Глава 63

Так же молча, как и в машине, Рафаэль шел рядом со мной к дому. Когда мы уже стояли на крыльце, он остановился.

- Ты чего, - с тревогой спросила я.

- Спасибо тебе за все, - он поднял голову и посмотрел прямо в глаза.

Он говорил совершенно искренне, даже заплывший глаз смотрел на меня с обожанием и благодарностью. Я почему-то растерялась.

- Да, ничего, - пробормотала я, причем довольно невнятно, - не хватало еще, чтобы ты оставался в ментовке.

- Если бы не ты, я бы там остался, - снова напомнил Рафаэль.

- Если бы не я, ты бы там не оказался, - вздохнула я.

- Еще не известно, - возразил Рафаэль, - где бы я оказался. Спасибо тебе.

- Хорошо, - согласилась я, - будь по твоему. Пожалуйста. Мне не было бы покоя, если бы ты продолжал оставаться там.

- Спасибо тебе, - еще раз повтори Рафаэль.

Кафея-апа была уже дома, Рустик первым делом отвез ее домой, когда вернулся вместе с Женькой. Увидев разбитое лицо Рафаэля, добрая старушка не сдержалась и заплакала. Она плакала так жалобно, стесняясь своих слез, пыталась остановиться и не могла, бормотала по-татарски, оправдываясь и извиняясь, и продолжала плакать. Я не могла смотреть на ее слезы, так же как и Рафаэль. Он совершенно растерялся, подошел к своей абике, гладил по плечу, утешал и уговаривал, но Кафея-апа никак не могла остановиться. Я представила, сколько сил стоило бабушке сохранять достоинство и спокойствие, пока мы вызволяли единственного родного ей человека из милиции. Когда, наконец, все самое страшное осталось позади, все напряжение и страхи этой бесконечной ночи выплеснулись в жалобном плаче доброй старушки.

До начала рабочего дня оставалось меньше двух часов, но я не могла дождаться и этого времени. Я решила идти в зоопарк сейчас, чтобы застать наших сторожей на рабочем месте. Они не смогут увильнуть от разговора со мной под предлогом, что рабочий день закончился. У меня не было никакого плана, я плохо представляла, о чем я буду говорить с ними. Но точно знала, что надо идти в зоопарк сейчас, по горячим следам, пока я нахожусь в этом возбужденном состоянии, когда море по колено, ничего не боишься и не думаешь о последствиях.

Кафея-апа уже немного успокоилась и только иногда всхлипывала, как маленький ребенок, который прекратил плакать, но слезы еще остались в горле и короткими вздохами выходят наружу, но уже без плача. Когда я сказала, что мне надо идти на работу, она мгновенно прекратила всхлипывать и посмотрела на меня с непередаваемым выражением страха на добром морщинистом лице. Мне надо, упрямо повторила я, это очень важно, я должна сейчас пойти на работу.

Я быстро прошла в свою комнату, взяла блокнотик с записями наблюдений за нашей охраной, добавила пару бутылочек со смесью к себе в сумку для Маси и пошла на выход, напоследок сказав «пока» растерянным Рафаэлю и его бабушке.

До зоопарка я дошла за считанные минуты и остановилась перед воротами. Сегодня дежурил Радик, и можно было не сомневаться, что Казбек вольно разгуливает по территории. Можно было позвонить от ворот, напротив их будки, через которые проезжают машины на территорию. Но не факт, что Радик соблаговолит открыть мне их, а если и откроет, то может не загнать Казбека, тогда проку от открытых ворот будет мало, я все равно не смогу пройти на территорию. Я подошла к воротам, раздумывая, как мне быть. Неожиданно со мной кто-то поздоровался, я обернулась и увидела Гульсум-апу, рабочую из обезьянника. Лучшего компаньона по проникновению в зоопарк в неурочное время, сложно придумать. Гульсум-апу сторожа не могут не пропустить, а вместе с ней и я пройду, несмотря на все возражения нашей бандитской охраны.

Так и получилось. Гульсум-апа позвонила охранникам. Было слышно, что из будки вышел Радик, свистнул Казбека, пристегнул его у входа в будку и направился к воротам. Когда он увидела меня рядом с Гульсум-апой, на его злобном правильном личике неуловимо промелькнула что –то угрожающее. Я бы назвала выражение его лица: попалась, кумушка, сама пришла. Если бы у меня получилось, я бы тоже посмотрела на него таким же взглядом: попался голубчик. Но даже если я выпью озверина и пару часов напрасно простою в очередь в туалет, у меня все равно никогда не получится такой злобной физиономии, как у нашего сторожа.

- Тебе чего надо. Чего так рано заявилась, - спросил Радик.

От всей его фигуры, голоса, взгляда исходила энергия злобной угрозы, что как ни была я настроена решительно на разговор с ним, мне стало не по себе.

Но отступать было поздно, я стояла перед Радиком, с умным видом сжимая в руке блокнотик с записями наблюдений за нашими сторожами.

- Поговорить, - коротко я ответила на его вопрос.

Он пожал плечами:

- Говори.

Я не знала с чего начать, не читать же ему сразу свои записи.

- У нас в зоопарке погибло три кошки, - я проговорила это голосом диктора, читающего новости дня.

Конечно, было глупо начинать разговор с выдачи информации, известной всем давным-давно. Постоянная злобная ухмылка на лице Радика сменилась недоумением. Он непонимающе уставился на меня.

- Я в курсе.

- Ну, - замялась я, не зная как сказать о том, что я его подозреваю в убийстве кошек, - как ты думаешь, кто бы мог это сделать.

- Ты меня спрашиваешь, - решил уточнить Радик.

Его прозрачные монгольские глаза слегка округлились от удивления.

Я оглянулась по сторонам:

- Кажется, больше здесь никого нет.

- Когда кажется, надо креститься, - посоветовал сторож.

Вид у него сделался весьма задумчивый, в глазах появилось что-то похожее на сосредоточенность, без этого его постоянного злобного прищура. Вдруг лицо Радика изменилось, подобралось, он привычно прищурился, и на меня снова смотрела сузившиеся глаза ордынского сборщика податей.

- Ты думаешь, это я убил кошек, - он говорил медленно, делая паузу между каждым словом.

Звучала впечатляюще, как приговор. Только не ему, а мне.

- А кто, - глупо спросила я.

Да, следователь из меня никакой. Представляю, подходит мисс Марпл к предполагаемому убийце и в лоб спрашивает, а не он ли убил. Глупее ситуацию трудно представить.

- Может, ты, - с издевкой предположил Радик.

- Я?!

- А почему нет, - продолжал издеваться сторож.

Совершенно неожиданно для себя я начала оправдываться:

- Я люблю кошек. Я никогда не причиню им вреда.

- А почему ты решила, что я не люблю, - пожал плечами Радик.

Я немного начала успокаиваться, наша беседа шла относительно мирно. Ни за чтобы не подумала, что смогу когда-нибудь высказать свои подозрения Радику и он вполне спокойно отреагирует на них. Внезапно Радик подобрался, наклонил голову, сузившиеся глаза потемнели от еле сдерживаемой злобы:

- Ты, идиотка, ты когда-нибудь получишь за свой поганый язык. Мало того, что ходишь по зоопарку, гадости обо мне рассказываешь, ты еще и убийство кошек шьешь мне. Совсем что ли дура. Ты хотя бы понимаешь, что тебе за это может быть.

- Что, - я хотела произнести это слово с независимым и гордым видом, но голос предательски дрожал.

- Когда случится, узнаешь, - усмехнулся сторож. – Может, очень быстро узнаешь. Даже сегодня узнаешь.

Он сделал шаг ко мне и приблизил свое искаженное от злобы лицо ко мне.

- Может, даже сейчас узнаешь, - почти прошипел он и сделал движение руки, как будто пытается схватить меня за руку.

Я невольно отшатнулась.

- У меня есть на всех вас материалы, - выпалила я.

Зачем я это сказала, сама не понимала.

- Какие материалы?

Радик недоверчиво смотрел на меня.

- Такие, - я быстрым движением открыла блокнот с записями и стала читать, по датам, называя время и посетителей, а также, сколько времени они провели в будке сторожей.

Выражение лица Радика изменилось настолько, что предыдущее выражение можно назвать приветливым и радушным. Мне стало по настоящему страшно, а последовавшие за этим слова сторожа подтвердили мои опасения.

- Теперь тебе не жить, - он процедил мне эти слова в самое ухо, очень тихо.

У меня не было никаких сомнений, что пришли последние минуты моей жизни. Радику ничего не стоило отвязать Казфека, сказать «волшебное» слово «фас» и через несколько минут останется только собрать мои безжизненные останки по земле, чтобы отвезти на вскрытие. Вместе с останками Маси, которая не подозревая о своей страшной участи, мирно спала у меня на плече, в малахае.

- Привет, Радик, - услышала я позади себя.

Обернувшись, я увидела Николая Ивановича, единственного сторожа, который не имел никакого отношения к нашей бандитской охране. Радик отступил на шаг от меня и как ни в чем, ни бывало, поздоровался с Николаем Ивановичем. По его лицу не заметно было, что буквально мгновения назад он клокотал от злобы и ярости и хотел спустить на меня Казбека.

Я решила воспользоваться ситуацией и поскорее уйти. При Николае Ивановиче Радик не будет натравливать собаку на меня, не получится списать на несчастный случай и обвинить неповинного пса, которого, скорее всего, потом пристрелили бы.

Быстрым шагом я дошла до ветпункта, открыла дверь, вошла и быстро закрыла ее изнутри. Рассчитывать на то, что в ближайшее время меня минуют неприятности, не приходилось. Я ничего не узнала о причастности Радика и компании к смерти кошек, но зато очень сильно разозлила главаря нашей охранной мафии. Кажется, в моих записях было то, что знать никому не положено, не то, что мне. Ничего хорошего ждать мне от жизни в ближайшее время не следовало.

До начала рабочего дня я просидела в ветпункте. Не совсем, конечно, сидела. Сначала покормила Масю, потом занималась различными мелкими текущими делами, до которых в повседневной суете и горячке не доходят руки. Убралась в шкафах, разложила медикаменты, сделала записи в журнал о состоянии Маси. Время тянулось на редкость медленно. Я переделала все дела и села листать журналы, настороженно прислушиваясь к малейшему шороху за дверью. Пока люди не пришли на работу, мне лучше было не высовывать носа из ветпункта.

Перелистывая журналы, я не смогла даже читать, не то, что вникать в смысл их содержимого. Внезапно рядом с дверями я услышала громкие шаги, кто-то дергал ручку двери. Я в панике посмотрела на часы, до начала рабочего дня оставалось двадцать минут. Неужели наши сторожа успеют что-то сделать со мной за это время. Входная дверь была достаточно прочная, сколько то времени у меня есть на то, чтобы продержаться. А потом мимо пойдут рабочие, сотрудники отделов, они не посмеют на глазах у всех расправиться со мной. Хотя, почему нет. Сколько диких по бессмысленной жестокости случаев остаются безнаказанными. Не то, что безнаказанными, до них вообще никому нет дела. Убийства, изнасилования, грабежи средь белого дня. Никто ничего не расследует, никому ничего не надо. Я подумала о громких убийствах, газетных расследованиях. Обо всех этих жутких случаях, о которых периодически рассказывают по телевизору. Это известные люди, а кто такая я. Обо мне даже никто не узнает, случись что со мной.

В панике я совсем забыла, что ветпункт имеет выход в обезьянник, я могла выйти из него и находиться рядом с Гульсум-апой. Господи, хотя бы кто-то был рядом, чтобы не пропасть поодиночке, как в песне поется. Я металась по ветпункту, совершенно забыв про спасительную дверь в обезьянник. Я вспомнила о ней только тогда, когда она открылась, и на пороге показался разгневанный Димка.

- Я думал, ты спишь, - возмущенно сказал он, - ты чего дверь не открываешь. Оглохла? Хотя я так стучал, что покойника разбудить можно.

- Так это ты, - с облегчением выдохнула я.

- А ты кого-нибудь другого ждала, - ехидно спросил Димон.

Я покачала головой:

- Я никого не ждала.

- Тогда почему не открывала.

- Я не могла.

Димка продолжал сверлить меня злыми глазами:

- В следующий раз предупреждай, когда закроешься и никого не хочешь видеть.

- Дело не в том, что я хотела или не хотела видеть, - я пыталась объяснить ситуацию, - дело в том, что меня хотят видеть те, кого мне лучше не надо видеть. Хотя бы из чувства самосохранения.

- Та-а-к, - протянула Димка, лицо его немного прояснилось, меняя гнев на милость, - ты опять куда –то влипла, Надежда. Не можешь без приключений.

- Долго рассказывать.

- Не рассказывай, - Димка безразлично пожал плечами, - это твои дела.

Все как всегда, Димке никогда ни до кого нет дела. Хотя к работе он последнее время переменился. У меня нет к нему претензий. Даже наоборот, я была ему очень благодарна, что он пораньше пришел на работу, и я могла перестать бояться каждого шага за дверью. Не просто перестала бояться, а даже рискнула выйти за дверь и короткими перебежками, прячась за здания, я сделала обход зоопарка.

Когда я проходила мимо клетки Османа, опять появилось это тревожное чувство опасности. Я подошла к клетке. Осман сидел на дереве в царственной позе. Увидев меня, он поднял точеную рельефную голову, и посмотрел, не мигая, своими изумрудными глазами на меня. До чего совершенное создание. Я не пошла с Масей к нему в клетку, стояла рядом и любовалась прекрасным зверем. Потом не выдержала и прошептала, бог мой, до чего же ты красив, ты сам не понимаешь, как ты прекрасен. Для Османа мой шепот послужил сигналом. Он спрыгнул с дерева, подошел к сетке и стал тереться об нее рядом со мной. Ах, ты моя любимая кошечка. Я не выдержала, просунула пальцы сквозь решетку и коснулась бархатистой шерсти чудесного зверя. Осман прижался головой к решетке, и я стала чесать его за ушком. В это время Мася проснулась и с ужасом смотрела на мои ласки с Османом. До чего у обезьянок выразительные физиономии.

Я ласкала Османа, а сердце сжималось в предчувствии беды, нависшей над моим любимым зверем. Никогда так раньше не было, чтобы я ласкала его, а внутри все сжимается от страха и тоски. Я верила своим предчувствиям. Все, все было сделано для того, чтобы погубить, убить Османа. Все эти смерти – прелюдия к главному убийству, убийству моего любимого Османа.

Скоро должен возвратиться Марат, и я поеду с ним в Москву. Значит, Осман останется совершенно беззащитным. Хотя, что значит беззащитным. Как будто до этого я его успешно защищала. Он не убит только потому, что к нему невозможно подобраться. Это можно сделать только через меня. А кто это может сделать через меня. Неужели Радик рассчитывает на то, что я его допущу до Османа. При воспоминании о нашем бандитском стороже я поежилась и оглянулась. Вблизи из охранной мафии никого не было. Хотя у них закончилось рабочее время, от греха подальше я решила отсидеться в научно- производственном отделе. Подруга моя Фира меня в последнее время не очень жалует, но я могу посидеть у Игоря. Он не станет сверлить меня ледяным взглядом и холодно отвечать, как будто делает большое одолжение, разговаривая со мной.

Как я и ожидала, Игорь встретил меня радушно, почти радостно, и я даже решила не заходить в кабинет к подруге, чтобы лишний раз не портить нервы, ни ей, ни себе. За час до конца рабочего дня я решила идти домой. Я могла это себе позволить, потому что мое рабочее время продолжалась и дома, когда я возилась с Масей. Заодно я хотела избегнуть встречи с нашей охраной. Я зашла к себе в ветпункт. Димки не было, но его вещи лежали на стуле, значит, он еще находился на территории зоопарка.

Когда начала открываться дверь, ведущая из ветпункта в обезьянник, я подумала, что это идет Димка, и снова склонилась над сумкой, упаковывая туда пустые бутылочки из-под питания Маси. Что –то заставило меня поднять голову и я увидела, что через дверь из обезьянника вошли два сторожа, Адик и Вадик, который Бык, потому что Коровин. Понятно, значит, Радик прислал своих шестерок припугнуть меня. Сумка была уже упакована, я быстрым движением сняла ее со стула и очень резво направилась к входной двери. Еще при этом я старалась выглядеть как можно достойнее, чтобы мое трусливое бегство не было так сильно похоже на него. Когда я подошла к двери, она открылась, и на пороге показался Радик.

- Далеко собралась, - весело спросил он.

Ему можно было веселиться. Я оказалась в ловушке на своем рабочем месте. С одной стороны выход закрывали Адик и Вадик, с другой – Радика. Мышеловка захлопнулась. Обидно, даже без приманки я в нее попалась. Хотя нет, приманка была. Узнать, кто убил кошек. Но сейчас, как никогда, я была далека от этой цели. Надо было как –то собраться. Конечно, мне не справиться с тремя здоровыми молодыми мужиками и отпор достойный я дать не смогу, но хотя бы не показать свой страх я должна постараться.

- Домой, - ответила я на издевательский вопрос Радика.

Он прекрасно понимал, куда я собралась. Быть подальше от них, вот куда.

- Чего так рано? Рабочий день еще не кончился, - продолжал издеваться сторож.

- Ну, не всем же как вам, дни и ночи на работе гореть, - я тоже попыталась съязвить.

- Слушай, ты, образина обезьянная, - оставив предисловия, со злобой заговорил Радик. – Быстро давай блокнотик, если хочешь живой остаться.

- У меня никакого блокнотика нет, - соврала я, стараясь говорить как можно убедительнее.

- Блокнот, быстро, - он протянул руку ко мне.

Лицо Радика исказила такая злоба, что на него невозможно было смотреть. Я отвела взгляд в сторону. Даже не потому, что страшно. Злоба настолько переполняла его, что казалось, он может убить взглядом. У меня даже застучало в висках. Да, много ли мне надо. Еще наши бандиты не успели рукой взмахнуть, а у меня уже в висках ломит.

- Блокнот, - повторил Радик, - если не хочешь, чтобы мы тебя сейчас до гола раздели и не перевернули тут все у тебя.

Я не хотела, чтобы наши бандиты раздевали меня и устраивали погром в ветпункте. Но и блокнот отдавать тоже не хотела. Собрав остатки решимости и упрямства, я сказала, стараясь говорить как можно спокойнее.

- Почему ты так уверен, что все это вам сойдет с рук.

- Я даже больше уверен, - злобно прошипел Радик, - ты можешь исчезнуть с лица земли, и ни одна живая душа никогда тебя не найдет. И твой Ильдар тебе не поможет.

- Какой Ильдар, - не поняла я.

- Мамай. А то ты не знаешь, какой Ильдар.

Все, конечно, были в курсе, кто помог мне в конфликте с завхозом. Бандитские приятели нашего завхоза испугались Ильдара, и пошли на попятную. А наши сторожа не боятся никого. Они не знают, что видела я Ильдара один единственный раз в жизни, и нас ничего не связывает. Кроме Марата, конечно. Но Марат скоро уедет и я с ним. Вероятнее всего, я видела Ильдара первый и последний раз. Но наши сторожа этого не знают и все равно не боятся Ильдара. Которого боятся все, даже самые жуткие на вид отморозки. Мне стало не по себе. Ведь угроза Радика совершенно реальна. Рядом Архангельское кладбище, скрыть убийство вполне возможно. Я вспомнила рассказы Васи Мохова о лекциях по судебно-медицинской экспертизе. О том, как признанный мэтр, читая им лекции, сказал, что самый простой способ спрятать труп, это закопать его на кладбище. Мне стало не по себе. Конец рабочего дня, вокруг ни души. Случись что со мной, никто не услышит мои крики о помощи. Я не знала, поможет мне это или нет, но решила отдать блокнот с записями наблюдений. Достала блокнот из кармана и протянула его Радику. Я изо всех сил старалась, чтобы он не заметил, как дрожит моя рука. Быстрым движением я метнула блокнот в руки Радика и поспешила спрятать руку в карман.

Он раскрыл первую страницу, видимо, чтобы удостовериться, то ли я ему отдала, начал читать и снова изменился в лице.

- Таким идиоткам нельзя жить на свете, - со злобой выговорил он и замолчал.

Я не знала, что должно последовать за таким выводом, но понимала, что от наших бандитских сторожей можно ожидать всего.

В это время открылась дверь, и в ветпункт вошел Димка. Я перевела дух, не больше. Зная моего второго врача, можно было ожидать, что он не заметит ничего особенного в разговоре сторожей, имеющих собак, с ветврачом. Быстро заберет свои вещи и отправиться домой, чтобы не мешать нашей беседе. Радик переглянулся с подельниками и постарался сделать безразличное выражение лица. А я подумала, что Димка какой- никакой, но свидетель. Если я исчезну, то он вспомнит, что последний раз видел меня в компании с нашими сторожами. Хотя мне к тому времени будет все равно, есть свидетели моего исчезновения с лица земли или нет.

- Слушай, ты обещала со мной лошадь на ипподроме посмотреть, - неожиданно обратился Димка ко мне, - Давай сегодня это сделаем, - предложил он и спросил, - ты уже закончила с ребятами.

- Да, - согласилась я, - уже закончила. Пошли, сегодня я как раз свободна.

- Мы не все закончили, - попытался меня остановить Радик.

- Завтра, - просияла я ему улыбкой, - завтра все закончим. А сегодня мне надо идти. Я уже давно обещала человеку.

- Хорошо, завтра, - с угрозой согласился Радик.

Видимо, осуществление своей угрозы стереть меня с лица земли Радик отложил на потом. Он кивнул Димке, а затем каким-то неуловимым жестом приказал своей банде идти вслед за ним и они гуськом потянулись к выходу. Когда они вышли, я кинулась к двери в обезьянник и закрыла ее с нашей стороны на засов. Больше с этой стороны никто в ветпункт не зайдет.

- Это те, которые хотели тебя видеть, а тебе этого совсем не надо, - спросил меня Димка, наблюдая мои метания по ветпункту.

- Спасибо тебя, Дима, - только и смогла произнести я,- спасибо тебе. Ты сейчас спас мне жизнь.

- Так уж и жизнь, - не поверил Димка.

- Ну, если не жизнь, то здоровье точно спал. Покалечить они меня могли на раз-два и ничего потом не докажешь и не сделаешь. Да и бесполезно будет делать, здоровья уже не вернешь.

- Чего ты с ними не поделила, - удивился Димка.

Я вздохнула:

- Долго рассказывать, но по большому счету мне с ними делить нечего.

- А по малому.

- И по малому тоже. Мне сложно объяснить, - я попыталась найти слова, - я нечаянно узнала о них то, что знать не должна. А мне надо было узнать о них совершенно другое.

- Да, - вздохнул Димка, - умеешь ты находить неприятности на свою голову.

- Умею, - печально подтвердила я.

Больше говорить было не о чем. Сегодня мне удалось избежать неприятностей, но что будет завтра – не известно.

© Елена Дубровина, 2008