Петропавел долго тряс головой: дурацкая песенка про пельмени не вытряхивалась. Кажется, это она завела его сюда, откуда вообще уже не было выхода. Он сделал несколько проверочных бросков в разные стороны и обнаружил, что ветви деревьев со всех сторон сплелись намертво. Но хуже всего было другое: Петропавел давно уже не понимал, что такое "вперед" и что такое "назад". Чувство пространства исчезло полностью. Да и чувство времени - тоже.
Последние силы ушли на то, чтобы вскарабкаться на дерево. Оказалось, что слева от него - всего каких-нибудь метрах в десяти - ЧАЩА ВСЕГО кончалась поляной подозрительно синего цвета. Сразу за
поляной был горный массив. Его цвет не вызывал подозрений. По примеру Ой ли-Лукой ли прыгая с ветки на ветку, весь исцарапанный, Петропавел благополучно приземлился на синюю поляну.
Посередине поляны на пне сидело человеческое существо женского или мужского пола - больше о существе этом по причине полной его неправдоподобности сказать было нечего. Лицо существа, выкрашенное белилами, смотрело в сторону Петропавла, но уловимого выражения не имело. Существо было завернуто в какую-то густую, - скорее всего, рыболовную - сеть, спадавшую до земли.
- Здравствуйте, - осторожно произнес Петропавел и получил в ответ хриплое: "Прикройтесь". Решив, что сейчас на него набросятся, он принял боксерскую, как ему показалось, стойку, но существо не двигалось. Тогда Петропавел, все поняв и смутясь, опустил глаза и увидел, что одежда его состояла теперь сплошь из прорех,
сквозь которые светилось худое интеллигентное тело. Оставшиеся после скитаний по лесу лохмотья мало что прикрывали. Петропавел отвернулся и попробовал разложить лохмотья на теле так, чтобы было прилично. Прилично не получилось.
- Где Вы взяли сеть? - спросил он не оборачиваясь.
- На побережье, - ответили ему странно.
- А побережье где?
- У моря, - ответили еще более странно.
Продолжая манипуляции с лохмотьями, Петропавел, чтобы выиграть время, придрался:
- Почему поляна такого дикого цвета?
- Нипочему. Это ЧАСТНАЯ ПОЛЯНА. В какой цвет хочу - в такой и крашу.
По голосу собеседник мог быть либо женщиной с басом, либо мужчиной с тенором. Решив не церемониться, Петропавел спросил напрямик:
- Вы, простите за нескромный вопрос, какого пола?
- Скорее всего, женского, - с сомнением ответили сзади, окончательно сбив Петропавла с толку.
- Нельзя ли поточнее? - не очень вежливо переспросил Петропавел. - В нашем положении это все-таки важно.
- В вашем положении важно, а в моем нет, - заметили в ответ.
"Оно право", - подумал Петропавел и сказал:
- Может быть, если у Вас нет полной уверенности в том, что Вы женского пола, и остается пусть даже маленькая надежда, что Вы мужчина, я перестану смущаться хотя бы на время и повернусь к Вам
лицом?
- Валяйте.
Петропавел осторожно и не полностью повернулся и стыдливо представился. То, как представились ему, потрясло Петропавла.
- Белое Безмозглое, - отрекомендовалось существо.
- Вы это серьезно? - спросил он.
- Не деликатный вопрос, - заметило Белое Безмозглое.
- Извините... Мне просто стало интересно, почему Вас так назвали.
Белое Безмозглое пожало плечами:
- Можно подумать, что называют обязательно почему-то! Обычно называют нипочему - просто так, от нечего делать.
- Белое Безмозглое... - с ужасом повторил Петропавел.
- Да, это имя собственное. То есть мое собственное. Но не подумайте, что у меня нет мозгов: у меня мозгов полон рот! А имя... что ж, имя - только имя: от него не требуется каким-то образом представлять своего носителя... Асимметричный дуализм языкового знака.
- Что-о-о? - Петропавел во все глаза уставился на Белое Безмозглое. Оно зевнуло.
- Фердинанд де Соссюр.
Это заявление сразило Петропавла намертво. Он подождал объяснений, но не дождался. Белое Безмозглое тупо глядело на него, все еще не имея никакого выражения лица.
- Что это значит? - пришлось наконец спросить Петропавлу.
- А зачем Вам знать? - опять зевнуло Белое Безмозглое. - Ведь имена узнают, чтобы употреблять их. Вы же не собираетесь употреблять э т о и м я? Стало быть, и знать его незачем. Язык... зевнув в очередной раз, Белое Безмозглое внезапно уснуло.
Петропавел выждал приличное время и наконец тихонько дотронулся до сети:
- Простите, Вы хотели что-то сказать?
- По поводу чего? - поинтересовалось Белое Безмозглое.
- По поводу... кажется, по поводу языка.
- А-а, язык... Язык страшно несовершенен! Как это говорят... - тут Белое Безмозглое опять погрузилось в сон.
- Как это говорят? - подтолкнул его Петропавел. так: "Парадокс общения в том и состоит, что можно высказаться на языке и тем не менее быть понятым". Это очень смешно, - без тени улыбки закончило Белое Безмозглое, засыпая. "Вот наказание! - с досадой подумал Петропавел. - Оно засыпает каждую минуту!" Размышляя о том, как бы разбудить Белое Безмозглое на более долгий срок, он заметил некоторую несообразность в ее (или его) облике: казалось, что сеть была просто скатана в какое-то подобие тюка и что при этом в тюке ничего не было. Лицо Белого Безмозглого производило такое же странное впечатление: лица, собственно, не имелось, а все, что имелось в качестве лица, было нарисовано - непонятно
только, на чем...
Петропавлу сделалось жутковато - и он довольно грубо толкнул Белое Безмозглое. Оно очнулось.
- Я что-то начало объяснять?.. Видите ли, я засыпаю исключительно тогда, когда приходится что-нибудь кому-нибудь объяснять или, наоборот, выслушивать чьи-нибудь объяснения. Мне сразу становится страшно скучно... По-моему, это самое бессмысленное занятие на свете - объяснять. Не говоря уже о том, чтобы выслушивать объяснения.
- А вот я, - заявил Петропавел, - благодарен каждому, кто готов объяснить мне хоть что-то - все равно что.
Белое Безмозглое с сожалением поглядело на него: это было первое из уловимых выражение лица.
- Бедный! - сказало оно. - Наверное, Вы ничего-ничего не знаете, а стремитесь к тому, чтобы знать все. Я встречалось с такими - всегда хотелось надавать им каких-нибудь детских книжек... или по морде. Мокрой сетью. Книжек у меня при себе нет, а вот... Хотите по морде? Правда, сеть уже высохла - так что вряд ли будет убедительно.
- Зачем это - по морде? - решил сначала все-таки спросить Петропавел.
- Самый лучший способ объяснения. Интересно, что потом уже человек все понимает сам. И никогда больше не требует объяснений - ни по какому поводу!.. И не думает, будто словами можно что-нибудь объяснить. У Вас были учителя? - неожиданно спросило Белое Безмозглое.
- Конечно, - смешался Петропавел. - Были и... и есть. Как у всех.
- Да-да... - рассеянно подхватило Белое Безмозглое, - Терпеть не могу учителей. Они всегда прикидываются, будто что-то объясняют, а на самом деле ничегошеньки не объясняют.
- Ну, не скажите! - вступился Петропавел за всех учителей сразу.
- А вот скажу! - воскликнуло Белое Безмозглое. - Я еще и не такое скажу!.. - Даже переживая какую-нибудь эмоцию, оно оставалось почти неподвижным. - Для меня достаточно того, что при объяснении они пользуются словами: одно это гарантирует им полный провал.
- Чем же, по-вашему, надо пользоваться при объяснении?
Белое Безмозглое не задумываясь ответило:
- Мокрой сетью. Исключительно эффективно, А слова... - Белое Безмозглое подозрительно зевнуло, - все суета и асимметричный дуализм языкового знака.
Определенно надо было предпринимать какие-то действия, чтобы выведать у Белого Безмозглого хотя бы минимальные сведения об этом асимметричном дуализме.
- М-м... - попробовал начать он, - но ведь асимметричный дуализм языкового знака, как Вы его называете... - этим, наверное, еще не исчерпывается наше знание о мире...
- Исчерпывается, - лаконично возразило Белое Безмозглое и уснуло, успев повторить только: Фердинанд де Соссюр...
Тут Петропавел прямо-таки рассвирепел.
- Проснитесь! - заорал он. - Сколько можно спать!
Белое Безмозглое проснулось и сказало:
- Не злитесь. Злоба - не воробей: выпустишь - не поймаешь.
- Тогда немедленно объясните мне про дуализм и про Фердинанда! - отчеканил Петропавел.
Белое Безмозглое вздрогнуло и испуганно залепетало что-то нечленораздельное, но мгновенно впало в такой глубокий сон, что со страху, должно быть, захрапело, как солдат.
- Ну, ладно! - зловеще произнес Петропавел. Тогда держитесь! - Он ухватился за свободный конец сети и с некоторым трудом перевернул тяжелое Белое Безмозглое вверх ногами. Потом прицепил сеть к толстому суку дуба на окраине поляны. Через непродолжительное время, - видимо, от ощущения неловкости в теле - Белое Безмозглое проснулось и поинтересовалось:
- Что это со мной?
- Вы висите на дереве и сейчас объясните мне то, о чем я Вас просил.
Белое Безмозглое тут же попыталось уснуть, но положение тела обязывало бодрствовать, и, не сумев опочить, оно тихо и безутешно заплакало.
- Объясняйте! - приказал неумолимый Петропавел. - Объясняйте - и я верну Вас на Ваш пень.
- Ну... - принялось ерзать зареванное уже Белое Безмозглое, - это понятие, асимметричный дуализм языкового знака, введено одним лингвистом швейцарским, которого звали Фердинанд де Соссюр...
Он рассматривал языковой знак - допустим, слово как единство означающего и означаемого... то есть формы... внешней оболочки знака... собственно звуков... и смысла... Хватит?
- Мало, - отрезал Петропавел.
- Между формой знака и его смыслом отношения асимметричные! - взревело Белое Безмозглое. Название никогда не раскрывает сущности предмета, никогда не покрывает смысла!.. - На Белое Безмозглое невыносимо было смотреть: глаза на его сильно набеленном лице постоянно закрывались и открывались, голова то безжизненно повисала, то вновь поднималась кверху. Борьба с подступавшим сном была, повидимому, крайне мучительной. Петропавел отвернулся и принялся разглядывать куст.
- Подробнее! - офицерским голосом скомандовал он, сам удивляясь своей жестокости.
Заплетающимся языком Белое Безмозглое бормотало уже чуть слышно:
- Что ж тут подробнее... Если название не раскрывает сущности предмета... бессмысленно пытаться объяснять что бы то ни было с помощью названий... Имена условны... Они не воссоздают предметного мира... Они создают свой мир... это мир имен... мир слов... Их придумали, чтобы обмениваться словами, а не предметами... предметы бывают тяжелыми... они не всегда под рукой... ногой... головой... и Белое Безмозглое прикинулось уснувшим.
- Вы же не спите! - укорил наблюдательный Петропавел и вдруг почувствовал, как откуда-то сверху возник очень направленный ледяной ветер и почти тут же на уровне лица Петропавла завис некто величиной с годовалого младенца, но плотный и старый. В руке его была колотушка, которой он немедленно и со страшной силой ударил Петропавла в лоб. Когда Петропавел пришел в себя и почувствовал ужасную боль, старый младенец отрекомендовался:
- Гном Небесный. Прошу любить и жаловаться.
- Очень голова болит, - охотно пожаловался Петропавел.
- Рад слышать, - ответил Гном Небесный. - Сейчас же отцепите Белое Безмозглое от дерева. Феодал!
Петропавел, у которого все плыло перед глазами, беспрекословно повиновался. Все это время Гном Небесный висел на небольшой высоте очень строгий.
- Твое имя? - спросил он по окончании процедуры. Белое Безмозглое отползало. Петропавел не смог вспомнить своего имени точно:
- Меня зовут... не то Петр, не то Павел...
- Ясно. И чего ж это ты бесчинствуешь? Тут все таки ЧАСТНАЯ ПОЛЯНА, - между прочим, гордость нашей ЧАЩИ ВСЕГО.
Я только хотел, чтобы оно договорило то, что начало, - попытался оправдаться Петропавел.
Гном Небесный нахмурился:
- Зачем тебе это?
- Кто сказал "А", пусть скажет "Б", - объяснился Петропавел коротко, по причине головной боли.
После некоторого размышления Гном Небесный заметил:
Тут у нас так никто не делает. - Помолчав он добавил: - И слава богу.
Но почему? - от боли глаза у Петропавла вылезли на лоб.
Во-первых, глаза убери со лба, - порекомендовал Гном Небесный и своей колотушкой что было сил хватил Петропавла по темени.
Удовлетворившись результатом, он довольно хмыкнул и продолжал. - А во-вторых, если тебе сказали "А", то "Б" уже само собой разумеется. А все, что само собой разумеется, никому не интересно. - Тут Гном Небесный подозрительно посмотрел на Петропавла. Или, может быть, тебе интересно то, что само собой разумеется?
Петропавел тер темя и не следил за разговором.
- За разговором следи, - посоветовал Гном Небесный. - Я начинаю излагать сведения, которые тебе, по-видимому, нужны. Значит, так. Русский алфавит состоит из 33 букв. Сначала идет буква А,
непосредственно за ней следует Б, после которой идет В. Дальше сразу же - это уже четвертая буква - Г. Пятая буква - Д, потом Е и рядом с ней ╟ - такая же, как Е, только с двумя точками сверху, затем...
- Спасибо, достаточно, - как мог вежливо остановил его Петропавел. - Дальше я знаю.
- Отрадно. Значит, голова у тебя не для кляпа. ("Шляпы!" - хотел возразить Петропавел, но из страха перед молниеносной колотушкой смолчал.) Не для кляпа, - настойчиво повторил Гном Небесный и, вынув из маленького нагрудного кармана кляп, угрожающе потряс им в воздухе.
- Не для кляпа, - с уверенностью подтвердил Петропавел.
- В таком случае, - Гном Небесный спрятал кляп, - сам и досказывай себе недосказанное, если считаешь нужным. Тут тебе предоставляется полная свобода. Или ты не любишь свободы? - И из заднего кармана брючек Гном Небесный внезапно вынул наручники огромных размеров.
- Я люблю свободу! - прочувствовал ситуацию Петропавел.
- Вот и пользуйся ею. - Громадные наручники исчезли в крохотном кармане. - Стало быть, Петр или Павел, удовольствуйся тем, что тебе сказали "А": тут у нас редко говорят "Б" по своей воле.
И потом не надо стараться прямо так уж все понять. Многое из того, что тут встречается, вообще не годится как объект для понимания. Вон там, - Гном Небесный махнул колотушкой в сторону, - находится ИГОРНЫЙ МАССИВ: на нем живет Пластилин Мира. Очень не рекомендую тебе понимать его. Есть явления, которые нужно просто оставить в покое. Ты же, например, не стремишься понять... ну, мыло, когда руки моешь!
- Стремлюсь, - сказал и в самом деле пытливый Петропавел.
- Ну и дурак. Тут такого стремления высоко никто не оценит.
- Тут... это где?
- Тут - это тебе не там. И предупреждаю: если ты намерен не давать спать Белому Безмозглому, пеняй на себя! Видишь ли, мы ленивы и не любим пытки... А я буду следить за тобой. Знаешь, что такое гномическое настоящее? - Гном Небесный зря подождал ответа и объяснил: Гномическое настоящее - это время, захваченное врасплох, в одной точке: здесь и теперь. Так что учти! - и он приветственно махнул колотушкой, за миг до этого исчезнув из поля зрения.

дальше
в Содержание