Глава 23

Я решила не откладывать переезд в долгий ящик, и пока мама отпускает меня по-хорошему, переехать сейчас же вечером. Тем более, завтра на работу и я смогу как следует выспаться. Не надо будет вставать ни свет, ни заря и давиться в транспорте спозаранок. Вещи я решила перевезти потом. Быстро собрала собаку, упаковала гигиенические средства, которые понадобятся утром. Как можно сердечнее попрощалась с мамой, кивнула зятю и бегом выскочила на улицу. Мало ли что, вдруг мама передумает, а мне очень не хотелось возвращаться домой.

Такси удалось поймать довольно быстро, хотя водитель заломил цену, как будто мне в аэропорт ехать, а не в центр города. Я не стала спорить. Как говорится, в нашем деле самое главное – вовремя смыться.

Когда подъехали к нашему будущему жилищу, я вдруг совершенно успокоилась, как будто домой вернулась. Кафея Латыповна увидела нас в окно и вышла встретить. Господи, боже мой, сто лет меня так радостно не встречали. Я на самом деле домой вернулась. Даже Чара не смотря на недомогание после изгнания зародышей, запрыгала от радости вокруг Кафеи-апы. Предстоящее объяснение с ее внуком меня не пугало. Я дома, попробуй меня тронь. Кто-то, кто-то, а уже Кафея Латыповна меня в обиду не даст, на сторону Рафаэля не встанет. Это не моя матушка, трепещущая перед зятем.

Вечер прошел волшебно. Мы сидели на кухне, пили чай со свежеиспеченными плюшками. Чара блаженствовала, растянувшись в ногах у нас и получая время от времени кусочки плюшки. Вообще, даже людям вредно есть свежеиспеченный хлеб, а уж собаке и подавно. Но у меня язык не повернулся сказать об этом Кафее Латыповне. Ладно уж, с одного раза ничего с моей Чарой не случится. А потом я объясню, что собака – плотоядное животное и лучше мяса для ее кормления еще ничего не придумано.

Ночью я спала, как убитая. Кафея Латыповна отыскала где-то в комнатах для меня старую и прочную тахту, из дерева, очень удобную, просто блаженство для позвоночника. В пользу крепкого сна и то обстоятельство, что мне не надо бояться проспать. Дома я вставала раньше всех и под утро спала очень чутко, чтобы не прослушать звонок будильника. А здесь можно расслабиться. По- утром меня будит Кафея Латыповна, она всю жизнь рано встает. Опять в моей жизни неспешный подъем, неторопливый завтрак и вся дорога на работу – пройти метров 300 и перейти дорогу.

Правда, стоило мне прийти в зоопарк и от утренней релаксации не осталось и следа. Для начала сбегала, накормила кроликов. В мои выходные их кормила Таня, рабочая копытной секции. Она не смогла отказать, зная, как мне далеко ездить на работу. Теперь я сама смогу по выходным ухаживать за кролями.

Покормив кроликов, выхожу из изолятора и сталкиваюсь с Генрихом, после чего окончательно вхожу в тонус, вплоть до напряжения. Драгоценный Уляшкин поинтересовался, что я в дальнейшем планирую делать с кроликами и как я собираюсь лечить барсов, если от живого корма они отказались. Я ответила, что жду ответа из Стокгольмского зоопарка, где недавно провели успешное лечение барсов от той же патологии, что и у наших подопечных. Генрих, конечно, не дал мне увильнуть от ответа на первый его вопрос, что делать с кролями. Продадим – вдруг осенило меня. Такие шикарные кролики, кто угодно будет рад купить таких красавцев. Вокруг зоопарка полно старых дореволюционных построек, двухэтажных домишек с общим туалетом, пристроями и сараями для мелкой живности. Окрестные жители содержали не только привычных кур да уток, но и кроликов и даже нутрий. Так что наши кролики невостребованными не останутся. Нам продали их по закупочной цене, а мы продадим по рыночной. Еще и наварим на продаже.

- Умеете вы, Надежда Юрьевна, вывернуться, - с кривой улыбочкой констатировал Генрих, - а как же вы их продадите, ведь их купят, чтобы забить, - продолжил он.

Не успокоится наш несчастный зоотехник, пока настроение не испортит.

- Понимаете, для чего бы их не купили, это уже без меня будет. Я не буду в этом участвовать, слушать эти крики и наблюдать агонию обреченных животных.

- Но даже если вы и не будете все это видеть, это же не отрицает их убийства. Попросту лишения жизни для употребления в пищу, но уже людям, а не барсам.

Никак не уймется, недоделанный. Хорошо, получи, фашист, гранату.

- Понимаете, Генрих Кузьмич, - обращаюсь я к неугомонному мизантропу ненавистным ему словосочетанием, - в мире ежеминутно происходит столько убийств животных, людей, даже детей, что не только рассудок, даже статистика все объять не может. Но это все без меня, без вас. Мы отвечает и страдаем за то, что нас окружает, на что мы в состоянии воздействовать. Я не могу страдать за весь мир. Я отвечаю только за себя и за то, что я делаю. Как и вы, Генрих Кузьмич.

- Я бы назвал ваши рассуждения адаптированной демагогией, не наглой, а именно адаптированной, чтобы прикрыть нежелание действовать. Чистоплюйство какое-то истерическое. Пусть кто-то делает грязную работу, а я знать ничего не желаю и не собираюсь в этом участвовать.

Ого, ответил, так ответил. Задел, паразит, за живое. Не стоит продолжать разговор в таком духе. Зачем упражняться в злобной язвительности. Делу не поможешь, а себе настроение испортишь. Поэтому я первая пошла на мировую:

- Предлагаю закончить наше обсуждение на том, что проблема кроликов решена конструктивно. Не будем давать оценку происходящему. Главное, что проблема решена с учетом интересов всех заинтересованных сторон. Зоопарку возвращаются деньги, еще и с прибылью. Мне – душевное спокойствие.

- А как же барсы, - не успокоился Генрих.

- Вы забыли, про барсов я вам уже говорила, что придет ответ из Стокгольма и мы будет лечить барсов по их методике.

Фразу я договариваю на ходу, быстро удаляясь от Генриха. На сегодня достаточно, я получила свою порцию Уляшкина, передозировка опасна для душевного здоровья. По дороге встречаю Артура и вместо приветствия снова слышу, ну, что будем делать с барсами. И ты туда же. Достали, честное слово. Как автоответчик, я повторяю фразу про ответ из Стокгольма.

До конторы мы идем уже вместе с Артуром. У входа стоит Фира. Увидев меня, спрашивает, что ты решила по поводу барсов.

- У меня механизм заело, - отвечаю.

- Какой механизм, - не поняла Фира.

- Автоответчика. Как робот всем говорю, что придет ответ из Стокгольма, будем лечить барсов по их методу, о каковом пока ничего не известно, кроме того, что давали барсам определенные витамины. А вот как они их давали- покрыто мраком. Надеюсь, ответ из Стокгольма мрак рассеет.

- Ну ты даешь, - удивилась моя приятельница, - когда еще этот ответ придет. Ты же перед новым годом его отправила. Сейчас праздники, все дольше идет. Потом, когда еще шведы тебе соберутся ответить. За это время Яська ходить перестанет. Она уже и так заваливается.

- Я не знаю, что делать. То есть, знаю, что, но не знаю как.

Решив не заходить в контору, мы втроем отправились к клетке с барсами. Осман сидел на барьере, у самой сетки и смотрел на меня призывным взглядом. Как же так, стою рядом и не захожу к нему. Не могу, дорогой. Фира не одобряет мой порыв, а Артур, кажется, ревнует к барсам и возражает против моих визитов в клетку. Вообще-то, он руководитель секции хищников, я не могу заведомо нарушать правила при начальстве.

Я отвожу взгляд от Османа и осматриваю всю клетку. Вообще, обиталище наших барсов – иллюстрация тезиса Джеральда Даррелла о том, что в зоопарке нельзя давать волю архитектору и ветеринару. Насчет ветеринара я с ним в корне не согласна. Не знаю, что там за ветеринары у Даррелла работали, почему они стремились непременно залечить его животных. В нашем зоопарке, наоборот, я стою на страже интересов наших животных и не даю без толку пичкать их всякой всячиной. Каковая в настоящее время появилась в немыслимых количествах благодаря деятельности различных совместных обществ, благотворительной помощи и прочих активистов от защитников природы.

А вот, что касается архитектора, я полностью с Дарреллом согласна. Для барсов этот творец от архитектуры придумал красивое, но совершенно бестолковое сооружение. Он поместил клетку под кронами двух огромных кленов, которые совершенно заслоняют клетку и от солнца и от дневного света. Сверху сооружение закрывает большая круглая крыша, создавая вместе с клеткой эффект большого толстого гриба и окончательно закрывает свет, тот, который еще прошел сквозь листву деревьев. В результате, барсы лишены живительного света солнца даже в тех небольших количествах, которые им требуются для поддержания обмена. Наверно, в их крови дефицит витамин D, но без точного знания этого показателя я не рискну назначить им препарат, потому что гипервитаминоз D намного опаснее авитаминоза.

Я видела клетку барсов в Московском зоопарке. Там тоже есть пещера, сделанная из крупных камней. Но там есть и открытое для света пространство, где барсы спокойно могут полежать в траве, получить ультрафиолет, необходимый для синтеза витамина D. У нас в зоопарке барс лишены света благодаря строению, в котором они обитают. Подозреваю, причина нарушения походки не только в дефиците витамина В12 и других витаминов этой группы, но и витамина D. Давать в чистом виде витамин D опасно. Нужно соблюдать баланс кальция и фосфора и определенное соотношение кальция и витамина D. Что технически сделать довольно сложно. Барс – не кошка, отловить и зафиксировать, а потом силой влить в рот нужное средство невозможно. Лучше немного не додать, чем передозировать.

Пока я так размышляла об архитектурных излишествах нашего зоопарка, Осман продолжал сидеть у сетки, не моргая, уставившись на меня своими чудесными изумрудными глазами. В это время какой-то замерзающий снегирь спланировал с дерева, перед клеткой, перед самым носом у барса. К счастью для птицы, их разделяла решетка. Потому что Осман сделал такое неуловимое движение всем телом, как будто поймал снегиря. Он бы поймал, конечно, если бы не сетка.

Может, вместо кроликов, барсам птиц предложить. Перья – не шкурка, обдирать не надо. Даже домашние кошки голубей вместе с перьями едят. Голуби, но надо же. Как же я раньше о них не подумала. Безвинного кролика напрасно загубила, когда задача решается так просто. Не надо никуда ездить, клянчить деньги в бухгалтерии. Вот они голуби, вокруг летают, памятники архитектуры разрушают. Дважды полезное дело сделаем. Барсам поможем, и город немного от голубиного помета расчистим.

Озвучиваю свою идею своим спутникам и выясняется, что нас с Артуром осенило практически одновременно. Он, правда, не решался сказать, потому что опасался моей реакции. Теперь, после кроликов, мне долго еще предстоит выслушивать подобное. Что поделаешь, виновата, так виновата. Как говорится, заслужил – получи.

Для начала надо сделать пробу - поймать голубя и запустить его к барсам в клетку, чтобы убедиться, что они его не только задушат, но и съедят. Охота – издревле мужское занятие, поэтому поимку голубя мы с Фирой возлагаем на Артура. Он неожиданно вдохновляется, но уточняет, что если не получится поймать голубя до раздачи корма, то потом неизвестно, позарятся ли сытые барсы на голубятину.

Узнать, захотят ли барсы свежей голубятины, нам не удалось ни до обеда, ни после него. Ловля голубей закончилась полнейшим фиаско Артура. Он расставил какие –то хитроумные петли по клеткам в копытном ряду, месту наибольшего скопления голубей в зоопарке. Вместо голубя в петлю угодил копытом винторогий козел и утянул за собой все веревки. Пришлось Тане, рабочей копытного ряда, заходить в клетку к козлу и освобождать его от пут.

Да, солидарно протянули мы с Фирой, разучились современные мужчины семью обеспечивать, не охотники. Случись голод, каковым нас регулярно пугают по телевизору, умрем от истощения. Ничего, буркнул Артур, при ваших телесах голодная смерть вам не грозит. Спокойно можете обходиться без пищи долгое время, без всякого вреда для здоровья. Вообще, это было очень сильное преувеличение. Я средней упитанности, даже немного ниже средней, если пользоваться животноводческой терминологией. А Фиру и вовсе можно назвать худощавой. У нее очень пухлые щеки и из-за этого все считают ее упитанной, до тех пор, пока в минимуме одежды не увидят. Так что, лечебное голодание, как и вынужденное, нам с Фирой пользы не принесет. Но что не скажешь с досады. Мы не обиделись на Артура. Смех смехом, но каким-то образом надо поймать хоть одного голубя, чтобы узнать, будут ли барсы его есть.

© Елена Дубровина, 2007