Глава 38

Я вернулась домой почти под утро. Все давным-давно спали. Хорошо, что я предупредила Кафею –апу и она не стала меня дожидаться. Все волшебство сегодняшней ночи исчезло бы без следа, если бы вернувшись, я застала напуганную и переволновавшуюся Кафею-апу, как это было в прошлый раз.

Когда я на цыпочках вошла в свою комнату, то сначала не сообразила, что в ней не так. Потом поняла. На своем привычном месте, рядом с моей кроватью, не было Чары. Конечно, мысль, что собака моя пропала, даже не пришла мне в голову. Потому что в этом случае, ни Кафея –апа, ни ее внук, не спали бы сейчас спокойно, а бегали и искали ее по дворам. Значит, моя Чара покинула меня и ушла спать к кому –то из них, к бабушке или внуку.

Я решила сначала заглянуть к Рафаэлю. Кафея –апа спит очень чутко. Она может проснуться, когда я буду заглядывать к ней в комнату. Приоткрыв дверь в комнату Рафаэля, я обнаружила там Чару, лежащую не рядом с постелью, а на постели. Ну, это уж слишком. Разбаловали мне собаку. Конечно, она предпочла Рафаэля мне. Кто ж из собак откажется поспать на кровати. Я заметила, что Чара услышала, что я заглядываю к ним в комнату. Ее ухо немного приподнялось, а потом опять опустилось, и она осталась лежать, как ни в чем не бывало. Ладно, пусть понежиться.

Раздевшись, я нырнула в кровать и лежала в ней без сна, вся во власти событий этой ночи. Сначала я боялась, что мы разбудим Вареньку. Но Марат меня успокоил, пояснив, что надо, как минимум, бить в барабан рядом с кроватью, чтобы разбудить его дочь. И не факт, что бой барабана ее разбудит. Марат рассказал, что раньше у них был замок –защелка, который как-то ночью захлопнулся, когда он вышел в подъезд. Он стучал в дверь, в окно от соседей, звонил по телефону. Все было бесполезно. Его дочь спала крепким безмятежным сном, который не смогли бы нарушить ни пожар, ни наводнение, ни рев турбин реактивного самолета под окном. Марату пришлось даже заночевать у сестры, не захотел взламывать дверь. После этого случая он поменял замок на другой, без защелки.

- Даже, если не услышит, она догадается,- сказала я,- и она меня осудит.

- Не осудит, - пообещал Марат, - я лучше знаю свою дочь.

Как мне не хотелось поднимать этот вопрос, но пришлось сказать, что Варенька обидится за маму.

- Сомневаюсь, - ответил Марат, - у Вареньки с ее мамой отношения предельно спокойные, если можно так выразиться. Марина очень хотела мальчика, а родилась дочь. Моя жена – хохлушка, украинка, - поправился он, - у них ведь как говорят: чоловик с жинкой. Если мальчик, то чоловик. А девочка, вроде как и не чоловик. У нее, у старшей сестры две девочки, вот они всем семейством и ждали мальчика. А родилась Варенька. Я и дочку назвал, как они хотели, все равно, все не так. Жинка она и есть жинка. Теща даже не скрывает, что не особо внучку в гости ждет. У нее уже есть две любимые внучки. Варенька у моей мамы выросла и не рвется к бабушке в Москву. Ей здесь хорошо. У моей сестры два парня, взрослые уже. Они в Вареньке души не чают. А в Москве у бабушки постоянные замечания, не так села, не так встала, не так ешь, не так пьешь. У Вареньки нет того контакта с матерью, как бывает у дочери с матерью. Она тебя, наверное, больше любит, чем мать. Сестру мою точно больше матери любит. Так что, Варенька будет последним человеком, кто нас осудит.

- А кто будет первым?

- Не знаю. Кто-то да будет. Так чтобы совсем без осуждения – разве можно.

- За что тебя осуждать, - спросила я, - за то, что ты есть. За эти глаза, губы, руки. За то, что ты нежнее котенка и ласковей мамы.

- Мамы разные бывают, - напомнил Марат и предупредил, улыбаясь, - ты будешь во мне зверя.

- Это самый чудесный и нежный зверь в мире. Я согласна будить его бесконечно.

Марат засмеялся, запрокинув голову. Боже, как он красив.

- На бесконечность меня, наверное, не хватит. Годы уже не те, - с притворным вздохом сказал он.

- Ах, ты старая кокетка, - я поцеловала его в плечо, - на комплименты нарываешься.

- Может, я и на комплименты, - упираясь на локти, Марат приподнялся надо мной, - а вот некоторые нарываются на кое что посерьезней.

- Я вообще серьезный человек, - согласилась я.

- Нет, я так не могу, - Марат упал рядом со мной и стал хохотать, причем, довольно громко.

- А я так не играю, - я притворилась обиженной, - слова сказать нельзя, как ты опять смеешься надо мной.

- Смех –это здорово, - прошептал Марат, - это просто отлично. Было бы гораздо хуже, если бы ты довела меня до слез. Ведь правда?

- Я никогда и ни за что на свете не буду причиной твоих слез, обещаю тебе. Ты мне веришь.

- Хочу верить. Во всяком случае, верю в твое желание выполнить обещание.

- Ты слишком много говоришь, - я наклонилась и начала целовать край губ, потом сами губы, глаза, брови, волосы.

- Это упрек?

Марат неуловимым движением переместил меня на спину, а сам оказался сверху.

- Теперь я понимаю, для чего вы боевые искусства изучаете.

- Для чего?

Марат начал целовать мои плечи, потом шею, постепенно поднимаясь к губам.

- Не помню, - выдохнула я, - для чего –то хорошего. Наверное.

Как я не пыталась избегать, но иногда разговор возвращался к жене Марата. Это было единственное препятствие, которое не давало насладиться счастьем в полной мере. Мы говорили о Вареньке, а потом Марат начал рассказывать о рождении сына. Он собирался ехать в Москву ближе к родам. Марина, его жена, туда уехала сразу, как ушла в декретный отпуск. И вдруг приходит телеграмма от тещи, что родился сын. Даже не позвонили, а послали телеграмму. Лишняя потеря времени. Когда Марат приехал в Москву, Марина уже выписалась из роддома и даже зарегистрировала сына. Назвала Ярославом, не посоветовавшись с мужем. Как назвать Вареньку, они хотя бы обсуждали с ним. Марат тогда уступил родственникам, видя их едва скрываемое неудовлетворение фактом рождения дочери. Теперь родился сын, которого все так ждали и с его отцом даже не посоветовались по поводу имени. Как ни был тогда рад Марат, он все-таки упрекнул жену. И Марина ему разъяснила свою позицию. Эти слова Марат мне повторил с едва скрываемой горечью. Она сказал, что единственное, что ей было нужно от Марата – это сын. Теперь он у нее есть и это все, что ей надо было от жизни. Это ее сын, она его выстрадала, она его заслужила. И то, что родился именно сын – это знак ей, что сбылись все ее мечты, и у нее нет никаких обязательств, кроме как вырастить сына достойным человеком. Это ее сын и она вправе назвать его, как считает нужным.

Услышав эти слова, Марат попытался убедить себя, что жена еще не оправилась полностью после родов, потому и не сознает, что говорит. Но потом выяснилось, что это было вполне осознанная позиция и жены и ее родственников. Марина наотрез отказалась возвращаться в Казань. Здесь ее мама, ей помогут с ребенком. У них большой тенистый сквер во дворе, есть где погулять с ребенком, неподалеку большой парк. А где можно гулять на улице Вишневского. Там собаку выгулять негде, не то что с ребенком прогуляться. Теща и тесть были солидарны с дочерью. Вообще они всей свой московской родней так вцепились в мальчика, что стало понятно, если Марат не согласиться по доброму, то они просто подадут на развод и заберут ребенка насовсем.

На этом этапе рассказа мне стало не по себе. Я вспомнила свою подругу. Может быть, Марина так же без памяти любит мужа, как моя Женька и так же хочет иметь своего маленького Марата, чтобы был ее и больше ничей. Поэтому она к дочери равнодушна, потому что мечтает о сыне, похожем на любимого мужа. Может, они с Маратом влюблены друг в друга много лет. Как Рустик с Женькой, еще со школы.

Нет, все-таки голову правильно называют бестолковкой. Во всяком случае, мою. Какая школа, какая любовь. Марат учился в Казани, в той же самой 131 школе, где сейчас учится его дочь. А его жена жила и училась в Москве. Родители Марата переехали всей своей дружной семьей в Казань, когда его старшая сестра поступила в институт. Он пошел в школу уже в Казани. Сестра довольно быстро вышла замуж, что не удивительно, если она так же красива, как ее брат и такая же обаятельная. Как я поняла, супруг Эльвиры работает в том же ведомстве, что и Марат. Потом родители вернулись в Чистополь, где у них свой дом и старенькая мама его отца, любимая бабушка Марата. А Марат остался жить у сестры. Он вырос со своими племянниками, с которыми у него не такая и большая разница в возрасте. Старший, Ирек, мой ровесник, собирается скоро жениться. Младший, Виталий, на год старше Рафаэля, учится на юридическом факультете в университете.

Не было никакой школьной любви. Марат с женой познакомился на отдыхе в Сочи. Ходили вместе на пляж, вечером на танцы. Потом расстались, дежурно обменявшись адресами и телефонами. Марат и не думал больше увидеть ее. Когда возвращался из Сочи домой, то в аэропорту отложили на сутки рейс до Казани. Марат решил ехать через Москву и обменял билет на самолет на московский рейс. Каково же было его удивление, когда в соседнем кресле он увидел Марину. Ей тоже пришлось поменять билеты на более ранний рейс. Они тогда решили, что это судьба. В Москве Марат познакомился с родителями Марины. Его встречали, как наследного кронпринца. Еще бы. Такого парня отхватили. Это тебе не инфантильные, истеричные московские неврастеники. Говорю так, потому что знаю. У меня в Москве есть два престарелых троюродных брата по отцовской линии, которые ни в какую не хотят жениться. Им нужна не жена, а нянька.

Все-таки меня мучили сомнения, что Марат не до конца откровенен со мной. Мне сложно представить женщину, которая, находясь в здравом уме и трезвой памяти, откажется от такого мужа, как Марат. Этого не может быть, потому что не может быть никогда. С учетом обаяния Марата и его действия на женщин, рискну предположить, что были в его жизни увлечения. Видимо, о них проведала Марина. Ну, почему еще молодая женщина, родив мужу двух детей, дает ему от ворот поворот. На каком –то этапе терпение Марины кончилось. Он же повторил мне ее фразу: я выстрадала своего сына. Как еще может выстрадать ребенка здоровая женщина, кроме как смирившись с изменами мужа. Вообще, сама виновата. В Москву, к маме надо было пореже ездить. Варенька у бабушки или тети, жена в другом городе. Что еще прикажете делать красивому, молодому мужчине, оставшемуся одному дому. Причина всех своих неприятностей – сам человек. И нечего сваливать с больной головы на здоровую.

Конечно, я не настроена так непримиримо по отношению к Марине. Это я себя пытаюсь оправдать. Мне все-таки немного неловко. Всю жизнь презирала песню: парней так много холостых, а я люблю женатого. Можно встречаться с женатым, дружить можно, но чтобы любить…Моего бывшего приятеля я не любила. В отношении его совесть моя чиста. Ни со мной, так с другой гулял бы. Это входит в его представление о настоящем мужчине. У него должна быть жена и любовница, причем, желательно много моложе. А лучше две любовницы. Правда, второй любовницы у него не было, насколько мне известно.

С Маратом все совершенно по-другому. У него нет дурацких представлений о необходимости любовницы для настоящего мужчины. Он вообще весь такой домашний, семейный. Любящий и заботливый папа. С такими грех встречаться и влюбляться в них нельзя. Но что я могу поделать. Я люблю его больше жизни. Для меня жизнь-то имеет значение только потому, что в ней есть Марат. Я честно пыталась избежать встреч с ним. Он даже меня упрекнул, что я его не замечала. Вот дурачок. Как можно его не заметить. Я ему объяснила, что заметила его сразу же. Потому и старалась больше не встречаться с ним, чтобы избежать малейшей возможности влюбиться в него.

- Разве тебе плохо сейчас? – спросил Марат, опершись на локоть и рассматривая меня сбоку. – Почему ты не хотела быть со мной.

Мне сейчас даже слишком хорошо. Настолько хорошо, что я стараюсь не думать о том, что все это может закончиться. Вслух я сказала:

- Как ты не понимаешь. Ты же женат. Как я могла хотеть влюбиться в женатого. Я всеми силами избегала этого.

- А сейчас ты разве не влюблена, - тихо спросил Марат.

- А как ты думаешь.

- Почему ты не отвечаешь на мои вопросы.

- Потому что ответ очевиден.

- Я не вижу ничего очевидного.

И я, как моя подруга нескольким днями раньше, сказала:

- Я отвечу тебе. Но только один раз. Ладно. Потому что и так все понятно, - я глубоко вздохнула для решимости, но все равно у меня получилось сказать только шепотом. - Я люблю тебя.

- Я не расслышал, - улыбнулся Марат.

- Я люблю тебя, - повторила я, - я тебя люблю.

- Вот уже три раза повторила, а сказала, что скажешь один раз.

- Ах, ты, балбес, - возмутилась я, - я тебе сейчас не знай чего сделай.

- Не знай чего – это чего, - продолжал поддразнивать меня Марат.

- Ну, ты у меня сейчас получишь.

Я начала бороться с ним, пытаясь опрокинуть его на спину, но у меня, конечно, ничего не получалось. Он шутливо оборонялся, а когда я начала давить на плечи со всей своей силой, Марат неожиданно поддался и упал на спину, а я свалилась сверху на него. Причем, не самым изящным образом.

- Вот ты и попалась.

Марат обнял и начал целовать меня. Что значит, попалась. Можно подумать, я сама этого не хочу.

Через какое-то время я начала проваливаться в сон и Марату пришлось растормошить меня.

- Если мы сейчас заснем, то раньше утра не проснемся.

Я помотала головой, прогоняя сонливость.

- Неужели, скоро утро.

Мне не хотелось верить, что ночь прошла так быстро.

- Совсем скоро, - подтвердил Марат и поцеловал меня.

Нельзя давать волю своей нежности, иначе я не оторвусь от него никогда. Я резко выдохнула и рывком встала с постели. Больше всего на свете мне хочется просыпаться каждое утро с ним, но пока это невозможно. Я сгорю со стыда перед Варенькой. Да и Кафея-апа вряд ли отнесется с пониманием к моим свиданиям с женатым человеком, имеющим двух детей. Значит, надо ехать домой, пока все не проснулись.

© Елена Дубровина, 2007