Коже слов моих не лосниться,

А наждачкою - по губам;

Не хочу жить тихой синицей,

Криком вспарывающим небо.

Ну на кой мне такой уют,

Где в зрачках - все равно что небыль,

Где не плачут и не поют

Песни. Взвешены мозгом ветки

Не увиденной купины

Сквозь компьютерные разметки.

Боже, небушка глубины

Дай измерить своей любовью,

Хоть и глиняный мы заказ;

Все же царское поголовье

Жаждет крылышек - про запас.

*

Постпространство, поствремя,

С постмодерном шалят;

Здравствуй, серое племя

С волчьей пастью козлят.

Без любви и свободы

Создан стаи портрет,

И мутанты породы

Блеют волчий сонет.

Но над стадом, связуя

Вой с далекой луной,

Хор поет: "Алилуйя",

Как рефрен неземной.

*

Мне нет спасения в отечестве твоем,

О, смолокудрый князь,

Мне даль светла и светел окоем,

Где чистопробна грязь

Нас Сотворившего для бед и горьких лет,

Где в грешных орденах

Вернувшись в землю из мирских побед

Покоится наш прах.

*

Во мне клокочет Ренессанс

В предчувствии свободы;

Мой ангел молвит мне: "Silence!

Господь да примет роды

Твоей измученной души".

Но тяжек плод познанья;

И Леонардо ввысь спешит,

Где молоко молчанья

Беседок, гротов, галерей

Лелеет сон Младенца

О скорбной красоте людей

На фресках совершенства.

*

Эту зиму, эту боль,

Эту боль и эту зиму,

Как причастия пароль,

Хлеб да соль, неотвратимо

Принимаю от небес

И бутон любви как Слово;

Бог под звездный свой навес

Тайну жизни скроет снова.

Снова вьюжная зима

Заколдованною дланью

Забелит все письмена

На морщинах мирозданья.

Что же, в путь; и новый след

На таинственной дороге,

А любовь мне даст ответ

О рожденном нынче Боге.

*

Мне в путь - прощай, развратный исполин -

Искать в себе тропу к обители Природы,

Чтоб причаститься таинства причин

Нездешней грусти от луны приходов,

Смятенья трав, когда звенит июнь,

Метели дикого признанья,

Истомы сладостной сосновых струн

От солнца страстного лобзанья.

И там искать мне гроб средь бурых мхов,

Прильнуть устами, и душа очнется,

Стряхнувши пыль, и сплин, и плен богов,

От позабытой ласки улыбнется.

Восстав из гроба, девица-душа

Откроет очи в звоны небосвода,

И вспыхнет вдруг у Сергия свеча

От дуновения свободы.

*

В жаре пустыни, тягучей, сыпучей,

В желтом бреду над бессонницей век

Мне померещился в блеске колючий

Юностью Бога сотканный снег.

Пусть небожители райские яблок

Мне не подкинут за тяжкий мой бред,

Пусть мое сердце, как запертый зяблик,

Или как сорванный белкой орех,

Прыгает, носится, терпит и плачет

Над обезглавленной совестью лет,

Не попрошу я у Неба подачек -

Только пусть станет Россией мой бред.

*

На Баррикадной баррикады

Огней, витрин, гирлянды лиц.

Иду себе, куда мне надо,

На свет высоткиных глазниц.

По кромке света шарят взгляды

Бомжей - зеленых, синих, злых:

- Ну че, в натуре, че те надо;

Желаешь, может, на троих?

А мне ниче: Мне только манки

Небесной у сырой зимы.

Хотя б сто грамм. Хотя б пол-банки.

Для этих лиц с лицом судьбы.