Вернуться на главную страницу.

Плавание на "Злом Таракане"

1994 год

Своевременно родившемуся Хоббиту посвящается.

Эпиграф: "Между тучами и морем Гордо реет грозный Хоббит."

18 июля

Четко осозновая, что отправляться куда-либо надо, Игорь, Вадим, Ванька и Митя собрались для того, чтобы принять историческое решение. Собравшись принять решение, они пошли туда, где обычно и задумывались всяческие гадости - т. е. на квартиру к Гуньке. Учуяв их приближение, Гунька закрыл двери на все возможные замочки, цепочки и задвижечки. А сам начал говорить из-под двери тоненьким голоском, намекая, что это вовсе не он, а его жена Надик. Не сумев ни силой, ни хитростью, ни осадой преодолеть дверь, наши отправились на Ванькиной машине искать другое место для принятия решения. Место искали долго. В течение часа объехали множество переулочков, скверьчиков и пустырьков, но нигде не нравилось. Наконец обрели покой на лужайке у Дома Художника, между статуей азиатки, пожирающей собственного ребенка и бывшим памятником дедушке Калинину. Подумали, погадали и решили махнуть на Онегу.

21 июля

Ванька, Митя и, своевременно примкнувший, дон Борис решили отпраздновать принятие мудрого решения о поездке. Они отправились туда, где обычно и празднуются всякие гадости - на квартиру к Гуньке. У закрытой Гунькиной двери поставили открытую бутылку с пивом. Доверчивый Гунька, поводя чуткими ноздрями, выглянул на запах. И наши, поспешно проскочив в образовавшуюся щель, заняли собой всю квартиру.Таким образом празднование состоялось.

25 июля

Команда комплектуется. Кто-то прибавляется, кто-то отсеивается. В частности, отсеялась Вадимова спутница. Он безутешен. Матросы ему сочувствуют.

2 августа

Митя, весь в радужных чувствах, отправляется в Петрозаводск, дабы за два дня до прибытия прочего личного состава команды все организовать.

3 августа

Митя прибывает в Петрозаводск и вместе со своими братьями Мишей и Володей идет к пристани, где стоят на приколе пять полузатопленных ялов. Бери любой - не хочу. Увидев ялы и успокоившись, Митя забывает свои объязанности и ближайшие два дня к ним не возращается. В то же утро Митя идет в местный краеведческий музей и допрашивает там молодого рыжебородого архиолога о том, где в Пегреме разыскать мегалит Лягушка. Археолог брезгливо отзывается о подлинности "Лягушки" и рисует схемку где ее найти.

5 августа

Митя и Миша с утра пораньше отправляются на на пристань готовить ял к отплытию. Митя знакомится там с приятным человеком шкипером Александром Медведевым, местным морским волком и хозяином яла. Шкипер Медведев слегка вздрагивает, узнав, что наши идут в подобное плавание впервые,ему жаль потопленного яла, но уже поздно. Тем временем Володя встречает основной состав, прибывающий на утреннем поезде. На руках у Володи письмо от Мити, где четко и разумно даны указания нашим о том, что им нужно делать дабы успешно начать плавание.

Наши ведут себя расхлябанно.

Прежде всего они идут в местный краеведческий музей, ловят там молодого рыжебородого археолога и спрашивают его где находится мегалит Лягушка. Молодой археолог озадачен тем, почему происходит такое паломничество московских туристов к какому-то сомнительному мегалиту (причем все на шестивесельных ялах). Молодой археолог задумывается - а не зря ли он так пренебрежительно относится к Лягушке, и не пора ли ему менять свои научные убеждения.

Потом наши отправляются чаевничать и пить пиво.

Устав ждать на пристани, Миша и Митя возвращаются домой, громко ругаясь, и находят там всю компанию. Рукопожатия и тумаки.

Наконец наши грузятся на ял, выражая бурный восторг по поводу парусов, спасательных жилетов и подъема мачты. За суетой на пристани наблюдает толпа обывателей. Скорлупочка яла в сравнении со всем пространством моря производит волнительное впечатление.

Ял отходит от берега. Его подхватывает хорошим ветром. Его кренит. Сзади нагоняют тучи, спереди приближается гроза. Хочется сказать (крикнуть): "Заберите меня отсюда !"

Доходим до Лойострова. Грозы уходят не начавшись. Наступает штиль, который и продолжается до конца дня.

Наши купаются с яла, испытывая при этом необыкновенный кайф. Кто был - помнит. Медленно доходим до Песков ( единственное место в Карелии, где есть пляж ) . Там Миша, Володя и Митя оставляют всех ставиться, а сами едут домой.

6 августа

Соседи наших по стоянке занимались в "Мерседесе" чем-то странным и наши тактично им не мешали. В благодарность те украли у наших ящик тушонки. Дали Ваньке телеграмму: "Ванька миленький вези пятнадцать тушонок". Хотели написать просто: "Ванька тушонка ёк ",но побоялись, что Ванька продаст свою лавку и приедет к нам с полной баржой. Утром встретили Марину. Теперь команда укомплектовалась. Кроме нее еще восемь гребцов: Миша ( счастливо собрался в последний момент ), Игорь, Саша, Вадим, Макс, Хоббит, дон Борис и Митя. Кроме того, до Бараньего Берега с нами пошел Володя.

Вышли поздно, в 12 часов ровно. Тащились медленно - ветер был в залив и гнал на встречу волну. Хотели дать Ваньке телеграмму: " Ванька миленький ветер ёк". К концу дня еле еле дотянулись до выхода из залива. Причем последние часы, высадив Володю, шли на веслах. На веслах прошли чуть ли не больше, чем за весь день на парусе. Заночевали на одном из Ивановских островов. Зафиксировали свою встречу с Онегой. Спели традиционный набор песен.

7 августа

Проснулись довольно четко, дежурный гитлер разбудил всех. Отошли в 10:00, что довольно неплохо. Поначалу взяли курс в открытое море. Ощущение непривычное. Погода тихая.

Через пару часов ветер покрепчал, взяли курс на север. Весело прошли мимо Пиньгубы, Ялгубы. Приближались к Шардонам.

Возле Ялгубы увидели как с берега выпустили две ракеты. Решили, что потерпевшие крушение просят о помощи. Развернулись на 180 градусов и пошли их спасать. Чип и Дейл спешат на помощь. Приблизившись к берегу, выяснили, что сидящие там мужики с катером еще благополучнее нас. Каждый приготовил средние пальцы обеих рук и показали их. Также показали мужикам много других знаков и, заткнув ушки Марине, сказали кое-что устно. Получив от этого удовольствие, с чувством оскорбленного благородства пошли дальше.

Ветер крепчал, идти было весело. Войдя во вкус, показывали средние пальцы всем встречным и обгоняемым лодкам и яхтам.

Дошли до Шардонских островов. Зарулили на один из них, лысый и каменистый, поросший луком и обгаженный чайками. Потащились под жарким солнышком, искупались, попорнографировались.

Пошли дальше, снявшись с берега сразу под парусом. Весело пошли вдоль Шардонов. Вообще, надо сказать, наши несколько продвинулись в мореходстве. Команду " держать концы " понимают уже правильно. Появилась даже добрая традиция - терять непривязанные вещи (пенки,кепки и т.д.) и потом, браво поворачивая, их вылавливать. Есть попытки выбросить также членов команды, чтобы потом их спасти.

Ветерок тем временем крепчал, переходя в штормовой, дующий против яла. Ял стало захлестывать встречной волной.Что почему-то вызвало приступ голода у некоторых наших. Вадим и д`Борис бросились к котелку с кашей и начали ее пожирать. Пикантность добавлялось тем, что котелок был привязан под румпелем, а румпель непрерывно двигался. Поэтому жрущим приходилось отбивать его удары головой. Большая часть каши в результате попадала не в рот, а за шиворот. Сидящий же на румпеле получил удовольствие ловя румпелем увертывающиеся головы.

До желанного мыса Чиж осталось совсем немного когда ветер и волны стали такими погаными, что движение яла прекратилось. Начался каюк. Море почернело. Налетели тучи злые. Из-под туч вышло солнце. Стало не по-хорошему красиво.

Вадим предположил, что вот и Айвазовский в свое время в такую же переделку попал.

Часа два шли против ветра. работая парусом и веслами, но двигались только назад. Затрахались и промокли. Радовались, что попали в настоящее морское приключение. Мишка, сидя на руле, почему-то не радовался. Наконец повернули на 180 и пошли туда, откуда пришли - на Шардоны, следуя попутному ветру. В один из этих красивых островов с размаху и вписались. Разбили на скалах лагерь. Остограмились. Сожгли пару нужных вещей. Спать отправились подозрительно дружно.

Есть мнение, что подобные ветры дуют здесь сильно и долго. Поэтомы мы заперты на Шардонах. И должны либо сидеть здесь до сканчания веку, либо плыть в открытое море, пересекая Большое Онего ( чего мы заранее решили не делать ).

8 августа

Дневка на Шардонах.

Утром проснулись от собачьего лая - это в соседнюю бухту пришел мажорский катамаран из Твери чуть ли не с атомным двигателем. Пожалев мысленно катамаранщиков, уснули.

Через час проснулся Макс. Ветер как раз на минуту утих. Поэтому поводу Макс устроил всеобщую побудку с криком: " Шторм кончился, пора выходить дальше ". Причем кричал голосом Мишки.

Решив, что " Мишка плавал, он знает ", наши стали собирать вещи. Почти собравшись, случайно нашли в одном из спальников и самого Мишку, который весьма удивился происходящему шуму в лагере. Тем временем и ветер возобновился с прежней силой. Взойдя на холм, наши осмотрелись, обслушались и снова пошли спать.

Проснулись сами поздно. И вскоре ветер, действительно сильно стих. Установился штиль. Но плыть на ночь глядя не стали. Весь день бродили по острову. Нашли там альпийский луг, черноморский пляж, байкальские скалы и валоколамский лесок. Плавали по соседним островам. Встретили червяка - мнемотоду. На закате трое уходили на угли. Хорошо вечером посидели. Сидение перешло на утро. Кто был - помнит. Обсудили поведение на завтра. Есть вредное мнение плыть напрямую через Онегу. Наиболее рассудительные предлагают привязать спасжилеты к вещам, дабы потом можно было установить имена утопших.

Настроение боевое.

9 августа

Веселый день.

Подъем сразу после отбоя, на рассвете. Море тихое, кайфное. Ветер южный, справа, солнце.

Выйдя из островов, устроили спор - куда идти - на север вдоль берега или на восток напрямик. Решили напрямик, хотя Митя просил отметить, что он против ( как показали последующие события, он был не прав ).

Неторопясь стали пересекать море. Кайфно его пересекли - прямо, как по веревочке, как раз на южную оконечность Лелецкого острова. Получили впечатление, которое трудно описать, лучше понять.

На фордаке вошли в шхеры, петляя меж остравов, встречных кораблей и расставленных сетей.

Высадились в деревне Леликово, обозначенной на карте как нежилая. Хотели ее разграбить. Фигушки - она жилая. Также, кстати, как остальные "нежилые ". ( Порадовались за возрождение русской деревни ). Завидев пиратского вида наших, местные жители заняли оборону - на порогах домов появились хозяева, готовые в любой момент оповестить тревожным криком свои выводки об опастности.

В Леликово встретили первую деревянную церковь. Долго бродили по ней, нюхали, радовались, смотрели с колокольни, тыкали пальцами в разные колокольчики, наличнички и прочие родости.

Приколол также брошенный барский дом. Сюр. Много больших пустых залов в два этажа, каждая обклеена яркими обоями разного цвета, за окнами солнечная природа,балкон в хозпристройку как сцена. Все вместе как декорации сюрного спектакля или фильма.

Когда уходили из Леликово, местные стали дарить продукты, лишь бы мы побыстрее уматывали. Обогнув Мал. Леликовский с севера, пошли довольно весело до форватера. Рулевой потащился.

На лысом острове Радколье пообедали холодным, вздремнули.

Прикололись к тому, что еще только три часа дня, а мы уже в шхерах. В принципе, сегодня мы могли покрыть все расстояние от Петрозаводска до Кижей. Но не хотим, потому что нафик надо. Вообще, сегодняшний день много нам дал в смысле общения с ялом. Мы его уже не стремаемся.

(Надпись на полях: "Прошу прощения за не ровный почерк - сижу на носу " Таракана " ,штормит.")

Зашли в Сенную губу "за молоком". Бродили по деревне босиком, громко тыкая в хозяйские дворы. В патриархальной или в национальной деревне такие штуки бы не прошли. Нашли в местный "ларек", накупили в нем всякой съедобной фигни и отчалили.

Вскоре встали на стоянку в урочище. Кузнецы - высокий холм с которого открывается обалденный вид на север - шхеры, церкви, мельницы, дома, а в долике Кижские соборы. Заходит солнце, вот так, должно быть, выглядит сказочное тридевятое царство.

В конце богатого дня около часа спорили что готовить - первое или второе. Спор решил дон Борис: "Давайте попробуем приготовить и то и другое и посмотрим что получится". Так и сделали. Ничего не осталось.

10 августа

Вход в Кижи.

Ночь выдалась знойная, комариная. Пернатые сволочи гибли сотнями. Но, в палатку рыболовов им таки удалось прорваться и те, искусанные, обеспечили экипаж ухой на завтрак, т.к. спать не могли.

Хорошим утром вывесили флаг с изображением таракана, сопроводив поднятие торжественным пением гимна " Бестрашный матрос, твой корабль потоп". У всех было приподнятое настроение - близилось нападение на цивилизованый центр Кижи с разграблением оного.

Когда вышли на форватер, встретили там два трехпалубных корабля, которые нагло потребовали уступить им дорогу и выли противными занудными гудками, даже тогда, когда "Злой Таракан " со свойственным ему тактом ушел в острова. Остановились у пристани с девкой-матрасницей. Заценили друг друга. Походили вокруг очень милой церкви.

Наконец подошли к Кижам. Запели. Жирные импортные прекратили снимать соборы и стали снимать наших на Таракане. Швартоваться пошли конечно к главной пристани, а не куда-нибудь еще. Она, к сожалению, была занята давешними трехпалубными кораблями. Пришлось пришвартоваться рядом на деревянных мостках.

Все пошли ходить по острову, а Митя, Вадим, дон Борис остались на пристани опасаясь что грубые импортные растащат ял на сувениры. Кушали сухое вино, рассматривали девок и были довольны жизнью.

Те же наши, что пошли в музей, столкнулись с бегущим навстречу рыжим. Это оказался начальник охраны, который ласково осведомился зачем наши приехали и посоветовал куда нашим убираться - т.е. на острова в 8 километрах севернее Кижей. Туда и отправились. Набежали легкие облака. Захотелось кушать. Стоянки не было. То болотистый берег,то деревня, то еще что. Пристали к одному из островков - там было стадо и все сплошь быки. Посморели на нас косо. Наши, незная что сделать, утопили рулевого. Но голод не прошел. Потом долго стояли в одном из заливов, обсуждали - сможем ли подойти к берегу. Кончилось тем, что дон Борис улез в воду и перекидал со дна все камни.

После ужина обсуждали кого бы еще избрать рулевым чтобы тут же утопить.

Еще событие: погибли вещи. Гитара, невинно убиенная ногами и в последствии так и невылеченная. И документы ( + деньги Вадима, которые не выдержали сожительства с ним ).

11 августа

Дневка на о.Яглово.

Оставили в лагере Хоббита с его трубкой и отправились в Кижи. По дороге утопили еще пару полезных предметов. В конце плавания нужно будет составить траурный список погибших вещей. Не потерять бы к тому времени самого Таракана. Часто среди наших происходят разговоры типа : " Где то и то? " - "Где, где... в Москве ".

Дали Ваньке который приедет уже скоро телеграмму :" Ванька миленький деньги документы ветер трава дрова совесть ёк ". Передовали её полчаса - телеграфист в Петрозаводске никак не мог понять чем же " трава " отличается от "драва". Прередали, хотя ясно, что совесть Ванька все равно не привезет.

Долго ходили по Кижам, некоторым из нас это навеяло приступы русопятства. Знакомились с местными работниками: смотрителями и " ожившими экспонатами " ( рукодельницы, ложкорубы, музыканты в народных костюмах, их экскурсоводы обзывают " отжившие экспонаты ".

Хоббит тем временем, одиноко сидя в лагере, делал ревизию бутылок.На третьем часу ревизии из леса вышел мужик в женском платье и с лопатой. Он спросил Хоббита какое сегодня число. Хоббит назвал число,месяц и год. Мужик поблагодарил и ушел в лес.

Вечером того же дня, когда все уже собрались в лагере, было еще одно явление. Из леса раздался медвежий рев. Наши Застремались, приготовились обороняться либо уматывать на яле. Вслед за рёвом из леса появился бык. Нашим известно, что на здешние острова завозят по весне молоденьких бычков и отпускают дабы они все лето бродили, нагуливали мясо и к зиме пали от рук мясника . Наши по пути видели много островов, наполненых обреченными, лишенными коровок бычками. Этот же, с шизофреническим голосом, явно не раз здесь зимовал. Он орал на наших, рыл копытом землю, чесался об сосны и являл безумное и опасное зрелище. Дойдя до палаток, он прибалдел и убежал в лес. Ходивший в разведку д'Борис сказал что в лесу таких дураков еще штук пятьдесят. Решили выставить часовых, но кого выставлять - решить забыли, и поэтому все пошли спать.

12 августа

День стрёмов.

Проснулись от сумасшедшего медвежьего рева. Побудка прошла мгновенно, все вскочили и стали материться на быка. Только Игорь и Вадим, чья палатка была в цетре, понадеялись на окружающих. Бык-шизофреник ушел, но обещал вернуться.

Кстати, спрашивали накануне про быка в деревне. Дачники ответили, что для защиты от него построили забор. Забор был в человеческий рост.

Второй стрем произошел когда шли с Яглово в Кижи. На горизонте появилась " Комета ", которая шла прямо на ял. Начали уворачиваться, но "Комета " явно хотела нас заловить и разошлись с ней всего в несколько метров. Над головами нависла огромная рельефная звезда и морда капитана. Мы его навсегда запомнили. Хотели поймать, но, как обычно, поленились.

Немного побыли в Кижах. Там должна была быть свадьба " по всем правилам". Но не было.

Пошли на Оленьи острова. При выходе из спокойных шхер в Болшую Онегу налетел ветер и волны. Сидящий на руле одел спасжилет и сказал: " Нужно быть предельно честным и искренним".

Уже зашло солнце когда подошли к Большому Оленьему. Закат, погода, то, что покинули обжитые шхеры, легенды об Оленьем и т.д. навеяло на наших мистическое настроение. Первый сошедший на берег завидел в кустах двух "людей", которые с ним общаться не стали и c угрожающей поспешностью удалились. Храбрецы из наших обшарили кусты и обнаружили там примятую траву. Предположили, что это чугайстырь (снежный человек).

Спали на топорах. Вдобавок берег оказался неровным, поэтому спали еще на корнях и камнях под ребрами.

13 августа

Дневка на Б.Оленьем.

До сих пор каждое утро, просыпаясь, мы благодарили бога за то, что хотя бы дождя на наши головы нет. И действителтно, нам везло - дождь почти не шел, лето для нас выдалось на редкость благоприятным.

Повезло и сегодня - дождь пошел именно тогда, когда мы встали на дневку. Причем дождь шел сильный и обложной. Что послужило поводом просыпаться как можно позже и ложиться спать как можно раньше. Да мы и вообще могли под шум дождя проспать весь день. Что, собствено говоря, и сделали. Из палаток выползали только ради непонятного приличия.

Митя с Вадимом обошли по берегу весь остров. Никого не встретили. При свете дня давешнее мистическое настроение поубавилось.Нашли археологичекие шурфы, каменное урочище.

Вадим пытался искупаться в штормовом море. Но не смог - его выбросило на берег. ( Вот так захочешь потпиться - а фигушки ).

Хоббит с Игорем тем временем достали баллон и заметно его опустошили. Прочие присоединились. В одноместную палатку поместился почти весь экипаж.

За день спалили один из спасжилетов. Ну и козлы мы. Ял, качаемый волнами, бился об берег.

14 августа

Смена состава. Приезжает Ванька. Уезжает Марина и дон Борис.

Утром, перед отплытием с Оленьего обратили внимание, что ял полон воды. Отнесли это за счет " плохой конопаченности ". Кто-то вспомнил, что ял бился о камни в течение двух последних ночей и дня и заметил, что дно "потертое". Поплохело. Но пока немного.

На фордевинте дошли до Кижей. Тут-то пробоина открылась во всей красе, аж в три пальца толщиной. Вода из нее била фонтаном, несмотря на все затычки, которые пытались воткнуть в дыру.

У пристани была такая картина. Один из наших стоит на борту Таракана, откренивая его чтобы дыра была над водой. Все остальные лежат на пристани, как загипнотизированные смотрят на дыру и поочередно произносят один и тот же звук, напоминающий долгое "Ё!". Лица при этом выражают глубокую тревогу. "Пойди, ты посмотри",-сказали откренивающему. "Нет, мне страшно"- ответил он. А когда откренивающий все таки пошел посмотреть, то у него против воли вырвалось то же самое: "Ё!!"

Поплохело основательно. Почувствовалась беззащитность и ценность собственной, такой любимой, жизни. Обсудили план действий, варианты ремонта. Решили купить пива как первоочередное действие к спасению.

В суете спасательных работ объявился, вызвав всеобщую радость, Ванька. Его облапали и даже забыли бросить с пристани в воду как это первоначально задумывалось.

Потом проводили, поцеловали и помахали платочком Марине и д'Борису. Покинули они нас, одни мы без них остались.

Почувствовав отъезд Марины, единственной среди всех дамы, каждый член экипажа обматерил всех остальных и остался этим доволен.

Купили еще пива. В результате договорились с администрацией о том, что они разрешат нам вытянуть ял на ремонт в деревне Васильево, но при этом будет запрещено разжигать огонь. (Хотя огонь нужен дабы разогреть гудрон. По ходу наши разработали план разведения секретного огня, невидимого для ментов).

Деревня Васильево оказалось состоящей из трех домов - маленького, побольше и большого ( все три - музейные экспонаты) табличка на маленьком гласила, что это дом бедняка Кондратьева, на среднем - дом середняка Сергеева, на большом - богача Сергеюка. Богача и середняка, видимо, небыло дома, а вот в доме бедняка жила бабушка. Некоторые наши меж собой прозвали её "беднячкой Кондратьевой" и попытались подъехать к ней на предмет приготовить покушать. Беднячка согласилась, хотя и без особого удовольствия.

Наши, тем временем, перевернули ял и стали с удивленными возгласами тыкать пальцами в пробоину. Несколько человек разбежались по округе с целью скоммуниздить что-нибудь у местных. Поймали двух трепетных мальчиков и стали их допрашивать. Мальчики потупились и ответили: " Мы ничего не знаем, мы живем с милиционерами".

В конце концов наскребли с крыш гудрона, от водителя автобуса поимели газовую горелку, шкипера стоящих на приколе яхт пожертвовали нашим три шурупа и отвертку.

Стемнело. У беднячки Кондратьевой купили молока. Взялись ей же помочь - забить осиное гнездо в сарае ( беднячка вырастила гнездо аж с арбуз). С воодушевлением истребили несчастых ос, потопили их в бензине. С нашей стороны потерь нет. Хъотели еще что-нибудь потопить в бензине, но воздержались.

За упокой невинно убиенного осинного народа дерябнули водочки. Громады исторических домов приобрели величественные и таинственные очертания. Северная деревня, тихое гладкое озеро, мачты яхт, стоящих у причала. Безмолвие повисло над музейным островом. И только разносились в воздухе звонкие и протяжные матюги наших, разлегшихся где кому взбрело.

"И-ига-арь ..."

"Чаво-о-о ..."

"Спа-акойной но-очи-и-и ..."

"Чаво-о-о ..."

15 августа

Утром, лишь только зарозовел рассвет, с автоматом наизготовку пришел добрый рыжий мент. Он долго улыбчиво извинялся, а потом сказал: " Вы, ребята, дайте свои паспортные данные, а то меня начальник (ругает), он у нас (дурак)". Потом пришел табун лошадей и стал просить покушать. Хлеба у наших оставалось всего полбуханки и поэтому любящий животных Митя весь его скормил, а экипаж автоматически перешел на сухари. Еще лошади, милые такие, покушали кое-что из тряпок, а когда наши вежливо намекнули, что пора бы и честь знать - то честь знать отказались.

Затем пришла толпа интеллигентных женщин к середняку Сергееву. Наши хотели было спросить как поживает середняк Сергеев, но женщины начали разговор первыми. Они поинтересовались- какого черта наши здесь делают и как скоро собираются уматывать.

Вообще, население музейного острова Кижей произвело на наших впечатление людей неприветливых, замкнутых, не понимающих жизни и внутренне несчастных. Страшно далеки они от народа (от нас т.е.). Одна почтальонша Ирка человек. Им бы, дурилам, к нам экскурсии иностранцев водить, показывать нас как корабелов, потрепанных суровой Онегой. Как мы чинно обедаем всей артелью, как латаем ялово днище, как надтреснутыми мужественными голосами поем песню про Надежду, наш компас земной.

Но бог с ними, с недалекими .

К после одеда наши починили ял и солнце подсушило черное пятно заплаты на его боку.

Команда выражает глубокую благодарность тем, кто отличился при починке судна и способствовал его столь скорому спуску наводу. Зто Миша, Вадим и Ваня. Слава вам, шурупобойцы и гудролитейщики! Дабы ваше искуство воссияло в веках, мы не поленимся сделать новые дыры и пробоины! Господи, что это я несу...

Итак, "Злой Таракан" вновь отчалил от Кижского берега, отправляясь на этот раз, в обратное плавание к Петрозаводску. На берегу чуть не забыли Макса, увлеченного рыбалкой, но это не беда - сосчитали бы к вечеру, вернулись. К тому же он сам не хотел, упирался, кричал что вот только начался настоящий клев.

Последний раз проплыли вдоль Кижей. У пристани встретили маленькую моторную жестянку, набитую до отказа музейными женщинами и детьми. Назвали их "Дед Мазай и зайцы". Зайцы затащились.

У оконечности Кижей встретили лодку с рыбачащей в ней девкой. При девке идти на веслах было стыдно и поетому начали ставить парус, хотя и установился мертвый штиль. В течении получаса сделали несколько кругов вокруг девки, чуть не потопили ее вместе с удочками, но паруса поднять не смогли. Макс, лишенный рыбалки, все это время рассматривал девку в бинокль, обмениваясь сам с собой сомнительными замечаниями. Даже когда наши лодки становились борт о борт, он продолжал смотреть девку в бинокль и комментировать увиденное.

Остаток дня мы прошли все таки на веслах и остановились ночевать на красивом скалистом острове Букольникове.

16 августа

Команда сошла с ума.

Пишу это непосредственно в момент событий.

Стоим на Букольниковом острове. Ночью начался шторм. Балла три. Ветер северный, такой, что выуживает еду из миски. В яле еле заделанная дыра. При такой погоде на Шардонах мы вообще не могли сойти с места. Боже ж мой боже ж мой боже ж мой

Тем не менее, большинством голосов решили идти "плавать". Плавать - это значит в течении дня проплыть километра полтора, но при этом промокнуть, продрогнуть, затрахаться и расфигачить еле живой ял об камни к ядрени фени.

Мало того, решили снять его пустым, а потом приплыть сюда, в лагерь, пришвартоваться на камни и загрузиться. Шиза косит наши ряды.

Час назад энтузиасты ушли выводить ял из бухты. До сих пор нет. Промомерз под ветром в ожидании.

Прибежал один из энтузиастов, позвал помогать. Оказывается, ял в очередной раз выбросило на берег, аж тонкие щепочки торчат из холдной зеленой воды. Не хочет он плыть против волны и ветра. Не хочет и все тут.

Еще через полчаса пришлось счастливому обладателю ботфорт (т. е. мне ) лезть в воду, работать одиноким бурлаком. Мат - перемат.

Ял вытянули, закрепили. Собранные вещи перенесли на другую поляну: там где ветра меньше. И то польза.

Хоббит развел чай с водкой. Выпили и условились считать сегодняшнее "плавание" учениями.

Примечание : текст о 16 августе переписан сюда набело. Подлинник с прыгающими от холода и негодавания буквами находится у автора.

17 августа

Ветер направления не сменил, но чуть чуть утих. Поэтому решили плыть дальше. Некоторое время ветер будет в корму, а потом ( и надолго, если не сменится ) навстречу.

Выйдя, на воду, снова вспомнили старика Айвазовского, который наверняка попадал в такие передряги.

Ветер между островами крутит, вертит нас как хочет. Ему пофигу как стоит парус - по правилам или нет. Ял вращается вокруг себя.

Частью под парусом, частью на веслах, дошли до пролива и мыса Пиче - Сельга, выводящего нас из шхер в Большую Онегу. По дороге раскланялись с байдарочниками, а так ничего примечательного.

На Пиче - Сельге обедали. Обнаружили там берег мертвого, выгоревшего леса, а среди него нашли бутылку из под водки " Black Deaf " ("Черная Смерть"). Никогда такую страшную не видели и потому прибалдели. А Игорь отвернул от бутылки пробочку с черепушкой и приладил ее на пузырек с витаминами.

В открытом море пришлось идти не только против ветра, но и против сильных волн. Вспоминалась песня о том, как "наутро приплыли два трупа и щепки того челнока".

Эта песня навязчево лезла в голову.

Прошол дождик. Появилась радуга, и такая близкая, что через нее проходило весло. Впервые видели такой кайф.

Вечер выдался на редкость благообразным. Как на японской картинке, вышла луна - подполонь в обрамлении лесистых берегов. Наши покушали и их потянуло на что-то высокодуховное. Потому вплоть до сна декламировали скаберзные стихи Пушкина и Баркова.

18 августа

Перед пробуждением пришла мысль об осени.

Вообще похолодало. Листья тянет к югу. Уключены по утру скрипят все простуженнее и простуженнее. И поведение экипажа тоже изменилось. Ушли в прошлое бравые ныряния с яла, щеголяния в тельняшках выше пупка. Вернее, тельняшки-то остались, но между ними и собственно телом пододеваются два-три слоя свитеров, от чего матросы кажутся все толще и толще. При приближении к берегу вся команда уже не бросается в воду с целью вытащить ял, а тихо и смиренно просит счастливого обладателя изумрудных ботфорт подтащить их (ял) прямо к земельке и организовать сходни.

На море тем временем тот же северный ветер, те же, но еще большие волны. Рулевой говорит: " Будем, как настоящие моряки, идти под парусом". Мы же спортсмены, блин! М плевать, что на веслах, прячась за острова, идти в два раза быстрее. Мы идем галсами то на запад, то на восток поочередно. Из-за каждого маневра выигрываем метров по двести. Но идем под парусом. Рулевой совершает чудеса храбрости, продуваемый всеми ветрами, парусящий как бизань-мачта. Команда, закутанная в спасжилеты по уши, пытается угадать - какая же волна захлестнет нос. Угадать не удается - захлестывает та волна, которая более всего незаметна. Подмерзшая команда даже не предается рассуждениям - стоит ли выдергивать ближайшие сети или фиг с ними.

А у берега тем временем штиль. Но мы туда не идем из самоуважения. Мы ж морские (озерные) волки (кони, слоны, гиппопатамы, орангутанги).

По штилю позволяем себе пройти только последние километры. Причем, работая веслами, догоняем моторную яхту. Хотим взять ее на абардаж, но яхта, почуяв опастность,уворачивается и уматывает.

На ночлег становимся на острове Макс, в тихой зеленой бухте. Подплываем к острову, поздравляем Макса (нашего) и хотим в связи с встречей тезок ( нашего и острова) его (нашего) чествовать. Но высадившись, об этом забываем и Макс (наш) пьет водку в одиночестве.

Все устали, все отваливаются.

Всю ночь над островом на бреющем полете летают самолеты (вертолеты?). Видимо, чего-то хотят.

Да, еще. Был обалденный закат.

Еще вспомнил. Закончились сухари. Здоров же экипаж трескать, прямо слов нету.

19 августа

Ко всем неприятностям (сильный ветер в харю, волны, холод) добавился еще и неприятный туман со снегом, обрушившийся на Онегу в девять утра. Изображение терялось в десяти метрах от судна. И это в то время, когда "Злой Таракан" должен был входить в Уницкую губу, узкую и полную рифов.

Команда, утомленная событиями последних дней, постепенно начала терять самоконтроль, впадать в панику. Ждали, что вот-вот из тумана вынырнет злая "Комета", которая потопит нас, а мы не сможем ( просто не успеем) от нее увернуться.

Где мы? Кто мы? Нафига мы? Рулевой все крепче сжимал штурвал, его глаза все настойчивее пытались пробуравить туман. Может быть, нас уже унесло на много миль от берега, и мы, болтаясь в тумане, погибнем от жадды и цинги? Может быть, нас занесло в незнаемые края? Может быть, нас уже нет? Старшно, страшно... .

" Смотрите за полетом птиц- птицы всегда летят к берегу",- шептал кто-то дрожащими губами.

Пусть знают потомки, изучающие по этим хроникам легендарное плавание "Злого Таракана", что в этот день экспедиция была на волосок от гибели.

Лишь только мужественный картограф среди тумана и ужаса сохранял самообладание. Он знал куда идет корабль и его уверенность вселяла раздражение в наиболее слабых духом членов экипажа.

В таких ситуациях всегда находят крайнего и обычно им оказывается лучший. И вот наступил момент когда некто из команды подбежал к картографу и закричал: " Ребза! Это он виноват!" С этими словами безумный схватил карту и попытался в ней разобраться, но ничего не понял поскольку не умел читать карт.

Вмиг команда вскочила на ноги, ощерившись зубами и дулами обрезов. Вмиг семь клинков взметнулись над головой доблестного картографа. Несчастный, несчастный! Он чуть было не пал жертвой слепого страха и ярости толпы! И спасло его только чудо, в коем угадывается рука Божия...

Вдруг впередсмотрящий на мачте закричал: " Земля! Земля!" и это смирило пыл кроважажных матросов.

Прямо по курсу виднелся заброшенный поселок Пегрема.

20 августа

Проснулись на камнях. Вчера ставлись на местности, представляющей из себя груду крупных камней ( шутки ледняка) прикрытых мхом. И так везде окрест. Найти сколь-нибудь ровную площадку для спанья невозможно и поэтому тела наших усеивали довольно обширную территорию, образуя как-бы несколько лагерей ( по лагерю на человека).

Сосчитавшись, обнаружили, что не хватает Вадима. Задумались: а не потопили ли его вчера во время тумана. Но потом успокоились, заметив, что кто-то ночью сожрал весь " Педи грипал", а это мог сделать только Вадим, который " Педи грипал" очень любит. И действительно - Вадим вскоре обнаружился - просто он встал раненько и пошел погулять, пообшаться с археологами и т.д. .

Отъевшись, гулять пошли и остальные. Побывали у легендарной " Лягушки" в Боголесье.

Побродили по раскопам.

Пришли в деревню. Настоящая заброшенная северная деревня, разваливающаяся на глазах (кстати первая на нашем пути). Подивились японскому флагу, висящему на одном из домов.

Познакомились с единственным жителем деревни. Он оказался, конечно, москвичом. Побеседовали с ним за жизнь.

Посидели на местной церкви.Наелись малины, которой заросли руины Пегремы. На обратном пути набрали грибов на хорошую готовку. Грибов, кстати, в этом году наредкость мало. Из событий дня можно назвать дружескую (товарищескую) встречу Хоббита и местного медведя. Хоббит был добрый, и поэтому наша коллекция не пополнилась медвежей шкурой. Или наоборот - коллекция медведя не пополнилась Хоббитушкиной тушкой.

Вечером праздновали день тельтяшки. В этот день много лет назад указом Петра тельняшка ( и ботфорты) стала частью формы. А, может быть, мы это вчера праздновали... . Не помню. Такие дела, понимаешь ли, кругом. Все забывается. За то помню - рассказывали друг другу о славе русского флота и дивились - какой он все таки, славный, флот- то наш.

Еще помню - была полная луна ... .

21 августа

Cемь сорок, пора уезжать на юг, дежурный гитлер будит экипаж.

Ветер, который все наше движение на север был северным на обратном пути мигом изменился и снова стал почти сретенным, т.е. южным. И спасибо ему, гаду, за все. Наши озаботились тем, как бы добраться до Петрозаводска к поезду.

Ял со своей ушкуйной командой идет по Уницкой губе. Проплывая мимо раскопов, некоторые поют песню о том, как срубили глупою елочку под самый корешок ( я, наверно, часто объясняюсь туманно). На мачте гордо реет Хоббит. Он залез туда чтобы поправить флаг, да так и не смог этого сделать. Сидящие внизу обсуждают, что вот мол - были пещерные Хоббиты, были озерные Хоббиты, а у нас воздушный Хоббит, и неплохо бы его со временем сделать военно-воздушным.

Да, кстати, забыл написать: 17 августа команда чуть не утопила свой флаг. Флаг спас из воды самый отважный член экипажа. Не буду называть его фамилию, все и так знают кто у нас самый отважный.

Ближе к вечеру дошли до острова Сосновца. Штиль на море. Приняли решение- поесть на Сосновце, одеть на себя все теплое и плыть в ночь.

Погуляли по острову. Осталось впечатление большой каменной площадки. Змеи, янтарь. Сфотографировались всем экипажем, одев тельняшки. И вперед.

Ночь на 22 августа

Ночное плавание останется в нашей возбужденной памяти большим пятном. (Светлым, если можно так выразиться о том маразме, который последовал.) Впрочем, отставим эмоции и перейдем к повествованию.

Отойдя от Сосновца сели на весла и без особого напряга прошли за час восемь километров до мыса Сярь. Рулевые не могли поверить в такую скорость и долго пытались разобраться в карте, что так и не смогли сделать. Картограф, накануне чуть не закланный, хихикал в рукав.

Поставили правым галсом парус. Штиль, тишина, закат, благолепие. "Рыбаки обсуждают заход солнца". Кажется, ял не движется - ветер тихий. На воде почти нет ряби.

Закат догорел, ял плывет в свете луны. Попытались повесить "китайский фонарик". Получилось хорошо. Но мешало рулевому, поэтому загасили.

Так и плыли в тишине и спокойствии. Кайф. Не без дураков говорю - кайф. Даже разговаривали не громко, что с нами редко случается. Но потом стало холодно, потому что осенью в Карелии на воде всегда холодно. Поступило предложение согреться водочкой. Вообще-то пьянка на воде - дело последнее. Но тут могу сказать уверенно - было надо. И не только потому, что было холодно - а по многим причинам.

Согрелись. Еще и еще. Закопошились, зашумели. Смешки всякие, прикольчики, чтение наизусть "Пьяного корабля". Грозились выпить все что есть.

Тут подошли к мысу Лиж. Стали выяснять где находимся. Встретили заячий остров. На нем горел костер. Встали все на правый борт, чуть не завалив "Таракана" и заорали:

- Мужики, мужики!

- А? ...- донеслось испуганное.

Хотели спросить - не Заячий ли это остров, но каждый заорал что-то свое и страшное. Можно пердстаивть себе ощущения мирных рыбаков мимо которых в три часа ночи проносится хрюня под всеми парусами, дико орущая на восемь голосов одновременно.

Тут и началось. Случайно посмотрев вперед, замутненными глазами заметили что перед нами рифы. Прифигели, успели повернуть, но все равно сели на мель. Митя прыгнул в воду, искупался, но это фигня - главное чтобы корабль плыл. Но дальше началось хуже. Когда зашли за мыс, легкий бакштаг покрепчал и подхватил "Таракана" довольно весело. Тут экипаж обнаружил что ял не подчиняется ему (экипажу). Каждый матрос плыл не зависимо от команды и яла в целом. Впередсмотрящий командовал, однако рулевой рулил другое, кренщики кренили сами себя, острова терялись во мгле, рифы шкряболи по дну, Ванька лег спать на носу, Вадим восхищенным голосом декламировал стихи о том, как он, "свой трюм как гостиницу рыбам открыл", ветер все крепчал, команда пьяных матросов горланила песню " Корабль уродов, где твой штурвал и снасть?"

Мите на мгновение стало страшно И он возопив, послал мысль своему ангелу - хранителю, живущему за три тысячи километров: "Спасай! Погибаем неминучей погибелью!" Было слышно как ангел далеко в Сибири проснулся и пытается нащупать будильник. Мите стало жутко стыдно за минутную слабость, он мысленно извинился и стал уговаривать "солнышко" спать дальше.

Тем временем "Таракана" несло на камни. Но даже в такой ситуации наши, как истинные спортсмены, не спускали паруса. И только за несколько метров до скал из-за мачты высунулись две головы - Хоббичья и Вадимова. Они вытаращили глаза и закричали: "АААА!" После чего Вадим железным голосом сказал: "Принимаю решение" и обрушил парус, чем спас "Таракана" от очередного удара.

Долго гребли, обходя валуны, потом обнаружили, что одно из весел пустует. Посчитались, выяснили что нет Ваньки. Испугались. Решили, что Ванька братушка утонул.

К счастью, Ванька обнаружился под грудой паруса. Думали что его пришибло рейком. К счастью оказалось, что не пришибло. Потому осерчали что Ванька отлынивает от гребли, и после долгих усилий воссоеденили его с веслом.

Еще раз вписались в риф. Из-за того, что впередсмотрящий Митя видел буруны, но с пьяну попытался пройти между ними.

Еще раз, короче, вписались во все камни, в которые только могли. Потому, спускаясь на берег Шардонов многие не стояли на ногах.

Остановились на том же самом месте, где были две недели назад. Игорь даже нашел утерянный даве кинжал.

Разожгли костер и вповалку уснули вокруг него.

22 августа

Ял несло тихим бакштагом к дому. Прошло то время когда спорили за место у руля. Теперь руль спихивали друг другу со словами "На, порули, ты хочешь". Большинство капитанов (семь иванов - семь капитанов) весь день спало на носу. Спали так крепко что не заметили как исчез багор, наверняка утоп.

В Петрозаводск не торопились, решили ночевать на Ивановских. Долго искали место для высадки - дно везде мелкое (по дороге "туда" ял вытаскивали всей камандой на руках, а сейчас время не то).

Наконец решили встать у частной пристани. Особенно на высадке настаивал Макс (догадайтесь почему). Договорились с хозяином ( в доме жили пожилой хозяин, хозяйка и белый кот). Купили у них хлеба и молока, что вызвало щенячий восторг экипажа. Нас даже пустили ночевать в баню.

Единственное, что хозяин сказал: "завтра в восемь я выпускаю коров - вы с ними осторожнее, они бадучие. На прошлой недели вот всем стадом собаку ловили". Вспомнив быка-шизофреника, наши сказали что утром снимутся.

Поужинали, порадовались закату, посмотрели на маяк под которым стоим. Было торжественно - это последняя ночь на воде, хотели ее пить и пить ( ночь, в смысле, а не воду ). Двое пошли к хозяину (по делу) и исчезли. "Пьянствуют, наверняка" - ласково подумали наши и послали за ними гонцов. Потом еще и еще. Последние гонцы узрели картину: хозяин, стоя на пороге, неукротимым словесным потоком вещает нашим о способах рыбной ловли.

Итак, как я сказал, это была последняя ночь на Онеге. Поэтому всем было грустно. Домой не хотелось. Некоторые, наиболее сентиментальные члены команды отправились спать в лоно "Злого Таракана".

23 августа

Утром завтракали и собирались не торопливо. Потом появилась хозяйка открыла хлев и из хлева вышла толпа коров с нехорошими улыбками на мордах. Собрались в мгновение ока. Кто-то даже пытался поговорить с коровами за жизнь, держа за спиной ял куда можно удрать.

Потом пошли. За ближайшим мыском открылся Петрозаводск. Странно было идти ввиду большого города.

Мимо сновали "Кометы". Всем им наши показывали традиционный жест (всей командой). "Кометы" - убийцы ввиду города не решались напасть на "Злого Таракана".

Миновав "плавучего ассенизатора", одели тельняшки и сели на весла. Затянули " из-за острова на стрежень".Команда возвращалась домой.

Правда при входе в устье Лососинки сидела девка и, увидев ее, Вадим попытался красиво потопить ял - но не потопил же.

Прощай "Злой Таракан"! Ты был для нас добрым тараканом. Кто знает - увидемся ли снова.

Шкипер Медведев, узнав, что потери наших столь малы, очень удивился и обещал и на следующий год дать тебя "Таракашечка", нам на растерзание. Бойся.

А пока, превозмогшие небытие, наши бродят по Петрозаводску, пьют пиво и рассказывают встречным барышням о том, как они это небытие превозмогли, как их знакомый решив искупаться, так больше и не смог догнать уплывающего под всеми парусами корабля.

24 августа

Митя и Ваня бродят по Питеру. Вспоминают море. Поют сидя, на Аничковом мосту про Надежду, их компас земной. Кричат проплывающим гандольерам "крен на борт".

Тут они видят идущее по Неве судно на воздушных крыльях. Наши вспоминают 12 августа, "Комету" -убийцу. Из глоток, не сговариваясь, вырывается рычание, а руки выкидываются в заученном жесте /кулаки по правому борту -раз, средний палец отогнуть- два!

Потом Митя с Ваней долго и сладостно строят планы истребления судов на воздушной подушке в пределах Онеги, России и всего мира. И перевода флота на шестивесельные ялы. Близка буря.

Сентябрь

Из ночи в ночь всем снится что их укачивает Онега. Проснувшись, наши не могут понять где они находятся. Плавание закончено.

Я перечитал хроники плавания на "Злом Таракане" и задумался о том, как, в сущности, слабы литературные средства.

Невозможно выразить словами тот день, когда мы отплывали от Шардонов и пересекли Большое Онего. А какой был день! Помните? Как описать вечер когда плыли на Большой Олений - ту часть которая внутри шхер и ту, которая в штормовом море. Как описать вид с урочища Кузнецы если слайды не передают того ощущения? Как мы идем за молоком в Яглово, как жарко на Кижах, как пьем пиво в плавучем ресторане.

И поэтому желаю всем помнить те куски жизни, которые мы прожили на Онеге. Но не особенно увлекаться воспоминаниями- пусть придут все новые и новые кайфы, пусть жизнь будет полна ими, пусть мы будем жить не прошлым, но настоящим.

И еще выражаю надежду чтобы несмотря на известные перемены в жизнях мы не раз поимеем эти кайфы в месте.

На этом позвольте верному летописцу Мите закончить повествование.