Глава 16

Я не сомневалась в успехе своей миссии в милиции. Существовал беспроигрышный вариант воздействия на Васю Мохова – моя закадычная подруга Женька Извекович. Во время учебы в институте мы звали ее Джеки, но не потому, что это прозвище образовано от ее имени. Она на самом деле была очень похожа на супругу президента Кеннеди. На мой взгляд, Женька была даже красивее. Удивительный контраст ярко синих глаз, матово-смуглой кожи и иссиня черных волос заворожил не одного студента нашего курса, да и не только нашего. Даже моя Катюха, увидев Женьку, пропела мне: не заводите вы, девчоночки, подруженьку- красавицу.

Все институтские годы учебы Вася безнадежно был влюблен в Женьку. На ответное чувство не мог рассчитывать никто из ее многочисленных поклонников. Еще на первом курсе, сразу после зимней сессии, Женька родила девочку от своей первой школьной любви, Рустика. Тогда же они с Рустемом и расписались. Мама Женьки, Виктория Михайловна, до рождения девочки, была ярой противницей каких-либо отношений между своей красавицей дочкой и «каким-то грязным татарчонком», как его называла будущая теща. Рустик в долгу не оставался, именуя Викторию Михайловну «жидовской стервой». Сама Женька звала мать «Люциферовной», вместо Михайловны. Рассказывает, например, о своих домашних делах: прихожу домой, а Рустик мрачнее тучи, со мной не разговаривает, отмалчивается. Я все-таки начинаю выпытывать, где лаской, где хитростью и узнаю, так и есть, Люциферовна звонила.

Чтобы описать роман Женьки и Рустика, желательно какого-нибудь классика воскресить. Обычным современным писателям, увы, не одолеть словом накала страстей между Женькой, Рустиком, их родными и домочадцами. Я же могу только изложить хронологию событий.

Влюбились дети друг в друга еще в начальных классах, когда только-только началось половое созревание. Достигнув пубертатного возраста, ребята осознали, чего хотят, и претворили свои желания в жизнь. С этого момента их любовь перестает быть чистой и безоблачной, поскольку на горизонте ледоколом появилась и вплыла между влюбленными Женькина мама, Люциферовна.

Женька мне рассказывала, что в раннем школьном возрасте с матерью она общалась эпизодически, по очереди проживая у своих бабушек. Продолжалась такая жизнь и после развода родителей, бабушка по отцу была очень привязана к Женьке. Общаясь с дочерью по минимуму, Люциферовна ничего не знала о детской любви своей дочери, потому и не мешала детям быть вместе. Потом же, когда любовь перестала быть детской и резко повзрослела, мама Женьки узнала обо всем через третьи руки, через общих знакомых. Тогда же Люциферовна и развернула бурную деятельность против предполагаемого будущего зятя. На Женьку к тому времени у Люциферовны осталось минимальное влияние, потому объектом преследования стал Рустик. Вообще, зная, Женьку, я сильно сомневаюсь, кто там кого соблазнил. Как и в случае с Евой, которая первой съела яблоко, а потом поделилась знаниями с Адамом, предполагаю, что и у нашей парочки не обошлось без провокации с Женькиной стороны.

Родители, как и обманутые мужья, долго остаются в неведении относительно истинных потребностей своих подопечных. Конечно, Люциферовна во всем обвинила Рустика и даже написала заявление в милицию, обвиняя возлюбленного Женьки в изнасиловании своей дочери, что было не просто неправдой, а подлой ложью. Узнав о заявлении, и препровождении Рустика в милицию, Женька примчалась в отделение и поведала доблестным стражам порядка, что она любит Рустика всю жизнь, никто ее не насиловал, все между ними было по согласию, причем, уже продолжительное время. Предприимчивый мент, которому Женька вздумала исповедоваться, чтобы вызволить Рустика из КПЗ, предложил наиболее приемлемое с его точки зрения решение проблемы. Раз уж Женька ведет такую бурную жизнь с каким-то там сопляком, то почему бы ей не продолжить ее с ним, доблестным защитником правопорядка и отцом семейства. Поскольку страж социалистической законности находился на работе, то свидание было предложено перенести в личный автотранспорт служителя закона, после завершения трудового дня. После свидания Женьке было обещано возвращение ее возлюбленного целым и невредимым. Совершенно ошарашенная Женька, тогда еще школьница- старшеклассница, пришла к бабушке Маше, маме Люциферовны и разрыдавшись, рассказала о высокой цене свободы Рустика.

Рабочий день приближался к концу, а вместе с ним и час свидания, при мысли о котором Женьку всю коробило, и накатывалась тошнота, хотя Женька тогда и не была беременной. За эти часы бабушка Маша разыскала свою дочку и сообщила ей о предстоящем свидании внучки с целью освобождения Рустика. Мама Женьки всю жизнь проработала деканом заочного института торговли. А поскольку все в мире взаимосвязано, то ее связей вполне хватало на то, чтобы совершить перестановку кадров в системе торговли города Казани. Если не во всей, то хотя бы в половине районов города. Так что, предприимчивый мент понятия не имел, с кем он связался.

Виктория Михайловна быстро подхватила знакомого юриста вместе с каким-то чином из городской прокуратуры. Вместе с ними она направилась в засаду на место предполагаемого свидания Женьки и стражника правопорядка. В тот самый момент, когда Женька стала садиться в ментовскую машину, из соседнего авто, как черт из табакерки, оправдывая свое прозвище, выскочила Люциферовна. За ней, более спокойным темпом, подтянулось сопровождение. Мама Женьки вытащила свою дочь из машины, а ее предполагаемый кавалер, весьма разгневанный, вышел сам. Он не знал, с кем связался и по привычке очень грубо обратился к Люциферовне, назвав старой каргой, и предложил ей катиться отсюда подальше, иначе жизнь для нее не будет медом.

- Куда я покачусь – не вашего ума дело, - ответила Люциферовна, - а вот вы для начала покатитесь с работы. А потом, за совращение несовершеннолетней, еще куда подальше.

- Да, кто ее совращал, эту несовершеннолетнюю, - презрительно отмахнулся страж порядка, – Да, это же первая шлюха на Броде (ул. Баумана). Она же со всеми переспала, с бомжами, с бандитами, со всеми. Она сама ко мне в машину села, пристала, не отвяжешься. Надоела.

Женька после этих слов впала в ступор. Она не представляла, что когда нибудь в отношении себя услышит слова шлюха, да еще с таким немыслимым наговором о бомжах и бандитах. Зато мама Женьки не теряла самообладания.

- Ах, так! Так моя дочь еще и шлюха, работает на Броде. Все слышали, что он сказал, - обратилась Люциферовна к сопровождающим, - те кивнули.

В это время страж порядка наконец обратил внимание на группу поддержки Виктории Михайловны. Среди них мент узнал коллегу из прокуратуры и заметно напрягся. Но потом быстро сориентировался. Не хуже своих подопечных, застигнутых с поличным, защитник порядка заюлил, засуетился, оправдываясь скороговоркой. Оказывается, его неправильно поняли, девчушке он хотел помочь, потому и встретился с ней в машине. А насчет шлюхи, и других грубостей – это он сгоряча, не любит, когда в его дела посторонние вмешиваются.

Услышав: помочь девчушке, Женька, наконец, очнулась. Она вцепилась в рукав своего несостоявшегося соблазнителя и закричала:

- Так вы отпустите Рустика! Он ни в чем не виноват! Он меня не насиловал, мы с 8-го класса живем как муж и жена. Уже больше года живем. Мы у него дома живет. Она все наврала, - указующий перст дочери обратился на мать, - она наврала, - повторила Женька, - а потом заорала, - Она всегда все врет про него, она наврала, наврала.

Если бы не юрист, сопровождавший Люциферовну, моя подруга закатила бы такую истерику, что никому бы не было мало. Женечка обладает изрядной силой голосовых связок и здоровыми мощными легкими, орать, не надрываясь, она может часами. Вот юрист и увидел, что Женьке совершенно безразлично, что они пришли ее защищать. Главное, вызволить любимого из тюрьмы, а что там будет с ней – не имело значения. Невозмутимый служитель Фемиды неожиданно для Люциферовны, подозреваю, и для себя лично, встал на сторону влюбленных. Он предложил Люциферовне забрать свое заявление или он вместе с ее дочерью оформит, как положено, заявление с разъяснением ситуации в прокуратуру. Женя воспрянула духом, а мент увидел для себя возможность выйти не просто сухим из воды, а защитником несчастных влюбленных. Он горячо поддержал предложение юриста. Люциферовна попробовала вмешаться, но Женька при попытке матери сказать хоть слово принималась кричать, требуя от матери исчезнуть с глаз долой, грозила покончить с собой. В общем, как по команде, впадала в состояние аффекта. Виктории Михайловне пришлось прекратить свои попытки помешать торжеству справедливости и передать инициативу юристу.

Дополнительным аргументом в пользу прекращения дебатов было то, что происходило все недалеко от центра города, людей вокруг было много. Как только Женька начинала кричать, вокруг их живописной группы начинал собираться народ. В общем, победила дружба и Женькины мощные голосовые связки. Сошлись на мировой. Будущая теща без шума забрала заявление из милиции, а Рустик вернулся из КПЗ домой. Женька не забыла матери эту подлость, они с Люциферовной в «контрах» до сих пор. Периодически «холодная война» активизируется, а потом наступает время хрупкого перемирия.

После того, как Рустик вышел из КПЗ, Женька ушла жить к его родным. Она закончила 10-й класс и поступила в ветеринарный институт. Почему именно в ветеринарный – для меня оставалось загадкой долгое время. К животным Женька относилась без особой любви, но вполне терпимо, обижать не обижала. Ни на одном из практических занятий она ни одной живой безответной души не загубила. На этой почве мы с ней близко познакомились, а потом и подружились. Я на каждом практическом занятии, когда в жертву обучения студентов приносилось невинное беспомощное создание, устраивала такой скандал преподавателю, что на меня даже записки в деканат писали, хотя училась я на отлично.

Преподы не чаяли от меня избавиться и с легким сердцем закрывали глаза на то, что я выскальзывала из аудитории, как только начиналась практическая часть занятия и в помещение вводили или вносили жертвенное животное. Женька выходила вслед за мной со словами: если бы курила, сейчас бы затянулась. Не могу видеть, как безнаказанно мучают беспомощных животных – говорила она, так же нервничая и раздражаясь от невозможности изменить ситуацию, как и я. Так мы и сблизились, проводя вместе время до окончания пары. Тогда-то она мне и поведала историю своей жизни и любви. Я узнала про маму Люциферовну и особые отношения тещи и зятя. Видимо, с их жизнеописания и появляются новые анекдоты о тещах и зятьях.

Потом Женька объяснила, почему поступила в ветеринарный. Во-первых, это единственный институт, в который она смогла бы поступить без связей Люциферовны. Во-вторых, это единственный вуз Казани, в котором у ее мамы нет знакомых. Работать ветврачом Женька не собиралась, и наметила своей целью ветеринарно- санитарную экспертизу и мясо - молочные контрольные станции. На одной из таких станций на рынке Женька благополучно проработала 2 года, а затем какими –то правдами и неправдами оказалась в СЭС, вотчине медицинских врачей. Попала она туда исключительно благодаря собственным способностям и возможностям, без помощи своей матери, чем страшно гордилась. Но конечно, Люциферовна не могла пустить на самотек жизнь своей единственной дочери и уговорила Женьку вести занятия по звероводству в текстильном техникуме. Женька долго отказывалась, но в конце концов сдалась. Преподавать ей потом очень понравилось, но с матерью она по-прежнему на ножах. Как ушла от Люциферовны в 10- м классе, так с тех пор Женька жила отдельно. Сначала у свекрови, с которой у Женьки добрые отношения. Потом снимали комнату, немного начали зарабатывать – сняли квартиру. В настоящий момент Женька жила в малосемейке, которую ее супруг получил на работе. Ради этой квартиры Рустик перешел работать в автохозяйство крупного военного завода.

Окончив школу, Рустик поступил в военное училище, которое бросил, не закончив. Поступать больше никуда не стал, а пошел работать автомехаником. Зарабатывал очень и очень даже неплохо, особенно по тем временам. Женька у нас шиковала года три, деньги тратила, не считая. Разъезжала на отремонтированных мужем машинах. Вроде бы, сладкая жизнь, но на съемной квартире. В конце концов, надоела супругам бездомная жизнь, и Рустик стал искать работу с дальним прицелом на личную жилплощадь. Он устроился на завод и стал зарабатывать на порядок меньше. Зато теперь у них с Женькой была отдельная квартира с двенадцатью метрами жилой площади, маленькой кухней, еще меньшей ванной и микроскопической прихожей .

Вот в такую бесподобную женщину, мою подругу, и был влюблен Вася Мохов. Он до сих пор не женился. Считалось или предполагалось, что вроде как из-за Женьки. Хотя за три прошедших года они не виделись ни разу. За такой срок можно заметить, что есть и другие девушки, кроме Женьки. Я подозреваю, что причина холостяцкого положения Васи куда прозаичнее, чем безответная любовь. Вася живет в милицейском общежитии, сейчас в отдельной комнате, а раньше их в комнате было двое. Пока Васе некуда приводить молодую жену, а «жениться на квартире» ему не хочется. Все таки с человеком жить, а не с квартирой.

Если я приду к нему одна, без Женьки, и попрошу помочь в расследовании убийств кошек, Вася просто отмахнется, что-то вроде: делать тебе нечего. Он тоже поступил в ветеринарный без особого интереса к профессии. Сразу после института Вася пошел в армию, во внутренние войска, а потом стал работать в судебно-медицинской лаборатории, в милиции. О чем-то подобном он и мечтал, но только не о профессии ветврача. Все таки есть у них с Женькой что-то общее, не зря же Вася в нее влюбился.

© Елена Дубровина, 2007