Часть вторая

ЙОГА ИНТЕГРАЛЬНОГО ЗНАНИЯ

ГЛАВА III

Очищенное понимание

 

Описание статуса сознания, к которому мы стремимся, определяет средства познания, которые мы будем использовать. Этот статус знания может быть описан как ментальная реализация, которая подготавливается ментальными представлениями через разнообразные ментальные принципы в нас и, однажды достигнутая, отражается более совершенно во всех членах существа. Это возвращение видения и поэтому переформация всего нашего существа в свете Божественного, Одного и Вечного, свободного от подчинения видимостям вещей и внешним частям нашего поверхностного существа.

Такой переход от человеческого к божественному, от поделенного и несогласующегося к Одному, от явления к вечной Истине, такое полное возрождение или новое рождение души должно обязательно включать две стадии: стадию подготовки, на которой душа и ее инструменты должны стать пригодными для этого перехода, и стадию фактического озарения и реализации в подготовленной душе через ее пригодные инструменты. В действительности нет жесткой линии разделения во Времени между этими стадиями; скорее они необходимы друг для друга и идут одновременно. Ведь в той мере, в какой душа становится пригодной, она растет в озарении и поднимается ко все более высоким, все более полным реализациям, и в той мере, в которой растут эти озарения и реализации, она становится все более пригодной, а ее инструменты — более подходящими для своей задачи: есть сезоны души неозаренной подготовки и сезоны души озаренного роста, есть кульминационные моменты души более или менее длительного озаренного обладания, есть и преходящие моменты как вспышки молнии, и все же они меняют все духовное будущее, есть и моменты, которые растягиваются на многие человеческие часы, дни, недели в постоянном свете или пламени Солнца Истины. И через все это душа, однажды повернутая к Богу, растет к постоянству и совершенству своего нового рождения и настоящего существования.

Первой обязательной частью подготовки является очищение всех членов нашего существа; на пути знания это особенно относится к очищению понимания, это ключ, который открывает дверь Истины; и очищенное понимание едва ли возможно без очищения всех остальных членов. Неочищенное сердце, неочищенное чувство, неочищенная жизнь путают понимание, затемняют его видение, неправильно применяют его знание; неочищенная физическая система препятствует или тормозит его действие. Должна быть интегральная чистота. Здесь также есть взаимозависимость; ведь очищение каждого члена нашего существа извлекает выгоду из очищения всех остальных; например, постепенное успокоение эмоционального сердца помогает очищению понимания, тогда как, равным образом, очищенное понимание накладывает спокойствие и свет на мутные и затемненные работы все еще нечистых эмоций. Можно даже сказать, что тогда как каждый член нашего существа имеет собственные надлежащие принципы очищения, все же именно очищенное понимание является в человеке самым сильным очистителем его мутного и беспорядочного существа и наиболее властно навязывает правильную работу остальным членам. Гита говорит, что знание — это полновластная чистота; свет есть источник всей чистоты и гармонии, а тьма неведения — причина всех наших спотыканий. Например, любовь является очистителем сердца, и путем сведения всех наших эмоций в термины божественной любви сердце совершенствуется и находит свое исполнение; и все же нужно, чтобы сама любовь была очищена божественным знанием. Любовь сердца к Богу может быть слепой, узкой и невежественной и вести к фанатизму и обскуратизму; она даже может, являясь чистой во всех других отношениях, ограничивать наше совершенство, отказываясь видеть Его не иначе как в ограниченной личности и отшатываясь от истинного и бесконечного видения. Любовь сердца к человеку равным образом может вести к искажениям и преувеличениям в чувстве, действии и знании, что должно быть исправлено и предупреждено очищенным пониманием.

Однако мы должны глубоко и ясно посмотреть на то, что мы подразумеваем под пониманием и его очищением. Мы используем эти слова как ближайшие эквиваленты того, что на санскрите называется будхи; поэтому мы исключаем из него действие человеческого разума, которое состоит просто из записи восприятий всякого рода без различия, будь они правильными или неправильными, верными или просто иллюзорными явлениями, проникающими или просто поверхностными. Мы исключаем ту массу путанного представления, которое является просто передачей этих восприятий и равным образом лишено высшего принципа суждения и различения. А также мы не можем включить в свое рассмотрение тот постоянный прыгающий поток привычного мышления, который выполняет обязанности понимания в разуме среднего недумающего человека, и является лишь повторением привычных ассоциаций, желаний, предубеждений, предрассудков, приобретенных или унаследованных предпочтений, даже если он может постоянно обогащаться путем свежего наполнения представлений, выткающих из окружения и допускаемых без проверки верховного различающего рассудка. Несомненно, этот сорт понимания был очень полезен при развитии человека из животного; но он лишь немного отошел от животного ума: это полу-животный рассудок, подчиненный привычке, желанию и чувствам; он не пригоден для поиска будь то научного, философского или духовного знания. Мы должны идти за его пределы; его очищение может быть осуществлено либо путем отвержения или полного успокоения, либо путем преображения его в истинное понимание.

Под пониманием мы подразумеваем то, что одновременно воспринимает, судит и различает, истинный разум человеческого существа, не подчиненный чувствам, желанию или слепой силе привычки, а работающий по собственному праву ради мастерства и знания. Конечно, разум человека, коим он является сейчас, даже в лучшем случае не действует свободным и суверенным образом; но эта его неспособность вызвана тем, что он все еще смешан с низшим полу-животным действием, потому что он не чистый и постоянно обременяется и стягивается вниз со своего характерного действия. В своей чистоте он не должен быть вовлечен в эти низшие движения, а он должен отстоять от объекта и наблюдать беспристрастно, ставить его на верное место в целом благодаря силе сравнения, контраста, аналогии, рассуждения из правильно полученных данных путем дедукции, индукции, следствия и удержания всех своих обретений в памяти и дополнения их путем исправленного и правильно направленного взгляда воображения в свете тренированного и дисциплинированного суждения. Таково чистое интеллектуальное понимание, законом и характерным действием которого являются беспристрастное наблюдение, суждение и рассуждение.

Но термин будхи употребляется также и в другом, более глубоком смысле. Интеллектуальное понимание является только низшим будхи; есть и другой, более высокий будхи, являющийся не интеллектом, а видением, это не понимание, а скорее возвышение* в знании, которое не ищет знания и не достигает его в подчинении наблюдаемых данных, а уже наблюдает истину и выносит ее в терминах раскрывающего и интуитивного мышления. Обретение человеческого разума, самое близкое к этому истину сознающему знанию, — это несовершенное действие озаренной находки, что происходит тогда, когда есть большое напряжение мышления, и интеллект, заряженный постоянными разрядами из-за вуали и уступивший более высокому наитию, допускает значительное втекание интуитивного и вдохновленного знания. Ведь в человеке есть интуитивный ум, который служит получателем и каналом для этих втеканий, исходящих из супраментальной способности. Но действие в нас интуиции и вдохновения несовершенно в своем роде, как и промежуточно в своем действии; обычно оно приходит как отклик на зов со стороны трудящегося и борющегося сердца или интеллекта, и, даже прежде чем его дары входят в сознательный ум, они уже затронуты мышлением или стремлением, которое поднимается, чтобы встретить их, они больше не чистые, а приспособлены к потребностям сердца или интеллекта; и входя в сознательный ум, они сразу же схватываются интеллектуальным пониманием и рассыпаются или ломаются, чтобы вписаться в наше несовершенное интеллектуальное знание, либо они схватываются сердцем и переформулируются, чтобы вписаться в наши слепые или полуслепые эмоциональные желания и предпочтения, либо они схватываются даже более низкими страстями и искажаются для горячечного использования нашими желаниями и страстями.

Если бы этот более высокий Будхи мог бы действовать незатрагиваемым вмешательством этих более низких членов, он получал бы чистые формы истины; над наблюдением господствовало бы видение или оно замещалось бы видением, которое могло бы смотреть без раболепной зависимости от показаний чувственного разума и чувств; воображение уступило бы место само-утверждающемуся вдохновению истины, рассуждение — интуиции, содержащей в себе те связи и не выстраивающей с трудом на них; суждение уступило бы место мышлению-видению, в чьем свете истина стояла бы раскрытой без маски, которую она сейчас носит и через которую должно проникать наше интеллектуальное суждение; при этом память также обрела бы свой больший смысл, приданный ей в Греческом мышлении, и не была бы больше жалкой выборкой из запаса, наполненного индивидом в его теперешней жизни, а скорее была бы все-записывающим знанием, которое тайно содержит и постоянно дает все, что мы сегодня мучительно обретаем, она действительно была бы знанием, которое включает в себя будущее не в меньшей степени, чем прошлое*. Конечно, мы собираемся расти в своей восприимчивости к этой более высокой способности истину сознающего знания, но его полное и незавуалированное использование все же остается привилегией богов и находится за пределами нашей сегодняшнего человеческого качества.

Тогда мы видим, что мы в точности понимаем под пониманием и под той более высокой способностью, которую мы можем для удобства назвать способностью идеала и которая находится по отношению к развитому интеллекту в таком же отношении, как интеллект находится по отношению к полу-животному разуму неразвитого человека. Также становится очевидным, чем является природа очищения, которое необходимо перед тем, как понимание сможет правильно исполнить свою роль в достижении верного знания. Вся нечистота является путаницей работы, отклонением от дхармы, верного и внутренне присущего правильного действия вещей, которые в этом верном действии являются чистыми и помогают нашему совершенствованию, и это отклонение обычно является результатом невежественной путаницы Дхарм, в которой работа делается по требованию других тенденций, отличных от тех, что являются собственной дхармой.

Первой причиной нечистоты понимания является вмешательство желания в мыслительные функции, а также само желание является нечистотой Воли, вовлеченной в витальные и эмоциональные части нашего существа. Когда витальные и эмоциональные желания вплетаются в чистую Волю-знать, тогда мыслительная функция подчиняется им, преследует цели, отличные от свойственных ей, и ее восприятия загрязняются и приводятся в беспорядок. Понимание должно поднять себя за пределы осады желания и эмоции и, чтобы оно могло иметь совершенный иммунитет, оно должно очистить сами витальные части и эмоции. Воля наслаждаться свойственна витальному существу, но не выбор наслаждения или достижение его должны определяться и осуществляться внешними функциями; поэтому витальное существо должно тренироваться довольствоваться только тем обретением или наслаждением, которое приходит к нему при верном функционировании жизни, подчинившейся работе божественной Воли, и избавляться от страстного желания и привязанности. Аналогичным образом сердце должно освободиться от подчинения страстям жизненного принципа и чувств и таким путем избавиться от ложных эмоций страха, гнева, ненависти, вожделения и т.д., что составляет главную нечистоту сердца. Воля любить свойственна сердцу, но и здесь выбор и достижение любви должны быть предрешены или успокоены, и сердце должно научиться любить действительно глубоко и интенсивно, но со спокойной глубиной и установившейся и ровной, не взбаламученной и искаженной интенсивностью. Успокоение и господство* над этими членами является первым условием для невосприимчивости понимания по отношению к ошибке, неведению и извращению. Это очищение влечет за собой полную ровность нервного существа и сердца; поэтому ровность является первым словом пути знания, как она была первым словом пути работ.

Второй причиной нечистоты понимания является иллюзия чувств и вмешательство чувственного разума в мыслительные функции. Знание не может быть истинным, если оно подчиняется чувствам или использует их иначе, кроме как первые указания, чьи данные должны постоянно исправляться и превосходиться. Началом Науки является изучение истин мировой силы, что лежит в основании ее видимых работ, какими они представляются нашим чувствам; началом философии является изучение принципов вещей, которые неверно передаются нашими чувствами, началом духовного знания является отказ принимать ограничения чувственной жизни или принимать видимое и чувствуемое за нечто большее, чем явления Реальности.

Равным образом чувственный разум должен быть успокоен и приучен оставлять функцию мышления тому разуму, который судит и понимает. Когда наше понимание отходит от действия чувственного разума и отвергает его вмешательство, тогда чувственный разум открепляется от понимания и может наблюдаться в своем отдельном действии. Тогда он раскрывается как постоянно бурлящее и вихрящееся подводное течение привычных представлений, ассоциаций, восприятий, желаний без какого-либо реального порядка, следования или принципа света. Это постоянное повторение по неразумному и не плодотворному кругу. Обычно человеческое понимание принимает это подводное течение и пытается свести его к частичному порядку и следованию; но, делая так, оно само подчиняется ему и разделяет этот беспорядок, беспокойство, неразумное подчинение привычкам и слепое бесцельное повторение, что составляет обычный человеческий разум и путающий, ограниченный и даже фривольный и тщетный инструмент. С этим переменчивым, беспокойным, неистовым и возмущающим фактором больше нечего делать, кроме как избавиться от него будь то путем открепления от него и сведения его к покою или придания мышлению концентрации и целеустремленности, благодаря чему оно само отвергнет этот чуждый и путающий элемент.

Третья причина нечистоты кроется в самом непонимании и состоит в ненадежном действии воли знать. Эта воля свойственна для понимания, но здесь опять же препятствует и искажает выбор неровное стремление к знанию. Она ведет к частичности и прикрепленности, что заставляет интеллект цепляться к определенным идеям и линиям с более или менее упорной волей игнорировать истину в других идеях и линиях, цепляться к определенным идеям истины и избегать допущение других частей, которые все же необходимы для его полноты, цепляться за определенные предпочтения знания и отвергать все знание, которое не согласуется с личным темпераментом мышления, обретенным мыслителем в прошлом. Средство к устранению этого заключается в совершенной ровности разума, в культивировании полной интеллектуальной честности и в совершенстве ментальной незаинтересованности. Очищенное понимание, как оно не будет предоставлять себя какому-либо желанию или страсти, точно также не будет предоставлять себя какому-либо предпочтению и неприязни к какой-либо особенной идее или истине, и будет отказываться прикрепляться даже к тем идеям, в которых оно более всего уверено, или прикладывать к ним такой недолжный упор, который нарушит баланс истины и уменьшит ценность других элементов полного и совершенного знания.

Так очищенное понимание будет совершенно гибким, полным и безупречным инструментом интеллектуального мышления и, будучи свободным от низших источников, вносящих препятствия и искажения, станет способным на такое истинное и полное восприятие истин Я и вселенной, которое только может достичь интеллект. Но для настоящего знания необходимо нечто большее, поскольку настоящее знание по определению супра-интеллектуально. Чтобы понимание не могло вмешиваться в наше достижение настоящего знания, мы должны достичь того нечто большего и культивировать мощь, чрезвычайно трудную для активного интеллектуального мыслителя и неприязненную для его предпочтений, это мощь интеллектуальной пассивности. Поскольку при этом преследуется двойная цель, то требуются два разных рода пассивности.

Прежде всего, мы видим, что само интеллектуальное мышление не адекватно и не является высочайшим мышлением; высочайшее же мышление приходит через интуитивный ум и из супраментальной способности. Пока в нас преобладают интеллектуальные привычки и низшие работы, интуитивный ум может только подсознательно посылать нам свои послания, которые почти полностью искажаются, прежде чем достигнут сознательного ума; либо, если интуитивный ум работает сознательно, то лишь редко и в большой степени несовершенно. Чтобы укрепить в себе более высокую способность познания, мы должны осуществить то же самое разделение между интуитивным и интеллектуальным элементами нашего мышления, какое мы уже провели между пониманием и чувственным разумом; и это не легкая задача, ведь не только интуиции приходят к нам инкрустированными в ментальное действие, но есть и значительное число ментальных работ, которые маскируются под более высокую способность и подражают ей. Средство избавления от этого заключается в том, чтобы сначала тренировать интеллект распознавать настоящую интуицию, отделять ее от ложной и затем приучать интеллект, когда он достигнет интеллектуального восприятия или заключения, не придавать этому никакой окончательной ценности, а смотреть вверх, соотносить все это с божественным принципом и ждать в наиболее полном молчании света свыше. Таким путем можно преобразовать большую часть нашего интеллектуального мышления в светлое истинно-сознательное видение, — идеалом будет переход, — или, по крайней мере, значительно увеличить частоту, чистоту и сознательную силу идеального знания, работающего за интеллектом. Интеллект должен учиться подчиняться идеальной способности и быть пассивным по отношению к ней.

Но для знания Я необходимо иметь силу полной интеллектуальной пассивности, силу отбрасывания всякого мышления, силу ума вообще не думать, что изначально предписывает нам Гита. Это трудно для западного ума, для которого мышление является высочайшей вещью и который склонен принимать мощь разума не думать, его полное молчание за неспособность мышления. Но эта мощь молчания является способностью, а не неспособностью, силой, а не слабостью. Это глубокая и веская тишина. Только когда ум таким образом полностью успокоен, подобно чистой, неподвижной воде, в совершенной чистоте и мире всего существа, и душа превосходит мышление, только тогда Я, превосходящее и зачинающее все действия и становления, молчание, из которого рождены все слова, Абсолют, по отношению к которому все относительности являются частными отражениями, проявляет себя в чистой сущности нашего бытия. В полном молчании слышится только Молчание; в чистом мире раскрывается только Существо. Поэтому для нас именем Того является Молчание и Мир.