МЫ СРАЗУ УЗНАЛИ ДРУГ ДРУГА
Говорить об о. Сергии трудно. Узнать о. Сергия можно из его слов, потому что он очень открыт и диалогичен; в каждом своем слове, устно или письменно, он обращается к конкретным людям, которые его слышат или могут услышать. Узнать о. Сергия можно и по духу родной Христовой любви, которым он жил и которым служил Церкви. Господь этот дух и нам дал обрести как родной нам дух.Наша встреча с родными людьми, с родной семьей произошла не многим более года до событий 29 июня 1997 г. Удивительно, что мы сразу узнали друг друга и поняли, что мы родные.
О событиях 29 июня они даже не спросили: "Что же действительно произошло?" Потому что знали, знали как могут знать только родные люди: случилась большая беда, и нужно помочь, принять, утешить, поддержать. Первый вопрос был: "Как о. Георгий?" А потом фраза: "Бить будут до конца".
В такие моменты понимаешь, что значит духовный рост. Когда человек может чувствовать, может жить в ином плане бытия. И всегда ощущается, что это очень трезвые чувства, что нет никакой идеализации. Можно с уверенностью сказать, что в этих испытаниях помощь родной семьи была неоценимой и, может быть, не всегда даже нами оцененной. Но даже факт их существования разбивал стену отчуждения, непонимания и неприятия, окружавшую нас. Мы были не одни, и это очень важно. Может быть, мы не всегда это осознавали, но их молитва, их сопереживание, их болезнование об о.Георгии, об отлученных, обо всех нас, кто должен был рассеяться под этими ударами, всегда были с нами, всегда согревали и собирали.
С о.Георгием они виделись до этого один раз - он приезжал причащать Катю. Его приняли сразу. Это не было просто восхищение умным, обаятельным, светлым человеком. Это была настоящая встреча, которая позволила во Свете увидеть и воспринять человека со всей болью в сердце. Потом Катя, спрашивая об о.Георгии, в ответ на мои слова сказала: "Как это на него похоже". Так можно сказать только о родном человеке. Это было родство по духу, но самое настоящее, до сердцевины.
В общении с этими людьми ты становишься на свое место, и тебе не надо ничего изображать, быть ни ниже, ни выше, потому что тебя принимают по любви, ни с кем не сравнивая. И ты открываешься, с тебя "сползают" все твои комплексы. Это не значит, что там очень легко жить. Но ты можешь жить среди этих людей в полный рост. Это совсем не просто. Но там это, действительно, возможно.
Я долго думала над словами Кати о том, что родная семья была построена на жертве Савельевых, о.Сергия и м. Серафимы. Они поняли, что вокруг них собралась молодая община и отказались от своей семейной жизни по плоти для того, чтобы могла образоваться духовная семья. Но когда они решились на это, духовной семьи по сути еще не было. Были вера и решимость пойти за Господом. Отказ от семейной жизни о.Сергия и м.Серафимы - это та жертва, та кровь, на которой стала возможна родная жизнь. Жертва их была совершенной, потому что любовь была такой, что о.Сергий мог написать Лидии Николаевне (м. Серафиме): "Ничто в твоей жизни, даже твой вздох, не проходит мимо моего сердца". И так как изначально была задана такая высота, то и соответственно такие плоды. Это был подвиг.
Эту жертву им приходилось приносить всю жизнь. Когда читаешь книгу "Далекий путь", может показаться, что родная жизнь дается легко и просто. Катя говорила о внутреннем пролитии крови. Это то, чего не видно: ежедневное, ежеминутное самоотвержение в принятии и служении другому. Есть слова о.Сергия о том, что со Христом жить очень трудно и даже мучительно, потому что для Него в этой жизни все время приходится быть в жертвенном состоянии: когда ты все время отдаешь и готов отдавать дальше.
Когда мы только начали ездить к ним, было ощущение жизни этой родной семьи как Царства Небесного на земле. И мы спросили их: "Как вы живете так?" - сестры хором, не сговариваясь, ответили: "Трудно!"
Сейчас, конечно, по прошествии трех лет понимаешь то, что мы свою общину не соберем без готовности на такую жертву. Иначе все слова и благопожелания бессмысленны, если они не подкрепляются реальной жертвой. И надо понимать, что о.Георгий свою жертву принес и приносит. И если мы хотим жить, если мы хотим войти в эту жертву, мы должны принести свою...
Для чего Господь даровал нам эту встречу с родной семьей? Каким образом мы можем этим даром послужить Церкви? Мне бы хотелось, чтобы мы все об этом очень серьезно задумались. Никто в отдельности не может найти ответа на этот вопрос, кроме общины как Церкви. Это не может быть делом отдельных людей. Если это не будет церковно принято, то может завязнуть в кругу нескольких человек, которые в большей или меньшей степени знают об этом, посвящены в исторические моменты. Сохранить этот опыт можно только церковно, потому что это - опыт Церкви. Мы должны осознать свою ответственность перед Церковью за эту общину и за передачу ее опыта родной жизни, не ее внешней формы, а смысла и духа.
Нам нужно свидетельствовать об этом духе родной жизни. Живем ли мы этим духом родной жизни? Наверное, если живем, то в очень малой степени, в каких-то краеугольных моментах в нашей жизни, связанных с отлученными нашими, связанных с реальной жизнью наших общин. Понятно, что это крупицы, которые, действительно, относятся к Вечности.
О.Сергий говорил, что родная семья не имеет границ, потому что мы не знаем имен всех людей, которые входят в нее. Это, действительно, истинный дух родной жизни: боль другого человека становится более актуальной, чем своя боль, жизнь другого человека, ее исполнение перед Богом важнее, чем своя. То, что о.Сергий с такой болью переживал, что в Ливане режут друг друга, что в других странах войны, национальные конфликты, вот это и есть дух Церкви, дух родной жизни. Она не отгораживается от мира, но принимает его боль на себя. И если мы не заболеем этой болью, если мы не донесем этот опыт родной жизни до всей церкви, если мы отдадим эту общину в своих сердцах на умирание, мы потеряем этот дух сами.
Ю.Пахомовская