Свои ранние песни Высоцкий в концерты почти не включал. Писал и пел их для себя, для ближних товарищей. А они возьми да и разлетись по всей стране, да еще стали поизвестней многих позднейших шедевров. Ин- тересная задача для социолога! Но мы будем разбираться в другом. Из- вестно, что сам автор от них никогда не отрекался. Да и на состоронний взгляд краснеть там не за что. Потому что ранние-то они ранние, но они же и начало высокого взлета, а значит, в них и предвестия позднейших художественных открытий поэта. Так учит правильное литературоведение. Двенадцатилетнего Пушкина отдали в открываемый в Царском Селе лицей. Аллеи, гроты, антики над прудами и в зарослях, на занятиях грекоримс- кая словесность по преимуществу... Ну и нимфы, конечно ж. Вот что ок- ружало, вот что впечатляло, и вот с чего начался Пушкин. Тринадцатилетний Маяковский был привезен в Москву. Серая брусчатка, роение у ресторанных памп, цинизм и пакости огромного города. Маяковс- кий смотрел, ненавидел, а потом начался - именно с увиденного и со своего неприятия увиденного. Твардовский начинал со смоленской деревни. Шолохов - с Дона... Марьина Роща для Высоцкого - это "сады лицея" для Пушкина и "кольцо бесконечных Садовых" для Маяковского. С той же неукоснительностью, с какой первым человеческим словом становится "мама", художник начинает- ся с опоэтизации ближайшего конкретного окружения. Можно пенять на не- высокий культурный уровень и криминальные наклонности ребят из окраин- ных московских дворов, но винить поэта, из такого двора вышедшего, за то, что НАЧАЛ он с портретов своих хорошо знакомых сверстников,-можно ли! грамотно ли! Ведь за что только ни ругали ранние песни Высоцкого... А вот за что не ругали: за низкий художественный уровень. Строго говоря, у Высоцко- го нет ученических песен. В том смысле, что даже в самых первых мы не видим неумелости, подражательности, пробности. В них - в соотнесении с авторской задачей - нечего усовершенствовать. Это необычно. Но вспом- ним, что и начал-то он поздно - в 24 года. "Инкубационный период" за- тянулся, зато и "бопезнь" вспыхнула сразу вся. Хотя, конечно, учени- чество было - в плане содержания. Прежде всего как-то сразу и очень точно выявился жанр. Прямо с "Та- туировки". Определим этот жанр как "портрет в ситуации", выполненный в манере автопортрета. По-разному можно относиться к лицам и физиономиям этой галереи - негодовать даже можно, но нельзя оспаривать достовер- ности, узнаваемости их. А в чем же тогда талант, как не в умении соз- дать живую картинку или живое лицо! Не поняв задачи, поставленной перед собой автором, мы рискуем не понять и песни. Заглубляясь в идеологические и мировоззренческие споры по поводу ранних песен Высоцкого, мы как-то уже готовы вцепиться в лю- бую из них и доказывать, что она сама ущербность или, наоборот, перл поэзии. А гаммы, эскизы, наброски - всю эту пробу сил для нарабатыва- ния мастерства, ее-то почему мы не разрешаем поэту! Просто созорничать словом - нельзя! К примеру, начало "Формулировки" можно расценивать как злостную порчу русского языка, но не правильнее ли принять как блестяще сделанную тираду в духе "местного колорита"! Или вот: На суде судья сказал; "Двадцать пять. До встречи!" Раньше б горло я порвал за такие речи. А теперь терплю обиду, не показываю виду. Если встречу я Сашка, ох, как изувечу! Замечательно ведь сказано! Здесь и характер, и состояние, и слова все живые, и судья игривый такой... В СВОЕМ РОДЕ - блестяще. Так да- вайте же оценивать ранние песни Высоцкого с точным пониманием, что жанр, что стилизация, что портрет, что озорство... А что и Начало. Эти песни представляют нам либо уголовников, либо ребят "на грани". А все-таки многие из них вызывают симпатию. Чем! Вот Ал╦ха, убитый в поножовщине со "сволотой", - какой уродился, естественный, весь в ок- ружающую его жизнь погруженный, но не сносимый ею ВНИЗ. Вот матерый "пахан", проигравший в карты две жизни, но не желающий отдавать ТАКОЙ долг и карающий удачливого шулера смертью же. Вот парень, обманутый стукачом, но принимающий на себя вину полностью и готовый отвечать за нее по самой высокой мере. Вот человек, вернувшийся из заключения и не признающий людей в носителях равнодушных, слепых, НИКАКИХ лиц... Ко- нечно, ни этих, ни многих других персонажей положительными не назо- вешь. Налицо "только" положительные поступки, движение к положитель- ности. Таким образом заявляется некая промежуточная категория: положи- тельный герой отрицательного мира. Высоцкий не связывает положитель- ность героя с безупречной биографией - только с поступком. Тем самым утверждается человек ПРОЯВЛЯЮЩИЙСЯ, ДЕЙСТВУЮЩИЙ. Положительность, по Высоцкому, хотя и требовательна, зато доступна каждому. Она ДЕМОКРА- ТИЧНА. Здесь интересен сам способ, каким представляет Высоцкий своих щербл╦ных героев. Нуль-отметка моральной шкалы устанавливается на средний уровень окружения, среды, с которой герой связан всей пред- шествующей жизнью. Тем самым героям дается возможность подняться выше, и они поднимаются! Высоцкий поет ПОДНИМАЮЩЕГОСЯ человека. В дальнейшем эта линия от поступка-всплеска протянется к тем, "кто взлетел навсег- да", от "решил я: что ж. /меня так просто не возьмешь!" к "и мне вышел "мессер" навстречу. / Прощай! Я приму его в лоб". Тут, кстати, и ответ на обвинения поэту в идеализации преступного мира. Ясно, что, работая в манере автопортрета, автор не может, не греша против художественнос- ти, выносить прямые осуждения. И нужно просто понимать эстетику Высоц- кого - эстетику движения, поступка. Если персонаж в сюжете не двинул- ся, не развился, не приподнял себя хоть немного вверх, - суди сам, слушатель, хорошо это или плохо. Итак, что же мы видим "на выходе" из раннего периода творчества! А вот что: найдена своя поэтическая форма - сюжетная песня от первого лица; достигнута достоверность и живость в обрисовке самых различных характеров; проложены пути, выводящие из частностей к проблемам "боль- шой" жизни; стих обрел свободу и выявился чертами совершенно собствен- ными - стих пелся, слово наполнилось звуковой и смысловой силой... Ко- роче, к 1965 году Высоцкий уже очень своеобразный МАСТЕР. И прекрасная нормальность есть в том, что свои подлинные вершины поэт покорил во зрелости, а не до нее. Д. КАСТРЕЛЬ