|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
ОРДЕН СВЯТЫХ БЕЗДЕЛЬНИКОВ |
|
|
|
16 |
|
|
Глава 16 ЧОПИНСК СЛЕЗАМ НЕ ВЕРИТ И Вера не верила тоже. В ее большом как страна сердце не укладывался нечистый замысел новых друзей. Она окаменело сидела и аплодировала ресницами, до последнего слова Изы надеясь, что ее разыгрывают. Повиснув над пропастью между истеричным хохотом и обмороком, она ждала... Три подруги сидели треугольником и молчали. Иза успела мгновенно ввести всех в верный курс отступления и, прикусив нижнюю губу, замолчала. Каждый боялся по-своему. Иза ежилась, подбирая под себя все рядом лежащие вещи. Люда боялась руками: стиснув в них жертвенный стакан, она факирски перекладывала его из правой руки в левую, сжимала между ног, закрывала им рот, снова ставила на стол. Наконец стакан упал, заставив всех трех конвульсивно посочувствовать ему. Рефлексы вернули им речь. - Бежать надо ночью, - заключила Люда. - Ты с ума сошла. Ночью (то, что бежать необходимо подруги не сомневались, оставалось выбрать время и маршрут) Надо звонить в милицию, - предложила Вера. - Уже поздно. Из "Дизеля" мы не дозвонимся, они закрылись. Да и идти туда далеко. В дороге что угодно может случиться. Скорее от Юрка надо попробовать, - Людмила налила воды в измученный стакан. - Юрка говорил, что кто-то провода перерезал. Связь будет, когда он найдет повреждение, - обреченно произнесла Иза. - Я даже знаю, кто порезал эти провода, - не сомневалась Люда. - А если мы охранникам скажем? Я тут видела как-то одного, - версия Веры осталась без внимания. Охранник, коего она вместе с подругами видела, мог запросто сойти за ее сына. - Если я из этого ада живой выберусь, мои дети точно телевизора бояться будут, - не сомневалась Иза. - А может, мы его первыми убьем? - в Людмиле проснулась партизанская охота. - Да! Набросимся сзади, шарахнем по голове чем-нибудь. - А я знаю чем. - Вера подняла табурет. - ...потом сдадим милиции. Или в морг, - рапортовала Люда.Изабелла не выдержала скоростного бреда подружки: - Послушай, хватит с нас меня одной сумасшедшей. - Нет, но нас то он не знает. Накинемся, - не успокаивалась Людка. - Откуда у тебя эта агрессия бестолковая, не пойму никак? - А почему, ты считаешь, парни с ним заодно? - вступила Вера. - Может, он просто так с ним разговаривал? - Конечно, просто так. И по телефону Людмиле тоже просто так не дали поговорить. И познакомились мы с ними случайно. Ага... Они проверяли, приехала я или нет. А когда убедились, что приехала, связались со Злодеевым и перерезали провода. - Да, Вер, правда, я сама видела однажды в руке у Никиты какие-то щипцы. Я за ним шла, а он по верхушкам деревьев смотрел, - разбавила прокурорскую речь Людмила, добавив к имеющимся еще одну улику. - Так вот, раз уж и ты начала понимать, их четверо. А нас... - Если посчитать Юрка... - Жалко его ты не видела, Люд. По его лицу будто танк проехал. И одежда вся рваная и грязная. - Его что, пытали? - совершенно серьезно спросила Вера. - Да, - несерьезно начала Иза, - фашисты. Он единственный знает, где закопаны сокровища профессора Боткина: антидот желтушной кислоты - супербилирубинс. Каждое слово Изы кирпичом падало на и без того больную голову Веры, и та не выдержала. Сильный поток гадкой и страшной информации пробил платину терпения, и по лицу Веры понеслись гигантские слезы. В первое мгновенье это еще напоминало просто плач, но потом... Вера начала реветь вселенским ревом, собрав на своем лице все печали и невзгоды, о которых она не успела погоревать. Надо заметить, что некоторым женщинам, вроде нее, плакать нужно запретить законодательно. Есть такая особенная порода плача, при котором сострадать плачущему невозможно никак. А жалеть таких людей вообще противопоказано, иначе плач переходит в третью фазу - крика. Ваша жалость умножается и приводит к озлакачествлению ревного процесса. В страдание вовлекаются все органы и системы большого человеческого оризма (как любят сокращать студенты-медики длинное слово "организм"). Плечи, не отпуская головы, переносят циклон на ноги, с них на, не дай бог, неустойчивую поверхность. В Верином случае тряслась только она, и почти неслышно икала кровать. Непечатные звуки, которые она произносила в этот роковой момент, абсолютно не складывались в слова. Понять, что такие люди хотят сказать невозможно. Да и не хочется. Ибо уже на двадцатой секунде вас начинает пробирать смех. И не важно, что причиной могли быть вы и ваше горе. Если такой человек взял ваше несчастье на прокат - имейте ввиду, к вам оно больше не вернется. Обалдевшие подруги от утешений перешли на смех. Но пересмеять разошедшуюся Веру не так то легко. От обиды, что ее не воспринимают серьезно, она взорвалась, осыпав рядом сидящих градом недозрелого жемчуга. Зеленый змей, соблазнительно стоявший на столе, примирил их. Не закусив, с кривыми мордашками, они тихо начали петь песни. Начали, как водится с того, что знают хоть сколько, но все: "Зачем, вы девушки?". Потом переключились на аграрную тематику, вроде: "Ой, цветет калина..." и "Старый клен". Выдохлись любители красивых юношей комсомольско-пионерскими ритмами: "Подожди, постой еще немножко". Последнее, оказалось актуально. Окончательно напевшись, они опьянились идеей написать завещание. Девчонки нашли ручку, почти чистый листок бумаги и уселись за работу. - Давайте лучше, девчонки, письмо напишем? - предложила Людмила. - Кому? - спросила Вера. - Детям, потомкам, - ответила Люда. - Чьим? - спросила Иза. - У нас не будет детей. - Типун тебе на язык. Почему? - Потому что нас убьют, - тихо и серьезно призналась Иза. - Да, нас убьют, - уже спокойно согласилась Вера и откинулась на раскладушку, достав сеткой до пола. - А давайте напишем письмо убийце, - предложила Иза. - Зачем убийце? - не поняла Люда. - А чтоб ему стыдно было. - Ему не будет стыдно, - покачала головой Люда. - А мы так напишем, что будет. - Есть одна хорошая песня у соловушки. Песня поминальная по моей головушке, - пропела Людмила, - Из, а может нас он не станет убивать? Ему же только ты нужна? - Он всех убьет, - не сомневалась свидетельница. - Но потом должен раскаяться - Хорошо. Бери ручку. И пиши. Взяла ручку? - Взяла, Люд. - Пиши. - Пишу. - Значит, письмо. - Погоди. Какое письмо? Че, так и писать: "письмо"? - Не знаю. - Ты писала когда-нибудь письма? - Я? - Люда напряглась. - Открытки писала. В школе стенгазету писала. Письмо ... Письмо не писала. - А...Я писала. Письмо начинается со слов: "Дорогой". Или лучше "здравствуй ".Люда, поняв, начала диктовать: - Здравствуй, дорогой наш убийца! - Какой же он дорогой? - Знамо дело не дешевый. Убийцы все дорогие. Из, это для того чтобы ему потом нас жалко было. Пускай дорогой будет? - Пускай, - Иза записала. - Дальше. Ты пришел нас убивать. - Зачем ему писать о том, что он знает? Он нас и так убьет. - Ну? - Тогда так напиши: "Вот ты нас убил. И тебе не горько? " - Классная фраза. - Да?! - Точно. Ты, Люд, эта, писательница. Мария Ремарк. - Спасибо. Из, а как ты думаешь, он нас чем убьет? - Пистолетом, - не сомневалась подруга. - Застрелит? В сердце? Или в башку? - И в сердце и в башку. - Мгм, - продумывала Людмила, рисуя в расторможенной голове дикую картину. - Но мы так просто не сдадимся? - Не сдадимся. - Ага, пиши: "Мы тебе... так просто... не сдавались". - Ручка не пишет, - обиделась Иза. - Так ты другим концом пишешь. - Точно, - Иза перевернула стержень. - Ты, наверное, совсем пьяная, Иза. Ты алкоголик. - Давай еще по одной? - Наливай. Вера, ты будешь? - Она спит, - посмотрела на нее Иза. - Твое здоровье, - Люда торжественно подняла стакан - Ну его на хрен, здоровье, - буркнула Иза.- За что пьем? - Блин, я не знаю. Слушай, чего я подумала? - Чего? - Почему мужики такие жестокие? - В смысле? - Киллерами которые работают. Это ж мужики? Так вот, потому что они не рожают. - Точно, Люд. - Если б они рожали, они б нас уважали. - Стихи. - Тост. Пусть мужики рожают! - Пусть. А Вера спит, - выпив, повторила Иза.- А когда проснется, она злая не будет. А мы должны быть злые. - Мы ее разозлим, - Люда кивнула, уверенная в своих словах. - Давай дальше письмо писать? - Давай. - Что у нас получилось? Ммм... ммм, - бубнила Люда. - Напиши: "Мы тебе сопротивлялись до последней капли крови". - Написала. - "Но ты у нас ее всю выпил". - Пусть лучше мы ему пожелаем, чтоб у него сын родился? Он вырастит большой и грохнет папашу, - сочинила Иза. - Нет, пускай он при жизни мучается. Пусть у него дочь родится.- Лучше две.- Такие как мы с тобой?- Да. Две. Злые такие же.- Но мы его прощаем? Да? Пиши. И про дочерей тоже. Как девочек назовем?- Никак. Нехай сам называет.- Нет, пусть назовет Люда и Изабелла. В честь нас. Написала? Теперь поставь запятую, и напиши: "пожалуйста".- И вот однажды, когда твои дочери вырастут, - тянула свое Иза.Но Люда, устав от сочинительства и насилия, вдруг спросила:- Иза, ты хочешь детей?- Чуть-чуть.- Правда? А ведь у нас их не будет? - Не будет. А я хочу, - горько промолвила Иза.- От кого?- От Трипсина. Он добрый. Ласковый.- Он же собака, - напомнила Люда.- Что же я дура? Не понимаю? Но у него душа человеческая. Повадки мужичьи, а душа человеческая.- Е-мое, какие мы пьяные. Ты щас знаешь, на кого похожа? - На кого, Люд?- На метилдофу. - А это кто?- Не помню. Но ты на нее похожа, как вылитая. Только моложе. Переварив дерзкую медицинскую информацию, Иза предположила:- Знаешь, почему мы такие пьяные? У нас ферментов не хватает.- Каких еще ферментов?- Чтобы алкоголь в ценный продукт перерабатывать. - Куда же ценнее? И почему не хватает?- Не знаю. Мы мало едим.- А ферменты в еде?- В еде.- А всю еду Верка поела.- Люд, а что мы будем делать с письмом?- Отдадим убийце.- Когда?- Когда он нас убьет.- А кто тогда будет отдавать?- Мы на столе оставим.- Гениально. И он потом поймет, каких замечтательных девок погубил.- И может, заплачет?Вместо этого, заплакали сами девки. Громко и помногу. А Вера спала. Повязанное на голову полотенце изолировало ее от шумов, и она спокойно сопела, перебирая во сне губами. |
| 1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 |