Предлог
Предлог (грамм.) - неизменяемая частица, служащая для более точного
определения значения глагола или падежа. Первоначальное вещественное
значение П. утрачено, но сохранились несомненные следы их прежнего
склонения; напр. греч. еn, еni"в, на" (местн. пад.), критское еnV, атт.
еV, еiV (с вин. пад.) "в, на"; реri (местн. пад.), раrаi(дат. пад.),
раrа (insтruм.),раrоV(род. пад.), русск. вне (ц.-сл. въне - местн.
пад.), вон (наречие, ц.-сл. вънъ - винит, пад.). Первоначально (как
видно из санскр. языка, где очень мало П., соединяющихся с падежами) П.
употреблялись только для более точного определения значения глагола (в
смысле наречия). Отсюда развились две позднейшие их функции. С одной
стороны, П. мог примкнуть к. глаголу; таким образом образовались
глаголы, сложные с П. С другой стороны, П. мог примкнуть к падежу:
отсюда образовались П, требующие, как мы обыкновенно говорим,
определенного падежа. Что в действительности П. не может управлять
падежом, видно уже из того, что один и тот же П. может соединяться с
различными падежами, и в зависимости от этого меняется и самое значение
П. Кроме того, в древнейшее время падеж без П. мог обозначать тоже
самое, что позднее стало обозначаться падежом с П. Так, напр., в русском
языке местный падеж, который первоначально мог употребляться
самостоятельно (напр. Кыеве "в Киеве"), потом стал употребляться только
с предлогами, отчего и получил название предложного падежа. Остатки
первоначального состояния П. сохранились в гомеровском языке, в явлении
так наз. тмезиса (рассечения), которое состоит в том, что П.,
относящийся к глаголу, может быть отделен от него даже несколькими
словами. С точки зрения позднейшего языка это явление представлялось как
бы рассечением сложного глагола на две составные части; на самом же деле
в гомеровское время процесс сложения П. с глаголом еще не закончился.
Напр. ехаrс dнтоi ереiта Jеоi jrеnаV vlеsаn аuтоi (Илиада VII, 360) -
"стало быть сами боги погубили (ехvlеsаn) твой разум". Здесь П.,
несомненно, примыкает к глаголу. Но в предложении: хаnJаV d'ек кеjаlнV
оlеае тriсаV(Од. ХIII, 431) - "(Афина) погубила (его) русые волосы на
голове" - П. ес примыкал к существительному. В аттическом наречии мы уже
не встречаем простого глагола оlluмi, а только с П. - ехоlluмi,
ароlluмi, "гублю". Современный немецкий язык знает то же явление: он
отделяет некоторые ударяемые П. от глаголов в главном предложении.
Явление это объясняется тем, что здесь П. еще не утерял своей
самостоятельной силы в сложении с глаголом. Позднее, когда П. уже
слились с глаголами в отдельные слова, П. в таких сочетаниях начал
повторяться и при зависящем от глагола существительном. Соединяясь с
глаголом, П. изменяет его значение; сложный глагол может соединяться с
таким падежом, с которым простой глагол не соединяется. Иногда значение
глагола даже совершенно затемняется значением П. Так напр., санскр.
уuj-, "соединять", может быть усилено еще П. sам- (sам-уuj "соединять
вместе"); точно так же и глагол внid-"разделять", может быть усилен П.
vi- (viвнid "разделять врозь"). Но затем появились глаголы sам-внid-,
"соединять", и vi-уuj-, "разделять", заменившие собою прежние простые
глаголы. Образования эти подобны русскому глаголу "разъединять",
который, очевидно, образовался тем же путем, под влиянием "соединять". В
славянских языках П. в сложении с глаголами придают глаголу значение
совершенного вида; напр. делать - сделать, мереть - умереть. То же
явление свойственно и другим языкам, только в меньшей степени; напр.
лат. fасеrе "делать", соnfiсеrе - "совершать, оканчивать" и т. п. См. В.
Dеlвruск, "Vеrgl. Sуnт. d. idg. Sрr." (I, 643 - 774; 146 - 170).