Глава 12

Последний рабочий день в уходящем году пролетел довольно быстро. Хочешь- не хочешь – пора собираться домой. Ушли практически все сотрудники, пришел сторож Николай Иванович. С ним у меня неплохие отношения, поэтому мы посидели немного в комнате охраны. Поговорив о последних событиях в зоопарке, я так и не решилась спросить его о Радике: способен ли тот ранить кошку и что он говорит обо мне. Николай Иванович не сплетник и по минимуму, самому необходимому, участвует в жизни зоопарка. Закончив дежурство, он сразу же уходит домой, ни с кем особо не общаясь. Но на пересменке сторожа встречаются, могут ведь они что-то сообщить друг другу. Не молчат же они, как партизаны. Или они, как хорошо воспитанные англичане, говорят о погоде. Шучу. Нет ничего более далекого от хорошего воспитания, чем наши сторожа.

Может, Николай Иванович догадывается или даже знает что-то о своих коллегах. Но единственный внушающий доверие сторож явно не желал ничего обсуждать:

- Ты домой-то собираешься? – спросил он меня. – Сейчас такая давка на транспорте, пробки на дороге.

- А я не поеду на транспорте.

- Как это, - удивился Николай Иванович, - по воздуху полетишь?

- Я доеду до Ометьева, на ометьевском автобусе всегда мало народу. А там на электричке до вокзала и от вокзала на моем любимом трамвае, на котором опять же никогда давки не бывает, поскольку часто ходит.

- Так это ты не знай сколько времени добираться будешь. Что – домой не хочется, - догадался сторож.

- Не хочется, - согласилась я. Неплохой момент поговорить, за жизнь, как сейчас говорят, а там потихоньку и перейти на личности сослуживцев. Но что-то мне подсказывало, что повествование о моей жизни Николай Иванович выслушает, даже проявит понимание, но рассказывать мне ничего не будет, тем более, делиться своими догадками и подозрениями.

Домой я добралась, как и предсказал сторож, поздно. Наши уже начали накрывать на стол. Вот-вот должны были пожаловать гости дорогие. Я позвала Чару на прогулку и увидела, как зятек приготовился сказать что-то вроде того, что мало того, что я где-то шлялась до позднего вечера, так и сейчас ничем не помогаю в организации праздничного застолья. Я даже остановилась его послушать, потому что, если бы услышала хоть слово упрека, сразу бы развернулась и уехала к Кафее Латыповне. Баба Феня меня поняла бы и простила, после того, как я обо всем рассказала бы ей. А вот кому бы не поздоровилось – это дражайшему зятьку Борису. Драгоценный зятек заметил мой интерес к его словоизвержению и моментально перестроился:

- Ты надолго?- спросил этот лицемер как ни в чем ни бывало.

- Собаку выгуляю и вернусь.

Продолжения диалога не последовало. Зять мой кто угодно, но не дурак. Он понял, что последует за малейшей репликой в мой адрес.

На прогулке я общалась со знакомыми по минимуму. У Чары продолжалась течка и она постоянно норовила, отклячив зад, и подняв хвост, заинтересовать своей персоной всех встречных кобелей. Коллеги –собачники издалека поздравляли с Новым годом, приветливо махая руками и я махала им в ответ, почти как в песне поется. В конце концов, мы забрели в дальний сквер, в котором не наблюдалось ни собак, ни людей и спокойно погуляли по нему достаточное время, чтобы Чара вспомнила и о других естественных потребностях, кроме половых.

Только мы вернулись домой, и я вымыла лапы собаке, как раздался звонок и вошли наши гости, такой приятной и веселой компанией. С нами не сравнить: уставшая, недовольная я; напряженная, измученная мама; вечно пытающаяся приноровиться ко всем сестра и, как на ходулях, полный надежд и ожиданий, наш драгоценный зятек Борис.

Первым делом баба Феня взялась за меня:

- Что это ты, как коняга – доходяга, замученная вконец. Молодая женщина, должна копытом бить. А ты? Лицо осунулось, под глазами синяки, глаза потухшие. Чего это ты задумала? Не заболела ли? – выговаривала баба Феня, обнимая меня. Отстраняясь, пристально рассмотрела меня еще раз и снова обняла.

- Да я только недавно с работы пришла. ЧП там у нас, кошку смертельно ранили. Вот разбираемся. Еще барсы серьезно больны, - я пыталась оправдаться за свой непрезентабельный вид, - я только собаку выгулять успела, еще не переоделась и не накрасилась.

- Да ты и без красок всегда хороша была. Неладно у тебя что-то, девка, что ты так выглядишь. – баба Феня испытующе смотрела мне в глаза, словно пытаясь вычитать в них всю информацию о наших семейных неурядицах. – Ты ведь всегда была угар с чадом, савраска без узды, неугомонное создание. А что я вижу? Бледную тень моей Надюши.

Я вздохнула:

- Ох, баба Феня, дай переоденусь, передохну немного. Потом поговорим.

- Ладно, наводи красоту, еще наговоримся, - согласилась бабушка и обратила свой царственный взор на остальных моих родных.

До появления наполеоновских планов Бориса, Катя с мамой вели себя с бабой Феней нормально, естественно. Мама немного побаивалась острого языка бабушки и старалась не вступать с ней в дискуссии. А Катя ее просто любила, как она любила до замужества весь мир. Сейчас же они обе стояли навытяжку, как на парадном приеме и терпеливо ждали, когда же баба Феня обратит на них свой светлейший взор. Ну, это просто невозможно, самое худшее, что могло быть! Баба Феня не терпит фальши, подобострастия, лицемерия. По ней лучше грубость, чем неискренность. Бог мой, что Борька сотворил с мамой и Катюхой. Теперь ему несдобровать, идиоту. Баба Феня уже догадалась, откуда ноги растут.

- Ну, что, красавица, все хорошеешь, - потрепала она по плечу Катюшу, мимолетно, не удержавшись, погладила по волосам.

И без перехода, взялась за маму:

– Красивая ты женщина, Танюша, и дочери у тебя красавицы. Теперь тебе пора свою жизнь устраивать. Не век же в разведенках ходить. Замуж тебе надо, Танечка. Такая женщина, как ты, подарок для любого мужчины. Хотя нам любого не надо, а самого лучшего, – баба Феня лукаво улыбнулась. - Только где вот по нашим временам лучшего –то найдешь. А на любого соглашаться не надо. Тут ты права, - согласилась баба Феня, хотя мама ничего не успела ей возразить.

- Так у меня еще старшая дочь не замужем, - напомнила мама.

- И-и милая, этой гнедой кобылке либо мерин какой нужен, тихоход, чтобы сзади плелся и ни во что не вмешивался. Либо снегоход «Буран», чтобы впереди несся, а она еле за ним поспевала. Ее замужество землетрясение, вулкан, лучше ей не торопится жить на вулкане. А может, и мерина какого подхватит.

Баба Феня подмигнула мне. Вот неугомонная. Меня угаром называет, а сама даст фору любой погодной аномалии. Интересно, существует ли ураган Аграфена, их ведь женскими именами называют.

Бориса баба Феня проигнорировала, молча кивнула и после этого представила нам свою иностранную внучку. Которая оказалась милой, высокой девушкой, с открытой, немного застенчивой улыбкой. Вроде бы она и похожа на нас, но все равно чувствуется: иностранка. Что-то такое неуловимое в лице, манере одеваться. Лицо ее, хотя и приятное, но как бы с более крупными чертами и плюс тяжелый подбородок, совершенно не свойственный нашей фамилии. Но когда Кэтрин начинала говорить и улыбаться, то все эти мелкие несовершенства отступали на задний план. Она могла обаять любого. В общем, моя немецкая родственница мне очень понравилась.

Как я заметила, понравилась она не только мне. Или мой зятек изобразил повышенный интерес. Черт его разберет, нашего лицемера. За столом Борька глаз не сводил с Кэтрин и на физиономии его, когда изредка он переводил взгляд на супругу, было такое сожаление, как будто жизнь потеряна и во всем только Катюха виновата.

Вот урод. Как же он умеет делать людей несчастными. Кате Новый год не в радость. Мама старалась изо всех сил, но и у нее иногда проглядывало беспомощное, тревожное выражение лица, что что-то не так. Хорошо хоть Ванечка спит. Вот беспроблемный ребенок. Когда надо есть – ест, спать – спит, практически не капризничает и рад любой возможности погулять на улице. Наверное, ребенок привык к дисциплине, пока семья по съемным квартирам моталась. Зятек наш плохо с владельцами квартир ладил, вот семейство его и покаталось по городу.

Почему он женился на Кате? – Непонятно. По сути, он Паратов – самовлюбленный, самодовольный, все и вся ему должны, обязаны, а он в ответ снисходит до них, так и быть, соглашается принять. Такие женятся на богатеньких невестах, дочках родителей с деньгами, со связями. А Катюша наша бесприданница чистой воды. Красавица, умница, добрейший человек, трудяга, но без гроша за душой. Это как бы Паратов женился на Ларисе, но так не бывает. Ларис соблазняют, а женятся на выгодных невестах. Во всяком случае, такие как Борис и ему подобные. Но наш почему-то женился на Кате. Теперь считает всех нас по гроб ему обязанными, что он женился. А мог бы взять дочку дипломата, министра, ректора или декана, на крайний случай, директора магазина или заведующего универмагом. С его-то способностями. Наверное, он кажется девушкам привлекательным и, вероятно, умеет быть таким. Я только могу догадываться, потому что, глядя на зятя, вижу его таким, каков он есть на самом деле. И всего остального я увидеть не могу.

Вот и Кэтрин растаяла под пылкими взглядами Борьки. И это когда рядом сидит его жена, а в соседней комнате спит его ребенок. Ну, и молодежь пошла, элементарных приличий не соблюдают. Я как старуха рассуждаю. Вообще-то мне 26 лет, я на три года старше Кати и на четыре ее немецкой тезки и родственницы. Игорь же мой ровесник, у нас полгода разницы, он меня моложе. Скорпион недоделанный, а я Телец, теляти упрямая, как любила раньше говорить моя мама. Бычара – ругался отец.

Ну и Новый год удался. Борька кадрит Кэтрин, та ничего не имеет против. Катюха совсем уничтожена, старается не смотреть в их сторону. Мама чувствует себя виноватой. Как всегда, старается всем угодить, и нашим и вашим. Баба Феня орлиным взором следит за всеми. Дедок ее принял и тихо дремлет в кресле, а племянник его добросовестно смотрит телевизор. Немец он и есть немец, все делает основательно, даже телевизор смотрит с вниманием, хотя там и смотреть нечего.

Чара сидит под столом, у моих ног, благодарно принимая щедрые подношения наших заскучавших гостей. Все таки, хорошо, что мы на работе весело отпраздновали праздник, а то вообще получился бы не Новый год, а сплошное недоразумение. Раньше у нас бывали самые веселые встречи Нового года, вся родня стремилась к нам. С появлением Бориса веселье как-то сошло на нет, и прошлый год мы были одни. А в этом году вместо застолья задан курс на деловые отношения с Западом. Не до праздника.

Праздничный стол накрыт в большой комнате, в которой я обычно сплю. У меня нет своей комнаты в нашей квартире. Мне даже некуда идти спать, а завтра, то есть сегодня утром, у меня рабочий день. По графику мои выходные начинаются со 2-го января. Мама сама предлагает мне пойти спать в ее комнату. Чара пытается увязаться за мной, но комната мамы – табу для собаки. Я быстро раздеваюсь, ныряю в постель и практически сразу же проваливаюсь в сон.

© Елена Дубровина, 2007