Патриотизм
Патриотизм - любовь к отечеству. Когда собирательная жизнь
человечества держалась на кровной связи между членами отдельных
небольших групп, чувство общественной солидарности совпадало с чувством
семейным. Такой первичный П. рода или племени совместен и с кочевым
бытом. При переходе племен к оседлому земледельческому биту, П. получает
свое специфическое значение, становясь любовью к родной земле. Это
чувство естественно слабеет в городском быту, но здесь развивается новый
элемент Я. - привязанность к своей культурной среде или к родной
гражданственности. С этими естественными основаниями патриотизма, как
природного чувства, соединяется его нравственное значение, как
обязанности и добродетели. Основной долг благодарности к родителям,
расширяясь в своем объеме, но не изменяя своей природы, становится
обязанностью по отношению к тем общественным союзам, без которых
родители произведи бы только физическое существо, но не могли бы дать
ему преимуществ достойного, человечного существования. Ясное сознание
своих обязанностей по отношению к отечеству и верное их исполнение
образуют добродетель П., которая издревле имела и религиозное значение.
Отечество не было только географическим и этнографическим термином - оно
было вотчиной особого бога, который сам, по всей вероятности, было более
или менее отдаленною трансформацией умершего родоначальника. Таким
образом служба родине была деятельным богослужением, и П. совпадал с
благочестием. Не культ зависел от родины, а родина, как такая,
создавалась культом: отечество было землею отцовских богов, и потому
беглецы, уносившие с собою этих богов, через них основывали новое
отечество. Забирать к себе чужих богов было самым прочным средством для
завоевания чужих земель, как это и делалось римлянами. Мирный синкретизм
различных культов, преобладавший у эллинов, также содействовал
ослаблению местного П. К концу древнего мира греческое смешение и
римское поглощение привели к образованию двоякого П., окончательно
упразднявшего этнографические и географические границы: П. общей
государственности (воплощенной окончательно в лице императора, на
которого в учреждении кесарской апофеозы было перенесено и религиозное
значение общего отечества) и П. высшей культуры. У евреев П. хотя
сохранял преобладающий религиозный характер, но при этом стал также
универсальным. Через духовную работу пророков еврейского народ дошел до
сознания, что его племенной и местный Бог есть единое Божество над всем
миром. В сознании пророков и апостолов первое, земное отечество должно
было погибнуть, чтобы возродиться во всеобъемлющем царствии Божием. К
познанию и созиданию этого царства призывались равно все народы, и этим
освящался П. национальный, но лишь под условием всечеловеческой
солидарности, т. е. как любовь к своему народу не против других, а
вместе со всеми другими. Не только для исполнения, но и для сознания
большинством человечества этого высшего требования нужен был еще не
окончившийся доныне переходный процесс, характеризуемый преобладанием
исключительно национального П. и враждебного соперничества народов. В
средние века народная вражда не имела принципиального значения, уступая
теократической идее (царства Божия), в двух ее исторических
материализациях - церковной (папство) и государственной (империя).
Естественная любовь к ближайшему отечеству существовала, но решительно
подчинялась в нравственном сознании требованиям высшего универсального
порядка. Как некогда пророк Иеремия проповедовал евреям политическое
самоотречение и покорность чужому завоевателю, как второй Исаия видел
спасителя своего народа в персидском царе Кире, так величайший патриот
Италии, Дант, призывал для спасения своего отечества немецкого
императора из-за Альп. В чисто национальном виде патриотическое чувство
ярко проявилось в начале ХV в. во Франции, в лице Жанны д'Арк. Столетняя
война французов с англичанами не имела принципиального характера в
других отношениях: в религиозном - обе стороны принадлежали к одной и
той же церкви, в политическом - к одному и тому же
феодально-монархическому строю; основы быта общественного были одни и те
же; война представлялась сначала лишь династическою борьбою Валуа и
Плантагенетов за престол Франции. Но постоянные встречи с чужими
народным характером мало по малу пробуждали у французов ревнивое чувство
своей народности и вызвали наконец откровение национальной идеи. Жанна
д'Арк впервые дала простую и ясную формулу чисто национальному
патриотизму: быть независимыми от чужеземцев на своей земле и иметь
среди себя своего собственного верховного главу. В Германии столетием
поздние возбуждение национального П. в борьбе с чужеземною церковною
властью ослаблялось и осложнялось принципиальным религиозным значением
этой власти, которое для многих перевешивало национальные требования.
Вследствие этого произошел раскол между немцами католиками: и немцами
протестантами, и национальный П. Германии мог утвердиться только в ХIХ
в., с ослаблением религиозного чувства и под влиянием внешней борьбы за
политическое существование против двух Наполеонов. Подобным же образом в
борьбе с чужими элементами развивался национальный П. и в других
странах. В настоящее время он достигает, по видимому, своего
кульминационного пункта. В передовой европейской стране - Франции - П.,
для большинства нации, заменил собою религию. Первоначально отечество
было священно как вотчина своего, настоящего бога; теперь оно само
признается чем-то абсолютным, становится единственным или, по крайней
мере, самым высшим предметом поклонения и служения. Такое
идолопоклонство относительно своего народа, будучи связано с фактическою
враждою к чужим, тем самым обречено на неизбежную гибель. В историческом
процессе все более и более обнаруживается действие сил, объединяющих
человечество, так что исключительное национальное обособление становится
физическою невозможностью. Повсюду сознание и жизнь приготовляются к
усвоению новой, истинной идеи П., выводимой из сущности христианского
начала: "в силу естественной любви и нравственных обязанностей к своему
отечеству полагать его интерес и достоинство главным образом в тех
высших благах, которые не разделяют, а соединяют людей и народы".
наук, имеющая своим предметом изучение творений св. отцов церкви и
систематическое изложение содержащегося в них учения. В христианской
церкви название "отца" усвояется, еще со времен апостолов, вообще
пастырям церкви. В более специальном смысле название "св. отцов церкви"
усвояется тем церковным учителям, которые в своих творениях оставили
изложение и объяснение веры христианской, принятое церковью к своему
руководству. Из ряда "отцов церкви" особенно выделяются "вселенские
учители", имеющие наивысший личный авторитет в церкви, как оказавшие ей
особые услуги защитою, формулированием и разъяснением догматов веры. В
восточной церкви такое значение усвояется св. Василию Великому, Григорию
Богослову, Иоанну Златоусту и Афанасию Александрийскому , на Западе, -
кроме того Иерониму Стридонскому, Августину Гиппонийскому, Амвросию
Медиоланскому и папе Григорию Вед. Кроме того, западная церковь имеет
так наз. dостоrеs ессlеsiае, к которым причисляются: Лев Великий, Фома
Аквинат, Бернард Клервосский (с 1830 г.), Гиларий Пуатьерский (с 1852
г.), Франциск Салийский (с 1875 г.). Некоторые богословы ограничивают
существование в церкви "отцов церкви" известным периодом времени; на
Востоке - от начала церкви до Иоанна Дамаскина ( 754 г.), на Западе - до
Григория Великого включительно ( в 601 г.); по мнению других - до ХIII
в. Ультрамонтанские богословы думают, что папа во всякое время может
возвести в звание отца церкви кого признает достойным. Церковь восточная
не имеет писанного канонического постановления по этому предмету, но
богословы и патрологи большею частью думают, что так как церковь всегда
одна и та же и всегда обладает одними и теми же благодатными силами, то
в ней во всякое время возможно явление лиц, обладающих дарованиями
святоотеческими и могущих быть признанными в качестве "отцов церкви", по
суду самой церкви. По этому-то в русской П., напр. Филарета
Черниговского ("Историческое учение об отцах церкви"), излагается и
рассматривается учение св. Димитрия Ростовского и других, ранее его
бывших святых иерархов, оставивших после себя писания. Нахождение в лике
канонизированных святых и согласие с учением церкви считаются на столько
необходимыми для причисления к отцам церкви, что даже такие великие
богословы христианского мира, как Климент Александрийский, Оригень,
Евсевий Кесарийский, Тертуллиан не признаются "отцами церкви", а лишь
церковными писателями; восточная церковь не удостаивает этого титула
Иеронима и Августина, как не канонизованных ею в качестве святых.
Литература П., в смысле науки, занимающейся систематическим изложением
учения св. отцов, обильна монографиями об отдельных св. отцах, но скудна
полными систематическими курсами, содержащими в себе полное изложение
учений всех отцов церкви. Из старинных сочинений имеют доселе некоторое
значение книги Бонавентуры, "Dе ортiма lеgеndаruм ессlеsiае ратruм
метноdо" (ХII в.), и Dаillе, "Dе usu Ратruм" (1618). Лучшая из
современных П. - "Ратrоlоgiе" Мёлера, "Ратrоlоgiе" Альцога; Военringеr,
"Кirснеngеsснiснте in Вiоgrарнiеn" (1873); Евеrт, "Gеsснiснте dеr
снrisтl. Сатноlisсн. Liтеrатur" (1874). Единственная система П. в
русской литературе - "историческое учение об отцах церкви" Филарета,
архиеп. Черниговского собственно патрология, а не П. Более или менее
общий недостаток всех современных систем П. - недостаток генетического
метода при изложении святоотеческих учении, т. е. выяснения отношения
учения одних к учению других (напр. западных к восточным),
преемственности и последовательности развития богословских идей и
зависимости их друг от друга чисто литературной. Каждая из известных П.
представляет более механически сбор патристических монографий, чем
систему.