чертановская прокуратура и лично следователь Нестеров в прямое нарушение УПК РФ, требующего предварительного ознакомления потерпевшего или его законного представителя с обвинительным заключением и уже подготовленным и пронумернованным делом до передачи дела в суд не желавшая включать в него ходатайства потерпевшего прокуратура сделала это по секрету от нас. При передаче дела в суд следователь А.Нестеров не только не ответил на официальные ходатайства представителя потерпевшего, но и не включил их в уголовное дело, которое направил в суд. Тем самым он сознательно нарушил Уголовно-процессуальный кодекс РФ и ввел суд в заблуждение, поскольку получив путем обмана подпись представителя потерпевшего об ознакомлении с материалами дела впоследствии не указал в обвинительном заключении ее в качестве лица, подлежащего вызову в суд пытаясь лишить несовершеннолетнего потерпевшего его представителя-юриста.
С утра 26 августа Тиайн побывала на приеме у заместителя председателя Чертановского суда, который подтвердил ее право на участие в заседании суда в качестве представителя потерпевшего. Заседание суда под председательством судьи С.Ф.Колотовой началось на несколько часов позже назначенного времени. Пришло более 30 человек, в т.ч. дворовая кампания Гоцева - 10-15 парней и девчонок 15-19 лет - с явным намерением устроить скандал для оказания психологического давления. Командовал этой кампанией мужик лет 25 по кличке Глот, который затеял со мной беседу заявив, что он очевидец и знает о произошедшем больше других, но на предложение выступить свидетелем заявил, что он очевидец неофициальный и выбежал из зала - похоже, что побежал советоваться - вернувшись вел себя вполне вежливо и больше не выступал. Молодняк ограничился ободряющими репликами в адрес Гоцева, но без выпадов против Якуничкина. Открыв заседание судья заявила, что дело рассматривать по существу нет возможности по недостатку времени, подтвердила признание А.К.Т. представителем потерпевшего, но ходатайства сторон рассматривать отказалась перенеся их рассмотрение на следующее заседание. Судья выглядела усталой, полубольной, назначила на 1 сентября второе заседание, которое назвала "техническим". У меня сложилось впечатление, что судья была сильно ошарашена в первую очередь количеством собравшегося на заседание народа и возможностью скандала. После окончания заседания Тиайн зашла к судье и ознакомила его с подготовленным ходатайством.
1 сентября состоялось второе заседание суда под председательством судьи С.Ф. Колотовой. Были приняты к рассмотрению и удовлетворены 5 из 6 ходатайств адвоката обвиняемого (о допуске общественного защитника, проведении психиатрической экспертизы и т.д.), наше же ходатайство судья не только отказалась рассматривать до следующего заседания, на котором дело будет рассматриваться по существу, но и взять его для ознакомления. Третье заседание было назначено на 5 октября
. Я, Тиайн и Каллистов многократно обсуждали, существует ли у судьи процессуальные возможности вынести приговор не опросив стороны о наличии у них ходатайств. В конце-концов Каллистов сказал, что в принципе такая возможность есть. Если психиатрическая экспертиза признает Гоцева невменяемым, то сразу после оглашения ее результатов судья без дальнейшего обсуждения может перейти к вынесению приговора о направлении на принудительное лечение. Чтобы исключить такую возможность решили немедленно послать ходатайство о направлении дела на дополнительное расследование заказным письмом на имя судьи Колотовой, что и было выполнено 17 сентября 1998г. После этого на состоявшемся 5 октября заседании суда рассмотрение дела отложено из-за неявки адвоката обвиняемого, а очередное заседание суда назначено на 3 декабря.Т.е. после того, как суд был вынужден признать А.К.Тиайн законным представителем потерпевшего судья С.Ф.Колотова за три месяца провела три заседания суда (26 августа, 1 сентября, 5 ноября), под различными предлогами так и не приступив к рассмотрению дела по существу.
Одновременно с разборкой вокруг уголовного дела 209 939 продолжались попытки решить нараставшие житейские проблемы моего 17-летнего племянника Ильи. Подготовив от имени И.Т.Якуничкина жалобу на имя наконец избранного Уполномоченным по правам человека РФ члена КПРФ О.О.Миронова (характерно, что упоминавшийся выше и оказавший существенную помощь в составлении этой жалобу Маркелов в последний момент неожиданно принялся крайне эмоционально отговаривать меня от его подачи) я не стал подавать ее обычным порядком решив воспользоваться связями все той же Варфоломеевой, приехавшей в Москву по своим делам и остановившейся у меня. 6 ноября мы вдвоем побывали в конторе т.Миронова и передали подписанную И. Т.Якуничкиным и адресованную Уполномоченному по правам человека РФ О.О.Миронову жалобу (прил.13) подруге Варфоломеевой по защите Дома Советов в 1993г., ныне работающей советником Уполномоченного по правам человека. Состоялся откровенный разговор о политической подоплеке и возможности прижать господ правозащитников, для неофициального ознакомления с ситуацией в целом были оставлены некоторые материалы включая самые первые наброски этих "Записок" и наши ходатайства следователю и суду по делу о покушении на И.Т.Якуничкина.
Через неделю после этого, 14 ноября 1998г. на 14-летнего сына моей сестры Ирины Ивана Дорожкина было совершено неспровоцированное нападение, после которого он также попал в больницу. Обстоятельства преступления практически исключали возможность обычной молодежной драке, а телефонный звонок в мою квартиру в день выписки Ивана из больницы от все той же "Тани из Петушков" с все тем же предложением продать дом в Петушках не оставлял сомнений, что речь идет о продолжении шантажа. По совету Каллистова моя сестра сразу после выписки сына на основании его рассказа составила и подала заявление в УВД ЮАО г.Москвы с просьбой возбудить уголовное дело по факту явного преступления (прил.14).
В день своего отъезда, 16 ноября Варфоломеева поехала в контору Миронова предварительно договорившись, что жалобу Ильи при ней зарегистрируют и пустят в работу. От сообщения о нападении на второго моего племянника советник т.Миронова впала в некоторую панику которая еще более возросла, когда обнаружилось, что в ее столе наших бумаг нет, они исчезли. Договорились, что я принесу новый экземпляр заявления, который сразу зарегистрируют, пустят в работу и договорятся с их адвокатом, что он будет защищать интересы И.Т.Якуничкина.
Однако когда 19 ноября я пришел в эту контору с новым экземпляром заявления Миронову и полным комплектом приложений к нему ситуация изменилась в худшую сторону. Пропавшие бумаги нашлись, мне изъявили готовность помочь "только без" политики", доказывали нереальность того, что квартирная махинация делалась для наезда на меня и почти открыто предложили грант Сороса. Я указал, что заявление Миронову написано без политики и полностью согласился с тем, что механизм квартирных махинаций предназначен для грабежа несовершеннолетних и в случае со мной использовался не по прямому назначению проигнорировав разговоры о гранте. Жалоба зарегистрирована не была, хотя словесно помощь была обещана. Попытки решить чисто житейские проблемы моего племянника в очередной раз забуксовала.
При рассмотрении дела по существу в ходе заседаний 3 и 4 декабря 1998г. суд, спасая честь мундира правоохранительных органов, сознательно не стал разбираться в обстоятельствах дела и отклонил ходатайство представителя потерпевшего о направлении дела на дополнительное расследование под тем предлогом, что судебному следствию не удалось выявить связь между нанесением М. Гоцевым И.Якуничкину шести ножевых ранений с предыдущей мошеннической квартирной сделкой, жертвами которой стали родители И.Якуничкина. Между тем, в указанном ходатайстве (прил.15) содержалась просьба к суду направить дело на дополнительное расследование в другую прокуратуру Москвы в связи с очевидными и сознательными нарушениями законности при проведении предварительного следствия. Более того, суд даже не приобщил к делу ходатайства представителя потерпевшего, поданные в ходе предварительного следствия.
В этой ситуации приговор 18-летнего М.Гоцева к семи годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строго режима (что исключает амнистию, условно-досрочное освобождение и т.д.) по недоказанному обвинению в умышленном убийстве при случайной ссоре выглядит как откровенное стремление вывести из-под ответственности действительных виновников преступления и в первую очередь избежать ответа на два очень простых вопроса: Кому Гоцев был должен деньги? Не на наркотики ли они ему были нужны?
По факту же нападения на 14-летнего Ивана Дорожкина милиция не только не заводит уголовное дело, но и вообще не хочет давать письменного ответа на заявление матери Ивана, И.В.Якуничкиной, а я получаю очередные предложения баллотироваться в Государственную Думу при условии личного обращения с частной просьбой о помощи в решении квартирного вопроса в гражданском порядке.
Аналогичный подход продемонстрировала и коллегия Мосгорсуда, снявшая с Гоцева (при кассационном рассмотрении его защищали два адвоката, один из которых совсем недавно работал следователем в прокуратуре) обвинение в убийстве и снизившая срок наказания до четырех лет общего режима, но опять-таки не приобщившая к делу упомянутые ходатайства.
Таким образом, очевидно, что наше правосудие последовательно защищает права "людей" (на воровском жаргоне людьми являются только воры) от "лохов", в полном соответствии с декларациями международно-признанных правозащитников о том, что спекуляции не существует, а есть только "пережитки тоталитарного образа мышления у не умеющего приспособится к свободе, демократии и рынку населения этой страны". С этой точки зрения политико-правовая деятельность упомянутых правозащитников в Москве выглядит как работа военно-полевых судов пользующегося международной поддержкой московского ворья, которая юридически оформляет его военные действия в гражданской войне против детей.
РЕЗЮМИРУЮ
На основании того, что случилось со мной и моими близкими в 1994-1999гг., я обвиняю правозащитников и демократов соросовского разлива, депутатов Госдумы РФ В.Игрунова, С.Ковалева и Г.Явлинского в создании преступного сообщества, занимающегося под лозунгами защиты прав человека и судебно-правовой реформы систематическим ограблением несовершеннолетних в г.Москве, и в защите его интересов с помощью политического терроризма, с использованием не только уголовников и обычных правоохранительных органов (милиция, прокуратура, суды), но и спецслужб (ФСБ, Налоговая полиция).
Представляется, что подобная "правозащитная деятельность" подпадает под статьи 210 (создание преступной организации) и 205 (терроризм) УК РФ в гораздо большей степени, чем раздутое властями и прессой дело "краснокаменных террористов" А.Соколова, И.Губкина и др., взрывавших воздвигнутые за последние годы нашими "демократами" памятники Николаю II. Однако против демократов-правозащитников, находящихся на содержании у международного финансового спекулянта и создателя американской мировой империи (всемирного открытого общества) Дж.Сороса, дел о терроризме в ельцинской суверенной России не возбуждают, признавая их действия соответствующими концепции прав человека и претендующей на их реализацию Конституции РФ 1993г.
Поэтому я считаю, что в нашей стране порядочным может считаться только тот человек, чьи практические действия противоречат как разработанной по заказу международных финансовых фондов концепции прав человека, так и базирующейся на ней Конституции РФ, для успешной реализации которых господа В.Игрунов, С.Ковалев и Г.Явлинский в октябре 1993г., сразу после поддержанного ими расстрела Верховного Совета РФ, создали избирательное объединение БЛЯ, ныне движение "Яблоко"